Однако наиболее стремительно развивается возникший в конце 70-х гг. рынок производных финансовых инструментов. Суммарная величина наиболее важных из них — процентных свопов и опционов и валютных свопов по займам (свыше 40 трлн. долл.) в десятки раз превысила уровень конца 80-х гг. Это отражает тенденцию переориентации бизнеса с наличных сделок на срочные, с реальных на финансовые, что зачастую позволяет уходить от налогообложения и государственного регулирования. Таким образом, одна из задач XXI века — найти способ совместить национальный суверенитет с рыночной финансовой унификацией.
Не меньшее значение имеют качественные изменения. Укрепление связи между основными финансовыми центрами произвело финансовую революцию, имеющую несколько ключевых аспектов.
Возрастающие потоки мирового капитала усиливают финансовую конкуренцию между странами, оказывая воздействие на процесс дерегулирования, финансовую интеграцию, создание новых финансовых инструментов и введение других финансово-технологических инноваций.
Финансовая интеграция приносит в равной степени выгоды и заемщикам и кредиторам. Однако и те и другие подвержены разнообразным рискам, включая рыночный, процентный, валютный и политический. Возникает много и других проблем. Например, инвесторам может быть сложно получить надежные данные относительно деятельности компании-должника из-за того, что многие финансовые операции (процентные свопы по займам и др.) относятся к за балансовым и не фиксируются четко по обычным каналам отчетности. Важная проблема состоит и в том, что интеграция привела к упрощению начала процедуры перелива капитала. Руководящим денежно-кредитным учреждениям трудно спрогнозировать или своевременно обнаружить дестабилизирующие потоки средств, чтобы сформировать корректирующую стратегию. Поэтому актуальной считается задача усиления роли МВФ в обеспечении стабильности мирового финансового порядка в новых условиях.
Развитие мирового финансового рынка тесно связано с прогрессом мировой торговли товарами, услугами и ценными бумагами. Со второй половины ХХ в. темпы роста внешней торговли, как правило, значительно опережали темпы роста ВВП. По данным Всемирного Банка за последние два десятилетия доля мирового экспорта в мировом производстве удвоилась, доля услуг достигла почти четверти экспорта, а каждая седьмая сделка по купле-продаже ценных бумаг заключалась между контрагентами-иностранцами. По мере возрастания объема операций ТНК продажи их зарубежных филиалов могут в обозримом будущем превысить масштабы мирового экспорта. Эти факты часто трактуются как свидетельства экономической и финансовой глобализации — растущего международного обобществления всех или отдельных видов рынков.
Вместе с тем, зарождение глобальной экономики и глобального финансового рынка не является общепризнанным. В частности, по мнению Гавриила Попова, глобализация это — концепция нынешней американской администрации по устройству мирового экономического порядка в XXI в. в отличие от того, который сложился после Второй мировой войны в условиях ядерного противостояния двух полюсов — США и СССР. В этом, безусловно, есть своя логика. Причем, даже если отбросить политический фактор и исходить из того, что наиболее ярким воплощением субъектов мировой экономики являются ТНК, то степень открытости национальных хозяйств сейчас не больше, чем до Первой мировой войны. Поэтому говорить о том, что рыночные силы неподвластны государственному регулированию (один из тезисов концепции глобализации), явно преждевременно.
О недостаточной степени интегрированности собственно финансового рынка говорят некоторые важные его характеристики. Например, инвесторы, распределяя инвестиционные риски между странами и отраслями, руководствуются в своей практике соображениями, которые на порядок отличаются от тех, исходя из которых они осуществляют капиталовложения на внутреннем рынке. В этой связи самой главной причиной Мексиканского финансового кризиса 1994—1995 гг. можно считать сохраняющуюся сегментацию глобального рынка капиталов, его деление на национальные, иностранные и международные (оффшорные). Несмотря на устранение многих правовых преград между ними, владельцы денежных средств предпочитают большей частью держать их дома или быстро репатриировать из-за рубежа, в случае угрозы нестабильности (рыночной, политической, валютной)[1]. Они не смотрят на движение ресурсов между странами как на перемещение средств между регионами одной страны. Поэтому для стран с развивающейся экономикой необходимо увеличивать национальную норму внутренних сбережений в целях повышения инвестиционной активности.
Далее. В современных условиях стоимость капитала для заемщиков, имеющих одну и ту же платежеспособность, неодинакова во всех частях рынка. Становые процентные ставки, хотя и испытывают воздействие мировой финансовой интеграции, все же различны. В мае 2000 г. ставка дисконта Центрального банка равнялась (в %): в Японии — 0,5; в Швейцарии — 1; в странах зоны Евро — 3,75; в США — 6,0. А ставка коммерческих банков первоклассным заемщикам соответственно составляла: 1,375; 4,25; 3,70 и 9,0[2]. Между тем соотношение уровня инфляции по странам не оправдывает таких расхождений.
Таким образом, существуют определенные преграды для движения капитала. Согласно взглядам многих теоретиков и бизнесменов причина лежит в валютном риске. Режим валютного плавания, которого придерживаются США и другие ведущие державы, ставит дополнительные барьеры на пути более эффективного применения капитала.
В этой связи выражается мнение[3], что в последние 30 лет рынок развивается в сторону того, что он собой представлял лет 90 назад. А основная разница между глобализацией тогда и сейчас состоит в характере капитала, который обслуживает торговые и инвестистиционные потоки. С одной стороны, значительная его часть это – криминальные денежные средства, т.е. те, которые используются для финансирования теневой экономики, организованных преступных группировок и коррумпированной части госаппарата. (Кстати в банковском секторе экономики России в 1997 г. зафиксировано 9 тыс. преступлений, что на 5,5% больше, чем в 1996 г.)[4]. Согласно статистике ООН в международной финансовой системе каждый день легализуется примерно 300 млн. долл. Годовой оборот наркобизнеса (400 млрд. долл.) является третьим по объему после торговли нефтью и оружием.
С другой стороны, с приобщением все большего числа стран к рыночной системе хозяйства большинство из них становятся реципиентами главным образом спекулятивного капитала. В результате они страдают из-за резкого несоответствия скорости его движения и сроков создания традиционных, материальных технологий, на которых они специализируются. Масштабные вложения спекулятивного капитала, которые поощряются политикой правительств, ориентированной на преждевременную либерализацию финансовых операций, неэффективны для государств с неразвитой экономической структурой и экспортной базой. Капитал уходит, не успев создать ничего реального и оставляя после себя одни разрушения.
Противоположный взгляд на глобализацию выражается в кругах американских финансистов. Некоторые руководители ФРБ считают, что мир живет в период аналогичный периоду Промышленной революции. Только сегодня речь идет о компьютерах и телекоммуникациях, о революции в технологиях, которая увеличивает производительность, экономический рост, способствует мировой финансово-технологической интеграции, под влиянием которой усиливается конкуренция и разрушается механизм ценообразования корпораций, что сдерживает инфляцию. А когда инфляция находится под контролем, возрастает возможность увеличения жизненного уровня людей[5].
Развитие американской экономики на протяжении последнего десятилетия подтверждает этот оптимизм. И хотя многие экономисты сомневаются, что оживление роста производительности в американской экономике сохранится, и опасаются, что оно вызвано спекулятивным бумом, как это уже было в середине 80-х гг. в экономике Великобритании, а несколько позже — Японии, отрицать лидирующие позиции США в создании и распространении высоких информационных технологий и роли этих технологий в усилении зависимости различных финансовых рынков между собой и всех вместе от экономического и финансового влияния США, не приходится.
Пионеры освоения этих технологий — США привлекают наиболее мобильную форму финансового капитала — спекулятивный капитал. Короткий период его обращения соответствует скорости развития информационных технологий и носит для их получателя производственный характер.
Поэтому глобализация как отражение усиления американского влияния в мире и их стремления обеспечить информационную прозрачность всех стран за счет применения стандартных методов статистики, бухучета, отчетности, аудита, техники совершения коммерческих и финансовых операций, а также поддающихся анализу и прогнозированию способов макроэкономического регулирования — убедительная реальность.
Понимание новых условий жизнедеятельности государств, вт.ч. России, должно предопределять выбор ими в XXI в. такой политической, экономической и финансовой стратегии, которая исходит из принципа: поступательное развитие НТП и жизненного уровня людей может быть только общим, не допускающим взаимного уничтожения и побуждающим сильнейших к поиску компромисса с относительно более слабыми.
Тема 1.3. Международные валютно-кредитные организации.
Институциональная структура международных валютно-кредитных и финансовых отношений включает многочисленные международные организации. Одни из них, располагая большими полномочиями и ресурсами, осуществляют регулирование международных валютно-кредитных и финансовых отношений. Другие представляют собой форум для межправительственного обсуждения, выработки консенсуса и рекомендаций по валютной и кредитно-финансовой политике. Третьи обеспечивают сбор информации, статистические и научно-исследовательские издания по актуальным валютно-кредитным и финансовым проблемам и экономике в целом. Некоторые из них выполняют все перечисленные функции.