Отметим, что падение темпов роста в ЭВС в 2001 г. был меньшим, чем в США и особенно в Японии, но американская экономика более активно вошла в стадию оживления, а затем роста. В результате темпы в 2003 – 2004 гг. темпы роста ЭВС (0,5 и 1,8%) оказались существенно ниже, чем в США (3 и 4,5 %) и даже в Японии (2,5 и 2,6%).
В конце 90- х годов оказалась, что сильный импульс повышению динамичности европейской экономики даст образование Экономического и валютного союза, в рамках которого Европейским центральным банком в Европейской системе центральных банков проводится общая (наднациональная) денежная и валютная политика и функционирует единая денежная единица – евро. Это действительно стала важнейшим институциональным экономическим изменением в ЕС за последние годы. Однако ЭВС начал функционировать в условиях существенного ухудшения конъюнктуры мирового рынка и затяжной стагнации экономики ЕС (2001 – 2003 гг) и до сих пор не может в полной мере реализовать свою возможности.
Таким образом, говорить определенно и уверенно о влиянии ЭВС на конъюнктуру (выравнивание темпов в отдельных странах, ускорение темпов, обеспечении преимуществ в отношении других стран – конкурентов) не приходится. Впрочем, возможно образование ЭВС, введение евро и единая денежная политика, если и не вызвала прорывного роста, то, по крайне мере, смягчила спад, не довела дело до настоящего кризиса, то ест стала стабилизирующим фактором. Без евро и ЕЦБ, вероятно, пережить спад П001 – 2003 гг. было бы гораздо труднее.
Правда, есть другая точка зрения. Согласно ей, принципы союза и методы их реализации, лишенные по существу функций аналитического регулирования, действуют скорее проциклически и лишь углубляют спад, удлиняют его, делают снижение темпов роста более заметным. Более того, возникла напряженность между денежной и финансовой политикой. Стала очевидной необходимость достаточно глубоких реформ в ряде сфер, в первую очередь в социальной и финансовой, что может означать существенную модификацию европейской социально экономической модели. При этом никто не отрицает, что если не рассматривать взаимодействие денежной политики с конъюнктурной, а исходить из того факта, что важнейшей задачей денежной политики является устойчивость денежного обращения и стабильная ценность денег, то успех новой системы налицо.
Финансовая политика стран – участниц осталась прерогативой национальных правительств, которые через государственный бюджет и социальные фонды перераспределяют в среднем 48 – 50 % ВВП (этот показатель колеблется от 34,4% в Ирландии до 54 % во Франции, хотя в ЕС лидером с 58,3 % остается Швеция). Существование общего бюджета ЕС, несмотря на его значимость для аграрной и региональной политики, пока не позволяет говорить о наличии полноценной финансовой политики Евросоюза (тем более, что величина бюджета ЕС законодательно ограниченна и не превышает 1,27 % совокупного ВВП стран участниц).
Необходимость координации финансовой (бюджетной и налоговой) политики стран ЭВС становится все более настоятельной. Государства члены для обеспечения многостороннего контроля со стороны Совета и Комиссии ЕС, а также для предотвращения на ранней стадии чрезмерного дефицита государственного бюджета и в целях обеспечения координации экономической политики должны предоставлять стабилизационные программы (для членов ЭВС) или программы конвергенции (для стран, оставшихся за рамками ЭВС, но намеревающихся туда вступить). Пока координация сводится к мониторингу и рекомендациям со стороны органов Союза.
Что касается налоговой сферы, то страны еврозоны избрали путь реформирования национальных налоговых систем (с целью обеспечить нейтральность по отношению к экономическим процессам, снизить налоговую нагрузку на предприятие и населения, упростить налоговую систему, а в ряде стран усовершенствовать межбюджетные отношения, модернизировать бюджетный федерализм), отложив процессы выравнивания фискальных структур до лучших времен. Такие реформы в принципе способны привести к сближению налоговых систем и уровней налогообложения в странах участницах. Однако это задача не является приоритетной, тем более что против дальнейшей гармонизации систем налогообложения имеются веские аргументы.
Особую проблему при координации бюджетной политики представляет строгое следование положениям европейского Пакта стабильности и роста. Он является важнейшим элементом системы правил, предназначенной для координации экономической и финансовой политики в ЕС прежде всего в ЭВС. Несмотря на успехи интеграции, говорить об идентичности интересов стран – участниц не приходилось ни при подписании Маастрихтского договора, ни даже сейчас.
В целом формирование и функционирование ЭВС в течении первых шести лет можно признать успешным. Но прочие конъюнктурные и особенно структурные факторы негативно влияют на характер развития стран еврозоны, и это влияние не только превышает позитивный факто ЭВС, но и разрушительно на него воздействует.
Среднесрочные перспективы еврозоны с точки зрения экономического, социального и технологического развития нельзя считать блестящими: среднегодовые темпы роста останутся на уровне 1,8 – 2%, безработица будет колебаться между 7 и 9%, а социальное напряжение в обществе в следствии непопулярных реформ будет возрастать. Те мне менее создание и упрочнение ЭВС играет исключительно важную и постоянно возрастающую стабилизирующую роль. В долгосрочной перспективе Европа еще не потеряла шансы на прорыв, который в случае удачного и последовательного воплощения реформ может оказаться не столько уж отдаленным.[22]
3.3. Роль интеграции европейских стран в обеспечении оптимального валютного пространства и устойчивости евро
Европейский валютный союз будет представлять собой логичное и естественное дополнение внутреннего европейского рынка, на территории которого исчезли последние барьеры на пути свободного движения капитала, товаров, услуг, рабочей силы. Общая валюта повысит эффективность ценообразования и укрепит тем самым конкурентоспособность, ускорит рост. В валютном союзе будут исключены риски изменения курсов валют стран, входящих в него, и тем самым связанные с этим операционные расходы и расходы на хеджирование, что приведет к большей надежности планирования торговли и долгосрочных инвестиций.
Сотрудничество между странами ЕС сейчас затрудняет и колебание валютных курсов. Риск, связанный с колебаниями, закладывается и в цену продукции, и в процентные ставки кредитов. Введение единой европейской валюты снимает эту проблему. В результате единая валюта станет более стабильной, чем любая из национальных валют в отдельности. Центральным банкам стран, объединившимся в валютный союз, станет легче удерживать курс евро, чем любой отдельно взятой стране.
Следовательно, кратко преимущества единого валютного союза можно сформулировать следующим образом:
снижение трансакционных издержек;
избавление от курсовых рисков;
ослабление зависимости от доллара.
В конце 1998 г. перед началом "новой экономической эры" мнения экспертов были диаметрально противоположны, но многие были уверены в безусловном успехе евро. Экономисты выстраивали целые системы доказательств жизненной необходимости введения новой валюты, оперируя такими аргументами, как снижение торговых и банковских издержек, удешевление кредитных ресурсов для стран зоны евро, снижение валютных рисков, формирование единого европейского рынка капитала, укрепление бюджетной дисциплины, повышение интенсивности инвестиционных процессов и др. Одним из основных доказательств устойчивости и силы новой валюты выступал факт асимметрии пропорций макроэкономических показателей США и доли, которую занимает доллар в мировой финансовой системе. Полагалось, что соответствие стран - участниц зоны евро ряду критериев (дефицит бюджета, государственный долг, уровень инфляции, колебания валютных курсов, уровень процентных ставок по долгосрочным кредитам) является достаточным условием их экономической однородности. Задолго до свершившегося факта многие скрупулезно высчитывали, какой эффект получат страны, ориентированные на использование в своих расчетах доллара США, какие объемы активов инвестиционных компаний и банков будут переведены в евро и как благоприятно это отразится на структуре фондового рынка. Российские банки начиная с конца 1998 г. спешили сообщить о своей готовности работать с евро.
Прежде чем пытаться определить фундаментальные предпосылки сложившейся ситуации, обратимся к истории - ведь идея валютного объединения насчитывает не менее 100 лет.
Задолго до Маастрихтского соглашения о создании Европейского союза, подписанного 7 февраля 1992 г., в Старом Свете предпринимались попытки упорядочить валютные взаимоотношения и даже объединить валюты в рамках некоторых стран. Например, в XIX в. были предприняты попытки создать Латинский денежный союз, а также Германский денежный союз, которые в конце концов развалились. Тем не менее мысль об урегулировании валютных отношений между государствами континента не оставляла экономистов и руководителей европейских государств на протяжении всего века. В 1957 г. был создан Общий рынок, который определил льготные правила торговли между странами, входящими в этот блок. В рамках его создания валютный вопрос не был поставлен в повестку дня, так как действовавшая тогда Бреттон-вудсская система фиксированных курсов казалась вполне работоспособной. Тем не менее создание Общего рынка в какой-то степени предварило Маастрихтское соглашение, потому что определило и первые признаки экономического единения стран континента.
В качестве объясняющих причин неблагоприятной конъюнктуры евровалюты экспертами называются факторы, связанные с текущими экономическими различиями США и Европы: разные темпы и прогнозы развития, разные уровни процентных ставок и т.д. Учитывая, что позиции доминирующей валюты во многом определяются конкурентоспособностью различных экономических систем, это довольно веские аргументы.