Внутри ландшафта наблюдается более тесная сопряженность между различными геосистемами , чем вне его. В. Б. Сочава считает, что ландшафт представляет собой систему, имеющую свой тип регионального метаболизма – малого, регионального , круговорота вещества и энергии. Это значит, что интеграционные процессы в ландшафте выражены сильнее, чем в крупных региональных системах – физико-географических странах, секторах и др. Поэтому никакая другая геосистема, кроме ландшафта, не представляет лучших возможностей для изучения процессов географической интеграции и дифференциации.
Основные свойства геосистем, их структура, функционирование, динамика, эволюция наиболее полно раскрываются при изучении ландшафтов. В комплексах этого ранга можно проследить сложные и разнообразные потоки вещества и энергии, и соотношения между вертикальными и горизонтальными системами географических связей. Если первичной ячейкой для анализа вертикальных связей служит фация, то горизонтальные связи можно выявить лишь при изучении ландшафта как целого, т. е. присущих ему сопряженных фациальных рядов. Подобные ряды, специфические для разных ландшафтов служат основой для познания интеграционных процессов в геосистемах.
Ландшафт – значительно более автономная и более устойчивая система, чем фация или урочище. Он труднее поддается преобразованию, чем его морфологические части. Это обстоятельство имеет важное практическое значение в связи с проблемами оптимизации растущего хозяйственного воздействия на природный комплекс.
С социально-экономической точки зрения ландшафт представляет собой низовой природно-ресурсный и экологический район. Выделение ландшафта по принципу зонально-азональной однородности обеспечивает охват всех природных ресурсов их характерном, специфическом территориальном сочетании. Каждый ландшафт заключает индивидуальный комплекс природных ресурсов – тепловых, водных, минеральных, биологических. Тем самым он обладает определенным хозяйственным и экологическим потенциалом, например сельскохозяйственным, энергетическим, рекреационным и т. д. На этом основании В. Б. Сочава, В. Б. Четыркин и другие исследователи пришли к заключению, что ландшафт – это такой природный комплекс, в отношении которого можно ставить вопрос о едином направлении хозяйственного развития, что он «представляет собой наименьшее пространство, на котором могут быть осуществлены единообразные приемы хозяйственного использования» и может рассматриваться как «базовая категория при … разработке рекомендаций по комплексному учету природных условий в региональном планировании хозяйственной деятельности».
Рассматривая различные ландшафты, например, с точки зрения условий развития сельскохозяйственного производства, мы замечаем, что каждый из них в этом отношении представляет своеобразную целостность, определяемую специфическим сочетанием региональных и локальных условий. К региональным («фоновым») характеристикам ландшафта относятся, в частности, общие агроклиматические условия – тепло- и влагообеспеченность, которые зависят от положения ландшафта в системе зон, подзон, секторов и высотных уровней (ярусов). Локальные условия (точнее локальное разнообразие) определяются морфологией ландшафта и выражаются в закономерном наборе участков, различающихся по микроклиматам, уклонам поверхности, естественной дренированности, почвенным разностям и другим местным особенностям. Эти участки, соответствующие морфологическим подразделениям ландшафта, с сельскохозяйственной точки зрения представляют собой типы земель, или естественных угодий, и в совокупности образуют земельный фонд данного ландшафта. Агропроизводственное значение ландшафта состоит, следовательно, в том, что, с одной стороны, в нем находит выражение определенная общая региональная специфика природных условий, а с другой – характерная структура земельного фонда , позволяющая разрабатывать конкретные дифференцированные рекомендации по рациональному использованию земель.(2)
3. Морфологическая структура ландшафта.
Учение о морфологической структуре ландшафтов было заложено Л. Г. Раменским (1938), затем развита и детально разработана Н. А. Солнцевым, создавшим основы новой методики изучения ландшафта.
Для каждого ландшафта характерна своя морфологическая структура (закономерное сочетание местностей, урочищ, фаций), отличная от морфоструктуры другого ландшафта. Следовательно, нельзя получить сведения о ландшафте в целом, не зная его морфологических частей.
Некоторые авторы отрицают наличие внутри ландшафта генетически обособленных частей – природных комплексов и выделяют структурные типологические единицы: тип местности, тип урочищ, тип фаций. Однако термин «тип» означает обобщенное понятие и не может относиться к конкретной единице. Если есть «тип» урочища, значит, и должны быть конкретные урочища с определенными внутренними свойствами.
К основным структурным подразделениям ландшафта относятся фация, урочище, местность.(2)
А)Фация.
Природная фация – наименьший ПТК. По мнению ряда исследователей (Д. Л. Арманд, Ю. К. Ефремов и другие), предела физико-геграфическому делению территории не существует и фацию можно до бесконечности делить на все более мелкие ПТК. С этим трудно согласиться. Благодаря однородности всех компонентов, составляющих фацию, разделить её на более мелкие ПТК практически невозможно, так как при таком делении исчезает комплекс как определенная геосистема. А. Г. Исаченко, Н. А. Солнцев и другие исследователи справедливо отмечают, что при попытке дальнейшего деления фации она распадается на отдельные элементы.
Примерами таких элементов ландшафта являются болотные кочки, кучи муравейников, деревья, кротовины и др. В последнее время подобные внутрифациальные образования в литературе получили название парцелл (Н. В. Дылис, В. А. Фриш, А. А. Крауклис и др.)- Представление о парцеллах заимствовано у биогеоценологов и фитоценологов и аналогично биогеоценологическим синузиям — отдельным структурным частям биогеоценоза, обусловленным его вертикальным и горизонтальным расчленением.
Фация характеризуется однородной литологией поверхностных пород, однородным характером рельефа и увлажнения, одним микроклиматом, одной почвенной разностью и одним биоценозом (Г. Н. Анненская, А. А. Видина, Н. А. Солнцев и др., 1963). По образному выражению А. И. Перельмана (1966), фации — «атомы ландшафта».
Обычно фация занимает очень небольшую площадь и приурочена к одной форме микрорельефа (к нижней трети борта лога, притеррасному понижению поймы, слабовыпуклой вершине моренного холма и др.). В некоторых случаях фация может занимать и относительно значительную площадь (фации солончаков и др.).
Согласно приведенному выше определению, для фации характерен один биоценоз. Однако растительный покров в пределах фации подвержен быстрым изменениям в результате как естественноисторического развития, так и хозяйственной деятельности человека. Например, в пределах территории, характеризующейся однородной литологией поверхностных пород, однородным характером рельефа и увлажнения, занятой некогда ельником-кисличником, т. е. ПТК ранга «фация», наряду с оставшимся участком ельника-кисличника в результате хозяйственной деятельности человека и естественного процесса развития возникли участок березняка травяного и березняка-кисличника с еловым подростом. Возникает вопрос, являются ли все эти три участка самостоятельными фациями или это всего лишь одна фация с разными стадиями развития растительного покрова в процессе его восстановления?
Согласно К. В. Пашкангу, И. В. Васильевой и др. (1973), единство растительного покрова (фитоценоза) в пределах фаций характерно только для территории с ненарушенным растительным покровом. Если растительный покров нарушен, то на каждой более или менее значительной по площади фации можно нередко встретить несколько фитоценозов. Следовательно, в приведенном примере все (три) фитоценозы должны быть отнесены к одной фации. Такая трактовка вопроса представляется не всегда правомерной. Чтобы более обоснованно ответить на вопрос, вызывает ли изменение растительного покрова на каком-либо участке фации обособление этого участка в самостоятельную фацию или исходная фация остается неизменной по площади (своего рода «почкования» не происходит), необходимо выяснить не только степень изменения растительного покрова, но и его влияние на другие компоненты фации и взаимосвязи между ними. Предположим, что давно на месте коренного хвойного леса (ельника-кисличника) в силу каких-то причин возникло вторичное березовое насаждение. Постоянное вмешательство человека сильно замедляет восстановление коренного хвойного леса. Но чем дольше существуют вторичные березовые леса (это относится и к другим типам вторичных мелколиственных лесов), тем больше успевают закрепиться представители луговой растительности, которые в свою очередь вызывают изменение почвенного покрова в сторону проявления и усиления дернового процесса. Одновременно с изменением растительного покрова изменяются микроклиматические условия, водный режим и др. Налицо явные изменения большинства компонентов фации и совершенно очевидно, что этот участок уже нельзя отнести к фации, занятой ельником-кисличником и расположенной по соседству с ним. Если нарушение растительного покрова участка фации незначительно или произошло недавно и оно еще не повлекло глубоких изменений других компонентов на этом участке, то, несмотря на некоторые изменения растительности, фацию правомерно считать единой.
Дифференциация ПТК более крупного ранга (подурочища, урочища) на фации прежде всего обусловлен, изменением литогенной основы (микроформ рельефа, литологии поверхностных отложений), глубины залегания грунтовых вод, реже другими причинами. Различные участки подурочища или урочища в зависимости от характера литогенной основы могут отличаться тепловым и водным режимом, балансом питательных веществ, спецификой взаимосвязей всех компонентов природы; иными словами, для каждого такого участка характерны свои экологические условия местообитания. В зависимости от этих условий формируются соответствующие почвы и биоценоз, т. е. определенные фации. Например, переход от одной микро- или мезоформы рельефа к другой вызывает в первую очередь перераспределение тепла и влаги со всеми вытекающими отсюда последствиями. А. И. Гольцберг (1967) пишет, что заморозки в долинах на 1—2° С сильнее и случаются чаще, чем на открытых ровных пространствах, а на вершинах холмов и верхней части склонов они на 2° С слабее. В котловинах и долинах дольше лежит снег, стремительнее и ниже наблюдается падение температур после захода солнца. В большие морозы здесь на несколько градусов холоднее, чем на вершинах.