Внимание к региону определяется тем, что в последнюю, четверть века он неизменно оставался наиболее динамично развивающимся районом мира. Напомним, что в конце 40-х гг. эксперты ООН сходились в том, что обусловленная итогами второй мировой войны "азиатская стагнация" затянется на долгие годы. Однако уже в 50-е гг. начала стремительно развиваться Япония. В конце 60-х - начале 70-х был зафиксирован резкий скачок в темпах развития Тайваня, Гонконга, Сингапура и Южной Кореи.
Именно тогда и применительно к эти м государствам появились два новых понятия: научное - "новые индустриальные страны" ( НИС) и публицистическое - "азиатские тигры". В 80-е гг. мир оказался свидетелем высоких темпов экономического роста стран АСЕАН - Индонезии, Филиппин, Таиланда, Малайзии и Брунея, которые стали называть "азиатскими драконами". В конце 80-х гг. на путь бурного экономического развития встал Вьетнам. И конечно же Китай. С середины 80-х гг. экономисты и политики в этой стране ищут пути сокращения темпов роста народного хозяйства. Однако и в 1993 г., как отмечалось на ХIV съезде Коммунистической партии Китая, прирост промышленного производства составил 21%, а всего валового национального продукта - более 9%.
Высокие достижения китайской экономики, обеспечившие резкое улучшение жизни более чем миллиардного населения, оказывают огромное влияние на все страны Азии, и не только на них. В докладе Всемирного банка, озаглавленном. "Восточноазиатское чудо" (1993 г.) говорится, что Восточная Азия стала "средоточием технологической цивилизаций" - великого исторического сдвига в истории человечества, который, видимо, определит облик мира в начале XXI в. Там же говорится, что в последние 30 лет восточноазиатские страны развивались в 2 раза быстрее, чем страны Латинской Америки. Уже в 1993 г совокупный продукт Японии, "четырёх тигров", четырех драконов и Китая существенно превзошел совокупный продукт США. Особенно стремительно развивался у "тигров" и "драконов" экспорт: их доля в мировой торговле готовыми изделиями возросла с 1965 по 1990 г, с 9 до 25%. Восточноазиатские страны весьма эффективно использовали плоды своего экономического роста для снятия социальной напряжённости, а. следовательно, для обеспечения политической стабильности. Именно политическая нестабильность в большинстве случаев ставит крест на планах осуществления кардинальных реформ. Так, например, на Тайване доход самых богатых 20% населения в 5,8 раза выше доходов 20% самых бедных семей. В Южной Корее тот же показатель составляет 8, а в Бразилии и Мексике - более 20. Особенно впечатляет осуществленная в регионе борьба с бедностью, ликвидация нищеты.
Напомним, что индекс Энгеля - удельный вес продовольствия в потребительской корзине - определяет состояние "за гранью нищеты" как состояние, при котором более 90% доходов идёт на пропитание. Так, в Малайзии за последние тридцать лет доля населения, живущего "за гранью нищеты" сократилась с 37 до 5%, а в Индонезии -с 60 до 15%. В Сингапуре и на Тайване людей, имеющих доход менее 300 долларов США в месяц, практически не осталось. Эти страны вышли на западноевропейский уровень средней заработной платы.
Причины, послужившие основой столь резкого изменения в состоянии экономики и социальной сферы, различны. Авторы уже упоминавшегося доклада Всемирного банка отрицают японскую или восточноазиатскую исключительность и пришли к выводу, что "восточноазиатского чуда" не существует: здесь люди "больше других учились, больше работали и больше экономили". Сквозная мысль доклада весьма проста: качественные преобразования были обеспечены прежде всего за счёт разумной валютно-финансовой и кредитной политики, надёж ной финансовой системы, внедрения новейших технологий, упора на экспорт, развития образования и инфраструктуры, высокого уровня накоплений. В действительности единой восточноазиатские модели роста или развития никогда не существовало. Все они проводили экономическую политику с разной степенью вмешательства государства в хозяйственную сферу. Не было и одной постоянной политики в рамках отдельно взятой страны. Изменение характера решаемых задач в той или иной стране вело и к изменению политики.К примеру, Южная Корея перешла от курса на всемерное поощрение экспорта легкой промышленности в 60-х гг, к избирательному развитию определенных отраслей тяжёлой промышленности в 70-е. В 80-е гг ее политика вновь переменилась - упор был сделан на развитие новых технологий и перестройку ставших неэффективными отраслей. В определении направления этих перемен велика была роль государства, но она не была только жестко директивной. В странах Восточной Азии получили широкое распространение льготное кредитование и налоговые льготы отдельным отраслям, всячески поощрялся экспорт. Кроме Гонконга и Сингапура, остальные "тигры" и "драконы" на начальной стадии своего роста делали упор на импортные барьеры для защиты своей промышленности. Даже возмужавшие "тигры" и "драконы" в начале 90-х гг. защищали большинство отраслей промышленности системой тарифных и иных пошлин, устанавливаемых государством. Экономика стран Восточной Азии успешно развивалась, поскольку все их правительства, без исключения, прибегали к различным политическим мерам для увеличения инвестиций, не порывая с национальными традициями, используя сложившуюся на протяжении веков веру большинства населения в сильную государственную власть. Все правительства стран региона развивали национальную систему образования с целью подготовки квалифицированной рабочей силы, воспитания психологического стереотипа, в котором бы тесно связывались усилия, направленные на углубление образования и рост квалификации с представлениями об улучшении качества жизни. Этой же цели было призвано служить и предоставление налоговых льгот и субсидий, кредитных льгот тем частным фирмам, которые оказывали финансовую и материальную поддержку школам и университетам. Не вызывает сомнения то обстоятельство, что аналогичные явления были отмечены в большой и растущей группе стран.
Очевидно, что в условиях Восточной Азии ускоренное развитие одной отдельно взятой страны оказывало и сказывает значительное влияние на другие страны, порождая цепную реакцию развития. Одновременно ослабевала их зависимость от перепадов конъюнктуры в США и Японии. Модернизация инфраструктуры и перестройка промышленной базы, увеличение внутреннего потребительского спроса за счет расширения собственного среднего слоя населения способствовали росту производства, стимулировали появление нетрадиционных перспективных рынков, трансформировали региональные товаропотоки, содействовали оживлению инвестиционных и технологических обменов. Здесь сформировался собственный технологический и научно-технический потенциал, появились альтернативные США и Японии инвесторы мирового уровня, прежде всего Тайвань. Высокие результаты, достигнутые странами восточноазиатского региона, во многом были обусловлены сотрудничеством и обменом технологиями, капиталом и информацией, но это сотрудничество требовало организационного оформления. Преобладающим инструментом такого сотрудничества здесь стало создание национальных экономических территорий. Суть рыночных экономик, сформировавшихся в странах Восточной Азии, состоит, с одной стороны, в том, что государственное регулирование играло и играет существенную роль, а с другой - в том, что главными ускорителями обмена капиталом, технологиями, информацией стали частные компании. В странах Восточной Азии усиливается внутренняя конкуренция, но в то же время увеличивается число очагов роста (в страновом и отраслевом плане), расширяются возможности экономического маневра, обеспечивается многовариантность развития и сохранения высокого динамизма. В результате складывается многополюсная экономическая система, центры которой - Япония, США, Китай, НИС, "азиатские драконы", - оказывая раз ное по степени и характеру влияние, взаимодействуя между собой, определяют вектор регионального и -- чем дальше, тем больше -- мирового развития. Восточноазиатские страны, показавшие всему миру, что к экономическому процветанию и социальной стабильности можно прийти различными путями, до конца 80-х гг. не торопились с институциональным оформлением своего сообщества. Большинство из них предпочитали сами решать, каким отраслям отдавать приоритет, когда и как открывать свои рынки для иностранных товаров и капиталов. При этом существует развитый механизм сопоставления и согласования позиций.
Прежде всего должна быть названа Экономическая и социальная комиссия ООН для стран Азии и Тихого Океана - специализированная организация, созданная в 1947 г. В ЭСКАТО кроме стран-членов ООН от Азии и тихоокеанского региона входят еще и ассоциированные члены - всего около 50. Следующей должна быть названа Ассоциация стран Юго-Восточной Азии, межправительственная организация, созданная в разгар "культурной революции" в Китае в 1967 г. (АСЕАН) .Эта организация объединила государства со значительной китайской диаспорой (рассматривавшиеся в то время как "пятая колонна" КНР) -- Индонезию, Малайзию, Филиппины, Таиланд и Сингапур, -- к которым позднее присоединился Бруней. В регионе сегодня действует множество организаций, объединяющих ученых» деловые круги, разного уровня политиков. Представляется» что наиболее значимой среди них призвана стать Организация азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Возникшая в ноябре 1989 г., за день до падения Берлинской стены как "форум министров и высших правительственных служащих" организация объединила 15 государств: Австралию, Бруней, Канаду, Китай, Гонконг, Индонезию, Японию, Южную Корею, Малайзию, Новую Зеландию , Тайвань, Таиланд и США.Принятое самоназвание - форум - подчеркивало дискуссионно-консультативный характер новообразования. В 1992 г. АТЭС создает собственный секретариат, который наделяется сугубо техническими функциями. Четвертая ежегодная встреча лидеров АТЭС, на которую демонстративно не приехал последовательный сторонник сугубо азиатской ориентации организации премьер-министр Малайзии Мохатхир Мохаммед, состоялась в Сиэтле. На ней США предприняли массированную попытку придать конструкции АТЭС большую жесткость, превратить ее в организацию, принимающую решения. Перед встречей и на самой встрече США всячески подчеркивали то обстоятельство, что Азии отводится приоритетная роль в мировом развитии, что АТР занимает первостепенное место во внешнеполитических заботах США. Постоянно публиковались данные о том, что на Азию приходится более 40% американского внешнеторгового оборота, что в 1992 г. экспорт США в Азию достиг 120 млрд долл., обеспечив 2,3 млн рабочих мест, что товарооборот США с АТР на 40% превышает товарные потоки, идущие через Атлантический океан. Государственный секретарь США Уоррен Кристофер, находясь в июле 1993 г. в Сингапуре на сессии АСЕАН, заявил "о первенстве Азии" во внешней политике США. На вопрос, означает ли это перемену взглядов США на мир, он ответил: "Да, это изменение в американской точке зрения. Как торговый партнер Азия в полтора раза крупнее, чем Европа. Речь не идёт о том, чтобы принизить каким-то образом наши взаимоотношения с Европой. Это первенство, я бы сказал, не по внутреннему существу, а в смысле возможностей для развития новых взаимоотношений в экономике и в сфере безопасности". К встрече в Сиэтле группа экспертов во главе с бывшим заместителем министра торговли США Ф.Бергстеном был подготовлен доклад. "Перспективы для АТЭС - Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества". Доклад предлагал начать движение по пути, пройденному Европейским сообществом, и выработать, для начала график создания зоны свободной торговли. Президент США Клинтон, открывая встречу лидеров стран-участниц, говорил, что в будущем АТЭС представляется ему как организация, переходящая от занятости в основном экономическими проблемами, к сотрудничеству в области политики: "Азиатско-Тихоокеанский регион предстаёт как регион, в котором открытая экономическая конкуренция является источником рабочих мест и процветания, а не источником враждебности и нестабильности... Как регион, в котором недавно возникшие политические свободы умножаются растущими личными свободами и правами человека". Однако попытки форсировать процессы АТРовской интеграции, так же как и связать проблемы регионального сотрудничества с проблемой прав человека, у большинства участников понимания не нашли. Как комментировал в прессе не называемый "азиатский дипломат", Клинтон отдает приоритет экономике, но не уделяет должного внимания культурная традициям и ценностям, которым привержена Азия. Практически все восточноазиатские лидеры разделяют уверенность в том (об этом они прямо заявили на проводившей ООН в Вене конференции по правам человека), что "западное толкование" прав человека не вписывается в азиатские реалии и традиции. По их мнению, когда большинство людей станут зажиточными, будет создано устойчивое среднее сословие, свободы придут сами собой, восточноаэиатские лидеры любят цитировать великого социалиста-утописта Шарля Фурье, утверждавшего, что свобода - пустой призрак, пока одни могут безнаказанно морить голодом других. На встрече в Сиэтле ни один из лидеров АТЭС не вступил на пленарных заседаниях в открытое противостояние с позицией американской стороны, которая сумела учесть позиции даже наиболее азиатские настроенных лидеров."Мы стремимся к тому, чтобы АТР был единым , а не разделенным, - говорил Клинтон. - Мы стремимся к тому, чтобы проводить политику открытости, а не закрытости в сфере экономики". В итоге на встрече было заявлено, что ни о каких торговых блоках речи не идет, что руководящей является идея "открытого регионализма", что цель АТЭС - вместе облегчать компаниям делать бизнес в масштабах громадного региона. Что же касается создания зоны свободной торговли, то к обсуждению первого варианта графика движения к ней было намечено приступить в 1996 г. Одна из главнейших проблем, которой занималась встреча в Сиэтле, - будущее АТЭС. Малайзийский представитель, - а Малайзия была представлена министром экономики - заявила, что она рассматривает встречу в Сиэтле как одноразовую. На следующий день президент Индонезии Сухарто (Индонезия - ближайший сосед и наиболее тесный партнёр Малайзии в экономике, политике и сфере обороны) предложил провести следующую встречу на высшем уровне" стран-членов АТЭС через год в своей стране.