Рассуждая о социально-экономическом развитии России, я исхожу прежде всего из возможности рационального анализа этого процесса, что само по себе контрастирует с известным тютчевским тезисом "умом Россию не понять". Кроме того, важно, что специфика развития отнюдь не обязательно предполагает его уникальность, исключительность определяющих путь страны факторов и условий. Многие (а возможно, и большинство) из них можно легко обнаружить в целом ряде стран. Скорее, специфика проявляется в своеобразии сочетания этих факторов и условий, в динамике такого сочетания, не остающегося неизменным на протяжении истории.
Здесь важно, что и само соотношение общего и особенного в развитии данной страны изменяется в историческом времени. Чем шире и прочнее связи с другими странами, тем сильнее и общие черты. Причем существенно, является ли эта связь связью противостояния, отторжения или взаимообмена, сотрудничества, заимствования. Наконец, объем самого понятия "Россия" также меняется со временем. Был, скажем, период, когда власть над Русью делили Москва, Литва и Новгород, и Русь относилась ко всем этим трем центрам. Здесь, пожалуй, важнее национальное самосознание, самоощущение, понимание своей общности. Когда А. Пушкин говорил о "Руси великой", куда входит "и гордый внук славян, и финн. и ныне дикой тунгус, и друг степей калмык", а те признавали власть "белого царя", то это и была Россия.
Перейдем теперь к характеристике факторов и условий развития. К природным относятся величина страны, богатство природных ресурсов, слабая заселенность и преимущественно северное местоположение государства, раскинувшегося на двух континентах, а также отсутствие по значительной части ее периметра трудно преодолимых природных рубежей. Последний фактор в свое время способствовал движению завоевателей с Востока и Запада, набегам с Юга. Но он же облегчал и колонизацию на Север. Юг и Восток вплоть до Тихого океана.
Геополитические факторы прямо связаны с природными условиями, веками выводя на первый план высокую степень милитаризации и централизации огромной державы для обеспечения ее сохранности и единства. Этап собирания русских земель во времена ордынского ига и после освобождения от него. противостояния с Литвой завершился победой Москвы и перешел в этап завоевания и колонизации соседних пространств и народов (оба этапа в русском сознании слиты воедино). В итоге образовался гигантский мост между Европой и Азией, объединяющий Лес и Степь, но он был на северной мировой периферии. Отсюда тяга к морям, стремление прорубить "окно (а если удастся - и дверь) в Европу", "бросок на юг", о чем так охотно говорят сегодня национал-патриоты, живущие отошедшими в прошлое имперскими представлениями.
Исторические обстоятельства во многом уточняют и располагают во времени возникновение геополитических факторов. Так, нашествие Батыя и последующее ордынское иго на два столетия отодвинуло "нормальное" развитие Киевской Руси, сдвинуло далеко на север его ось и повлияло на характер этого развития, нанесло народу глубокую национальную травму. Подобные травмы нанесла Смута, первые поражения и огромные потери в войне 1812 года, в обеих мировых и гражданской войнах (да и поражения в Крымской войне и в русско-японской войне не забывались). Последней травмой стало "поражение" в холодной войне и распад СССР. Отсюда принимаемая и "верхами", и "низами" необходимость в "догоняющем развитии", в спешной модернизации после поражений - во взнуздывающих преобразованиях Петра и кроваво-жестоких мерах И. Сталина, в более спокойных реформах Александра II и П. Столыпина, в рыночных реформах Б. Ельцина (хотя каждый из таких этапов наталкивался на сопротивление, что мешало довести реформы до конца и порой приводило к неожиданным результатам).
К тому же исторически в России, по сути, так и не сформировалась почва для демократии в отличие от Европы, где она по крупицам складывалась на протяжении веков. Если там в гордых самоуправляющихся торгово-промысловых городах средневековья сам воздух делал подневольного человека свободным, то в России города в основном создавались и развивались как опорные военные узлы централизованной обороны.
Социально-психологический и культурный комплексы факторов по-своему преломляют все особенности российского развития: его славянскую, обретшую православие первооснову, византийское влияние (против которого впоследствии выступил церковный раскол), противоречивые отношения с Ордой, а затем и с мусульманским миром, многослойные связи и влияния Европы, в том числе католицизма, протестантских -голландских, шведских и особенно немецких - импульсов, французского Просвещения, наконец, западной демократии.
Все это отразилось и на этнических характеристиках населения России, где в разные периоды истории по-разному сосуществуют и смешиваются славяне, угро-финны, балты, степняки, монголоиды, северные племена и др. Вообще многоэтничность наложила свой отпечаток на все развитие огромной страны. Пожалуй, сейчас население России в ее нынешних границах более мононационально (свыше 4/5 составляют русские), чем за последние столетия. Поэтому в настоящее время вполне правомерно исходить из особенностей именно русского национального характера, учитывая, разумеется, его связи и взаимовлияния с другими составляющими Российской Федерации, с ближними и дальними соседями.
Многие исследователи русских социальных архетипов в качестве одной из базовых характеристик выделяли терпение (в отличие от фатализма или стоицизма предполагающее осознанный выбор именно такой линии поведения) [I]. С ним сопрягаются не только смирение и даже жертвенность, высокая значимость духовных идеалов, но и сравнительно слабое внимание к труду как к источнику материального благосостояния, запоздалая или замедленная реакция на внешние стимулы и вместе с тем ожидание быстрых результатов проводимых "внешних", прежде всего государственных, мероприятий, своего рода ожидание чуда.
В мире существуют и другие большие государства со сложным этническим и конфессиональным составом (Китай, Индия, США), а также государства, большая часть территории которых расположена в маргинальных северных условиях (Канада). Многие в свое время переживали тяготы раздробленности и оккупации (Германия). Долгие столетия жили обособленно от внешнего мира японцы, что наложило свой отпечаток на их национальный характер. Словом, у каждой страны то или иное сочетание факторов, определяющее своеобразие ее развития.
Каково же оно у России? Прежде всего бросается в глаза амбивалентность многих ведущих характеристик, вытекающая из своеобразия их сочетания. Назовем некоторые. Европа и Азия, Лес и Степь, что порождает различия в хозяйствовании, быте, ментальности людей. Континентальность и огромная морская линия на Северном Ледовитом и Тихом океанах. Вековое подчинение власти и отторжение от нее, понимаемой не как "мы", а как "они". Чувство державного величия, гордости за державу и чувство индивидуальной приниженности, зависимости. Подчиненность, долготерпение и бунтарство. Авторитаризм и соборный идеал. Централизованное иерархическое государство наверху и общинность внизу. Подобная амбивалентность неразрывно связана с амбивалентностью всего пути развития России. Она предстает как важнейшее звено между Востоком и Западом, понимаемыми не только в географическом смысле, а как цивилизационные центры, как звено, подверженное воздействиям и воздействующее на обе эти стороны, само приближающееся то к одной, то к другой из них. (Как бы отображением сей черты предстает двуглавость орла на российском гербе.)
Вместе с тем в динамике России можно проследить некоторые исторически сложившиеся вековые доминанты, проходящие лейтмотивом сквозь все противоречия и переплетения разных периодов. Исторически господствуют две - державность и соборность. Изначально первая насаждалась "сверху" и объяснялась необходимостью защиты от внешнего врага, а вторая складывалась "снизу" в процессе соседской взаимопомощи в малозаселенной стране. За столетия своего формирования обе эти компоненты "притерлись" друг к другу, даже стали обусловливать друг друга.
Державность в России - не просто примат государственного начала, который можно считать характерным признаком государственничества. Оно, как правило, перерастает в идеологию и политику централизации власти, и далее в авторитаризм или тоталитаризм, что закрепляет ведущую роль бюрократии, в частности военной и военно-промышленной. Ведь державность многие не мыслят без большой и мощной армии, что приводило и вновь может привести к милитаризации страны.
Легко проследить, как опять нарастают указанные составные части российской державности в политике, экономике (правда, пока для их реализации не хватает сил) и особенно в идеологии и пропаганде "величия державы". Последнее стало козырной картой в политической, в частности предвыборной, борьбе, что подпитывается чувством национальной ущемленности от всех поражений (в холодной войне, в Афганистане, в Чечне).
Соборность в традиционном понимании - это не только общинность, примат артельного начала, но и нивелирующий, а то и подавляющий личность коллективизм, уравнительность и далее патернализм, иждивенчество, надежда в решении своих проблем на государство, а не на собственные силы. Последнее напрямую связывает соборность с державностью. Соборность помимо сострадательной доброты, взаимопомощи и так прекрасно воспетого Ф. Достоевским чувства всечеловечности нередко перерастает в мессианизм, в нетерпимость к инакомыслию, чем умело пользовались большевики-ленинцы. Да и теперь опора на государство, государственную ответственность и помощь (хотя в жизни они резко ослаблены) - один из лейтмотивов пропаганды их наследников.
Укорененность этих многовековых черт социально-экономического генотипа (СЭГ)1 - залог прочности нынешней структуры российской власти и "естественности" ее идеологии. Разумеется, со временем меняются соотношение, "удельный вес", сам облик тех или иных характеристик, появляются новые, уходят в тень или даже исчезают какие-то старые. Примером может служить весь комплекс процессов урбанизации России. Проведенная по-сталински вкупе с раскулачиванием, коллективизацией, индустриализацией, она как бы взрывом вырвала из деревни миллионы бывших крестьян, бросила их в абсолютно чуждую среду. Но с ней же были связаны и ликвидация неграмотности, резкое расширение образования населения, и распад крестьянской патриархальной семьи, и массовое вовлечение женщин в промышленность, и преобразование общинных традиций в промышленно-городских условиях, и многое другое.