Видимо, одна из важнейших задач — пресечь такую практику хотя бы в части военных расходов, стабилизировать их классификацию. Представляются полезными некоторые принципы привязки структуры реальной военной организации РФ, неизбежно меняющейся в ходе военной реформы, к структуре военных расходов. Например, обеспечение возможности однозначного расчета общих военных расходов РФ, общих расходов на однотипные статьи и виды расходов, сопоставительных расчетов об удельных расходах различных компонентов военной организации на однотипные виды расходов и т.д.
Ожидается, что в скором времени будет определена новая структура военной организации России, в рамках которой она должна развиваться в начале нового тысячелетия. В связи с этим актом, который готовится Советом безопасности РФ, вполне логичным выглядело бы закрепление этого решения в бюджетной классификации военных расходов. В частности, представляется рациональным разделить раздел расходов ФБ «Правоохранительная деятельность и безопасность государства» на два самостоятельных раздела: «Правоохранительная деятельность» (она финансируется не только из ФБ, но и из бюджетов нижнего уровня) и «Безопасность государства», в которой следовало бы сконцентрировать расходы на всех «силовиков», финансируемых только из ФБ и подчиняющихся Верховному
главнокомандующему. Есть логика и в следующем шаге — создании объединенного раздела расходов ФБ с названием «Национальная оборона и военная безопасность государства». Но, повторим, при достаточно строгой, однозначно трактуемой и подробной классификации расходов вопрос о названии разделов и подразделов теряет свою актуальность.
Состояние вооруженных сил (ВС) и потребности их в финансировании.
Проблема военных расходов России становится в последнее время все актуальнее в связи с намеченной правительством военной реформой. Основная ее проблема заключается в том, что России достались по наследству от СССР значительные по численности Вооруженные силы (ВС) и соответствующий им мощный военно-промышленный комплекс. Они были
рассчитаны на военную доктрину времен "холодной войны", которая в настоящее время потеряла актуальность. В то же время, состояние российской экономики не позволяет содержать ВС при их нынешней численности и структуре. С другой стороны, с 1990 г. происходило значительное сокращение боеспособности ВС, основой которого были следующие процессы:
Непрерывное уменьшение доли военных расходов как в относительных цифрах (с 7.6% от ВВП в 1990 г. до 3.8% в 1997 г.), так и в абсолютных (в 7 раз за период 1990-97 гг.). Темпы военных расходов государства на треть превысили скорость падения ВВП России;
Перераспределение средств, предназначенных для обеспечения обороны и безопасности в ущерб Министерству Обороны (МО). Если в 80-е годы соотношение между расходами МО и других силовых ведомств (войска МВД, МЧС и ФПС) составляло 4:1, то в настоящее время - 5:3;
Изменение самой структуры военного бюджета при увеличении в нем доли текущих расходов (содержание ВС и боевая подготовка) и снижении доли инвестиционной компоненты (закупки вооружения, НИОКР, военное строительство). Если в 1990 г. соотношение между ними было 1:2, то в 1996 г. - наоборот, 2:1, что противоречит ведущим мировым тенденциям. Прямым следствием этого стало ослабление ВПК и снижение в войсках доли вооружения новейшего поколения (с 50-60% в 80-е гг. до 30% в настоящее время).
Военно-технологическая безопасность России представляет в настоящий момент одну из основных проблем, в первую очередь, это относится к финансированию такой статьи военного бюджета, как научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки в области обороны.
В целом, глобальные мировые тенденции показывают, что общие расходы на военные НИОКР продолжают сокращаться (с 1986 г. по 1995 г. - на 60%). В то же время, в странах НАТО продолжаются исследования в области перспективных образцов ВВТ. Подавляющая доля затрат на них приходится на США (32 млрд. долл. из общих мировых расходов в 49 млрд. долл. в 1996 г.). Но даже на фоне общих тенденций снижения расходов на НИОКР, положение России в этой сфере выглядит почти катастрофическим. В принципе, предпосылки нынешнего серьезного отставания России от
развитых стран Запада в области военных технологий существовали еще в период СССР. По оценкам Министерства обороны США, к концу 80-х гг. военно-технологический разрыв между США и СССР существовал в 9 важнейших областях фундаментальных технологий из 20 исследовавшихся, был сведен на нет - в 6, отсутствовал в 5 областях. Резкое ухудшение финансирования военных НИОКР в 90-е гг. как в относительных, так и в абсолютных цифрах, значительно увеличило этот разрыв. В период с 1990 по 1995 гг. реальные расходы на НИОКР снизились в абсолютных цифрах в 13 раз, а в относительных - с 18.6% до 5.7% от общей суммы военных расходов.
Постепенное преодоление этих тенденций началось только в 1997-1998 гг., когда в военный бюджет были заложены расходы на НИОКР, составляющие, соответственно, 11.1% и 13.2%. Однако, реальное их финансирование отстает
от плана в несколько раз. В результате оттока кадров, потенциал ведущих НИИ и ОКБ снизился, по оценкам, на 50%, а ряд важнейших научно-технических и технологических направлений оказался под угрозой закрытия. Фактически, НИОКР по созданию новых образцов вооружений уже находятся на грани потери воспроизводственного потенциала по сложным высокотехнологичным образцам ВВТ.
В то же время, доля затрат на НИОКР в военных бюджетах западных стран продолжает увеличиваться (в США - 14% от общей суммы военных расходов в 1996 г., во Франции - 12%). Целью военно-технических программ в странах НАТО является создание образцов вооружений нового поколения и активное насыщение войск высокоточным оружием. Последнее, несмотря на критичное отношение многих российских специалистов, вероятнее всего во многом будет определять характер боевых действий в ближайшем будущем.
Помимо программ развития обычных вооружений, в странах НАТО активно ведутся разработки новых видов оружия, в том числе, основанных на новых физических принципах и так называемых нелегальных видов оружия.
Российская структура финансирования НИОКР схожа с китайской, также выделяется большая доля средств на ядерные программы. Финансирование остальных проектов, по замыслам военного руководства, должно вестись в значительной степени за счет средств, полученных КБ от военного экспорта. По некоторым данным, более 70% средств на эти цели, поступавших в оборонный комплекс в 1995-1997 гг., обеспечивалось именно за счет прибыли от экспорта. Однако, необходимо отметить, что в данной системе отношений "экспорт - НИОКР" сложилась ситуация замкнутого круга, когда поступления от экспорта многих систем вооружений (систем залпового огня "Смерч", комплексов ПВО С-300, дизельных подводных лодок) направлялись
на дальнейшее развитие и производство этих же систем с целью их последующей продажи. Правда, разработка некоторых систем перспективного оружия производится также за счет экспорта (в частности, самолетов Су-32, Су-35, Су-37). Впрочем, именно ситуация в АВПК "Сухой", разрабатывающем данные типы самолетов, уже продемонстрировала ненадежность такого источника финансирования НИОКР из-за отсутствия продуманной системы распределения прибылей.
Наглядным примером уже наметившегося технологического отставания России от США в военной области служит пример одной из наиболее высокотехнологичных отраслей отечественной оборонной промышленности - авиационной. Новейший многофункциональный истребитель С-37, относящийся к 5-му поколению реактивной авиации, не был доведен до уровня аналогичного американского F-22 "Raptor". Из-за нехватки средств до сих пор не поднялся в воздух аналогичный истребитель 5-го поколения МАПО МИГ.
В целом, затраты на реализацию комплексной программы разработки вооружения нового поколения могут быть рассчитаны лишь приблизительно, ежегодные же расходы при условии ее полной и своевременной реализации (5-10 лет) потребуют выделения не менее 30 млрд. руб. Кроме этого направления развития НИОКР представляется необходимым разработать и
принять программу развития технологий будущего, подобно американской программе развития так называемых "критических технологий" и западноевропейской программе перспективных военных технологий "Евклид", направленных на достижение долгосрочных (на 20 лет и более) целей военно-технической политики. К сожалению, нынешняя программа реформирования ВС предусматривает решительное закрытие всех проектов, реализация которых затягивается на 10-15 лет и больше. В то же время, увеличение до 10-15 лет сроков разработки и серийного освоения сложных боевых систем само по себе диктует необходимость долгосрочного планирования развития ВВТ и оборонной промышленности.
Нынешнее состояние ВС России, не имеющей стабильных и мощных в военном отношении союзников, не соответствует сложившейся с начала 90-х гг. системе военно-политических угроз. Развитие современной политической ситуации как на мировой арене, так и в самой России все острее ставит проблему несоответствия ей многих базовых положений принятых вариантов концепции национальной безопасности военной реформы. Новые стратегические вызовы в первую очередь военной безопасности России, заставляющие ускоренно искать адекватные действия по ее укреплению, концентрируются вокруг следующих событий военно-политического характера: