Прежде всего «лишние» деньги появились у коммерческих банков, которые и стали основными покупателями ГКО, – их привлекали высокие дивиденды. По существу, выкупая у государства ГКО и получая при этом 60–70% годовых, при снижении инфляции капиталы многих коммерческих банков в течение года удваивались.
Характеристика финансовой политики будет неполной, если не упомянуть о существенных изменениях валютной политики. Главное из них – децентрализация использования валютной выручки и снижение роли доходов от внешней торговли в формировании бюджета. Более половины валютной выручки остается у субъектов рынка. На формирование курса рубля оказывает влияние не весь объем валюты, полученной страной, а только ее часть. Отсюда курс валюты на ММВБ не отражает реального соотношения между спросом и предложением. Между тем он имеет исключительную роль в формировании как доходной, так и расходной части бюджета. Доля доходов от внешнеэкономической деятельности в общем объеме доходов консолидированного бюджета резко сократилась, составив 15,9% в 1990 г., 2,5% – в 1991 г., 8,8% – в 1992 г., 10,4% – в 1994 г., 2,2% – в 1997 г., 4,0% – в 1998 г. (по проекту бюджета).
В ходе осуществления новой финансовой политики выявились следующие проблемы, свидетельствующие о том, что процесс создания новой финансовой системы еще не закончился, а в некоторых своих частях она оказалась неэффективной.
1. Исполнение бюджетов является одним из важнейших показателей, характеризующих отлаженность финансовой системы, ее способность реализовать цели экономической политики. Федеральный бюджет в 1997 г. исполнен по доходам на 74,3% утвержденного на этот год бюджета, в 1998 г. – 82,3%.
2. Собираемость налогов, характеризующая кредитоспособность страны и возможность расплачиваться по долгам, составила в 1997 г. 74,1%.
3. Бюджет не способен финансировать выплату заработной платы бюджетным организациям. Долги бюджета по заработной плате составили 14,6 млрд. руб. (на 1 июля 1999 г.).
4. Внутренний долг на 1 июля 1998 г. составил 628 млрд. руб., а внешний долг -150 млрд. руб.
5. Доля расходов бюджета на обслуживание внутреннего долга выросла до 25–30%. Эти расходы стали самой большой статьей федерального бюджета, превысив более чем в 2 раза расходы на народное хозяйство.
6. Кризис финансов предприятий проявился в снижении средней рентабельности основных отраслей экономики с 24,4% в 1995 г. до 5,8% в 1997 г. и 1998 г., в увеличении доли убыточных предприятий с 15,3% в 1992 г. до 50,1% в 1997 г. Снизилась роль прибыли как главного критерия эффективности и конкурентоспособности производства.
7. Наблюдается кризис платежно-расчетной системы. В развитии этого кризиса специалисты выделяют следующие периоды: первый – шоковый (1992 г. – первое полугодие 1993 г.); второй – кризис ликвидности (1993–1995 г.); третий – кризис самофинансирования (с конца 1995 г. – по август-сентябрь 1998 г.), который явился системным кризисом, охватившим всю совокупность платежей, включая платежи по ГКО, в том числе платежи нерезидентам, платежи в рублях и валюте.
Просроченная кредиторская задолженность на 1 января 1999 г. составила 1230,6 млрд. руб., или 42% ВВП.
2.2 Причины финансового кризиса 17 августа 1998 г.
Сначала перечислим эти причины, а затем попытаемся описать логику этого кризиса:
1) некомплексность целей и индикаторов финансовой политики;
2) нарастание внутреннего долга и его неблагоприятная структура, преобладание «коротких» денег;
3) неподготовленность в 1996–1997 г. условий для широкого допуска нерезидентов на рынок ценных бумаг;
4) ухудшение в 1997–1998 г. платежного баланса и его основы – торгового баланса из-за снижения цен на нефть и газ. В феврале 1998 г. произошло резкое падение мировых цен на нефть с 15–16 долл. до 10–11 долл. за баррель. Мировые цены на нефть в 1998 г. были ниже себестоимости ее добычи и транспортировки из Западной Сибири;
5) искусственное сдерживание курса рубля, недооценка необходимости его девальвации для поощрения экспорта и улучшения платежного баланса страны;
6) ошибки в прогнозировании курса рубля;
7) отсутствие реальных мер по обеспечению продовольственной безопасности страны, сильная зависимость внутреннего рынка от импорта и конъюнктуры цен;
8) подавляющая часть финансовых ресурсов направляется на потребление, причем небольшой группы олигархов. Финансовая и кредитная системы не имеют надежных механизмов включения денежных средств в инвестиционный процесс. Сбережения населения преимущественно либо конвертируются в доллары и тезаврируются, либо вывозятся за границу. Нелицензируемый вывоз капитала составляет сотни миллиардов долларов и резко сокращает инвестиционные ресурсы роста российской экономики;
9) недостаточность золотовалютных резервов для предотвращения системного кризиса. В 1998–1999 г. эти резервы снизились до 10 млрд. долл., тогда как Китай имеет 140 млрд. долл., Япония – более 200 млрд. долл.;
10) кризис ликвидности коммерческих банков, недоверие вкладчиков в способность коммерческих банков сохранить их средства;
11) деноминация рубля, подготовка и реализация которой породили инфляционные ожидания;
12) кризис в конце 1997 г. мировой финансовой системы, неустойчивость мирового фондового рынка в одном из интенсивно развивающихся регионов – Юго-Восточной Азии;
13) нестабильность политической ситуации, отставка правительства В.С. Черномырдина;
14) неподготовленность и непродуманность заявления правительства С. Кириенко о девальвации и дефолте.
Финансовый кризис 1998 г. показал, что управление экономикой на основе 3–5 индикаторов (темпы инфляции, бюджетный дефицит, денежная масса М2, курс рубля, золотовалютный резервы) оказалось неспособным обеспечить ее устойчивость. Более того, эти показатели создавали иллюзию постепенного выздоровления экономики. Это обусловлено, во-первых, отсутствием практически приемлемой системы индикаторов. Недооценивалась роль таких индикаторов, как внутренний и внешний долг, структура внутреннего долга, объем неплатежей, их отношение к ВВП, доля импорта в товарообороте. Во-вторых, не учитывались такие показатели, как фондоотдача, производительность труда, капиталоемкость, занятость. Между тем в рыночной экономике они служат важнейшими индикаторами эффективности использования ресурсов, степени ее конкурентоспособности. В-третьих, в системе применения индикаторов предпочтение отдавалось темпам инфляции, в то время как роль курса рубля, состояние золотовалютных ресурсов недооценивались. Считалось, что снижение темпов инфляции, сдерживание роста М2 сами по себе способны обеспечить приемлемую динамику курса рубля, оградить реальный сектор и население от его возможного обвала. На самом деле оказалось, что курс рубля является более синтетическим и сложным индикатором, чем темп инфляции, зависит от большего числа факторов, весьма чувствителен к политической ситуации, поведению экспортеров и инвесторов, доверию к правительству, к банковской системе.
Достаточно привести несколько примеров, подтверждающих эту мысль. Темп инфляции снижался, при этом значительная часть национального капитала оседала за границей, не принося в казну прибыли. Бегство капитала, исчисляемое, по нашим расчетам, за 1992–1998 г. 198–254 млрд. долл., сокращало предложение валюты, поступавшей на ММВБ, что не могло не сказаться на снижении курса рубля.
Другой пример. Инфляция в 1995–1997 г. снижалась, и до середины 1997 г. золотовалютные резервы увеличивались с 1,5 млрд. до 25 млрд. долл. С середины 1997 г. золотовалютные резервы начали сокращаться, а инфляция продолжала снижаться почти вплоть до обвала курса рубля. Финансовый кризис показал, что курс рубля находится под сильным влиянием структуры внутреннего долга и механизма его финансирования. Краткосрочный характер долговых обязательств, скоротечная либерализация фондового рынка, допуск нерезидентов на рынок ГКО в 1997 г. оказали решающее влияние на дестабилизацию курса отечественной валюты.
Крайняя степень неустойчивости рубля связана также с тем, что ЦБ и вся банковская система в достаточной степени не выработали надежных механизмов контроля за предложением валюты. Нет точных данных о каналах и источниках поступления валюты. Механизм распределения валютной выручки, начавшийся формироваться в середине 80-х годов, в современном виде сложился в рамках общей концепции либерализации. Он носит компромиссный характер, способствует утечке валюты за границу, дает неполную информацию о предложении валюты. По экспертным оценкам, на валютный рынок поступает намного меньше валютной выручки, чем предусмотрено нормативом в 50%.
Кризис показал, что обвал курса рубля явился своего рода детонатором взрыва всей системы цен. О том, что стратегия снижения курса рубля влияет на цены, известно. Также известно из новейшей отечественной истории, что шоковая либерализация цен в 1991–1993 г. привела к резкому снижению курса рубля. Но в российских условиях 1998 г. цены оказались особенно чувствительны к падению курса рубля. Связано это с тем, что российская экономика односторонне ориентирована на импорт и на протяжении 1992–1998 г. его наращивала, в результате чего доля импорта в товарообороте была в 2–3 раза выше, чем предельные значения этого индикатора во многих странах мира (25–30%). При снижении курса рубля для финансирования импорта требуется больший объем рублей. Для того чтобы иметь рубли, продавцы и посредники импортной продукции вынуждены повышать цены. Между этими величинами существуют жесткие технологические связи, как в производстве любой продукции между ее отдельными компонентами.