В условиях необходимости «живых» денег и невозможности получить их внутри страны регионы, предприятия и банки были вынуждены выходить на внешние рынки, где ресурсы были дешевле и доступнее. Привлекаемые таким образом средства частично восполняли недостающую внутреннюю денежную массу в масштабах экономики в целом (при этом, однако, рос внешний долг на федеральном, региональном и корпоративном уровнях). Более того, к 2008 г., по сути, весь дефицит бюджета финансировался из внешних источников, что и предопределило кризис.
В связи с этим давайте критически посмотрим на тезис, предполагающий, что все увеличение ресурсов в экономике должно идти в жесткой привязке к золотовалютному обеспечению и лишь на величину поступающей валюты можно увеличивать денежную массу.
Отметим, что данный подход основывается на давно переставшем выполняться многими странами принципе, когда эмиссия осуществлялась под соответствующее золотое или золотовалютное обеспечение.
В настоящее время для США соотношение резервы/денежная база составляет около 35% (в России - свыше 100%). Если учесть при этом государственный внутренний долг Соединенных Штатов, который потенциально может быть превращен его держателями в доллары, то величина обеспечения такого «расширенного долларового навеса» составляет менее 5%. Это лишний раз подчеркивает, что принципы и критерии пополнения ликвидности в развитых странах давно модифицировались и исходят из иных экономических ориентиров.
В современных условиях центр тяжести при проведении денежно-кредитной политики и привлечении дополнительных ресурсов переместился в развитых странах с объема имеющихся золотовалютных резервов на денежный спрос, формирующийся реальными операциями в экономике, для осуществления которых требуются деньги, а также на создание условий для удержания ресурсов на соответствующих сегментах рынка.
В этой связи реальные операции, которые обслуживаются суррогатами или валютой в России, - это неиспользованный потенциал для расширения капитальной базы и одна из форм опосредованного обеспечения национальной валюты.
При этом пополнение ликвидности в экономике должно осуществляться в первую очередь на внутренней основе, с использованием возможностей ЦБ, как это происходит во многих ведущих странах (так, объемы государственных казначейских обязательств, находящихся на балансе Федеральной резервной системы США - т.е., по сути, накопленная эмиссия, - составляли к концу 1990-х гг. около 500 млрд. долл.). И вопрос состоит в том, какие механизмы следовало бы использовать, для того чтобы обеспечить поступление этих ресурсов в реальную экономику и их удержание там, минимизировав при этом негативные последствия для наиболее чувствительных сегментов, таких, в частности, как валютный рынок.
При этом также есть большой международный опыт и уже накапливающийся российский опыт подходов к данному вопросу. В тех же Соединенных Штатах и Японии до сих пор действуют законы, которые стимулируют финансовые компании и банки к участию в различных целевых программах, поощряют инвестиции в регионы с отстающими темпами роста. Применяются рычаги, способствующие удешевлению инвестиционных ресурсов.
Естественно, следует вести речь о комплексном подходе, создающем благоприятные предпосылки на всех этапах движения финансовых средств - от первоначального привлечения ресурсов до их конечного инвестирования. Так, начинать следует с набора мер по удешевлению формируемой ресурсной базы. Стимулами и для вкладчиков, и для банков могут быть более низкие ставки налогообложения по начисляемым процентам в случае размещения средств на длительные сроки. Эти меры могут сочетаться с более низкой нормой резервирования по «длинным» ресурсам, что даст возможность устанавливать по таким вкладам и более высокие проценты, повышая их привлекательность. То же самое касается и последующих этапов движения ресурсов.
В целом монетизацию российской экономики и предшествующие ей мероприятия целесообразно осуществлять в увязке с нормализацией денежного оборота, структуры денежной массы и с политикой валютного контроля. В более долгосрочном плане необходимо рассматривать монетизацию как системную проблему во взаимосвязи с приоритетами промышленной политики.
Таким образом, с учетом тех подходов, которые используются в других странах и, принимая во внимание специфику нынешней ситуации в российской экономике, можно говорить о возможности увеличения ее ресурсной базы на основе внутренних рычагов при минимизации негативных последствий. Это будет способствовать устранению препятствий для экономического роста, которые создаются перекосами в денежно-кредитной сфере, а также в целом уменьшит зависимость от конъюнктуры мировых финансовых рынков.
3.2. Эффективность традиционных методов регулирования денежного обращения в России
Приведенные выше данные в обоснование необходимости смягчения денежно-кредитной политики ЦБ, свидетельствуют о недостатке денежной массы для обслуживания хозяйственного оборота. В результате доля денежной составляющей в выручке многих предприятий крайне мала. Порой она меньше, чем сумма причитающейся работникам заработной платы и начисленных налогов. В моей работе уже упоминалось, что использование бартера и суррогатов повышает себестоимость продукции многих предприятий порой на 20 - 25%. Другой фактор повышения себестоимости продукции - слишком низкий уровень загрузки производственных мощностей. И как следствие увеличение средне-постоянных издержек.
Все эти аргументы используются для обоснования необходимости денежной эмиссии. Предполагается, что с появлением большего количества "живых" денег предприятия охотно откажутся от вексельных и бартерных схем, начнут увеличивать производство, что приведет к снижению издержек на единицу продукции и цен, что, в свою очередь, запустит механизм экономического роста.
Все эти предложения основаны на той же предпосылке, что и аргументы стойких монетаристов, утверждающих необходимость продолжения жесткой кредитно-денежной политики. И те, и другие предполагают, что макроэкономическими процессами в экономике можно управлять приведенными ранее методами (денежная эмиссия, ставка ЦБ и так далее).
На самом деле в России сложилась ненормальная ситуация. Параллельно существуют два рынка: спекулятивный высокодоходный финансовый рынок и отдельно рынок производства и обращения товаров, имеющие весьма относительную связь между собой. Часть предприятий более включена в работу по законам нормального денежного рынка, реализует свою продукцию полностью или большей частью за деньги, использует кредиты для пополнения оборотных средств и зависит от параметров денежного рынка. Другая часть использует бартер и взаимозачеты и практически никак не зависит от состояния финансового рынка, а стало быть, практически не поддается регулированию традиционными макроэкономическими методами.
В результате обеспеченность денежной массой реального сектора экономики, ориентирующегося на денежное обращение, оказывается значительно выше среднестатистических данных. Но удельный вес этого сектора в общем объеме российской экономики относительно невелик и влияние предпринимаемых властями макроэкономических мер в целом оказывается незначительным.
Попытки использования классических рычагов макроэкономического регулирования или не приводят ни к каким результатам, или требуют несоразмерно резких мер для получения эффекта, который в конце концов оказываются невелик.[13] Доля банковских кредитов корпоративным заемщикам составляет сейчас в российской экономике 12 процентов от объема ВВП, в то время как в развитых странах Запада и в Японии эта величина составляет 60 - 120 процентов от ВВП. Но даже приведенная цифра не отражает реальной ситуации. В тех случаях, когда предприятия используют в своих расчетах живые рубли (например, алюминиевая отрасль и некоторые металлургические комбинаты), речь идет о замкнутом кредитно-финансовом цикле.
Свои банки кредитуют завод по сути дела его же деньгами, только очищенными от налогов. И влияние величины ставки ЦБ или ситуации на рынке ГКО на использование этих денег является минимальным. Поэтому когда ставка рефинансирования изменяется в несколько раз, эффект этой чрезвычайной меры на состояние экономики оказывается значительно ниже, чем при изменении ставки на доли процента в Германии, Великобритании или США.
Причины, по которым большая часть реального сектора российской экономики неадекватно реагирует на сокращение денежной массы и повышение учетных ставок, кроются не только в менталитете российского директорского корпуса. Нормальная реакция рыночной экономики, вызывающая при снижении спроса соответствующее снижение цен, не может работать в наших условиях в силу целого ряда причин.
Во-первых, это налоговая система, предусматривающая в случае продажи продукции или товара по цене ниже себестоимости необходимость уплаты налога. Убытки от такой продажи резко возрастают, и предприятия используют встречный бартер, чтобы этого избежать. Однако более высокие зачетные цены бартерных операций повышают издержки предприятий, что приводит к более высокому уровню себестоимости, и история повторяется. В результате образуется дутый товарооборот. По данным Института проблем инвестирования банка "Менатеп", к началу 1998 года объем фиктивного ВВП составил 38 процентов. С учетом этого дефицит денежной массы в российской экономике может оказаться не так велик, как это говорилось ранее.
Другой существенной причиной, влияющей на завышение себестоимости продукции российских производителей, является действующий порядок начисления амортизации. В результате ежегодно проводившихся переоценок основных фондов балансовая стоимость производственных фондов предприятий оказалась сильно завышена относительно реальной рыночной стоимости. Завышенная балансовая стоимость мешает избавляться от них по реальным ценам.