П.В. Сергеев
При рассмотрении хода реформ в странах Восточной Европы нелегко выявить расклад достижений и потерь. Очевидно, что достигнут немалый прогресс в трансформировании централизованно-планируемой экономики в демократическую рыночную систему. Тем не менее экономические и социальные издержки перехода оказались гораздо выше, чем ожидалось. Затянувшийся экономический спад, высокий уровень безработицы, упадок системы социального обеспечения, углубление дифференциации доходов и благосостояния - все это привело к разочарованию и нарастающей политической напряженности.
Резкий дисбаланс между ожиданиями и реальностью, видимо, и стал основным фактором резкой смены социально-политического климата в Восточной Европе. Практически единодушно признается, что спад оказался гораздо глубже, чем изначально планировалось, и что трансформация все еще не обеспечила многих из казавшихся очевидными благ в 6 странах региона (Чехии, Словакии, Польше, Венгрии, Болгарии и Румынии). История и текущая экономическая ситуация в этих государствах определяются набором сходных факторов, отличающих их от стран, образовавшихся на территориях бывших СССР и Югославии.
Первые программы реформ состояли из наборов стабилизационных мер, институциональных перемен и структурной политики, в том числе приватизации. Монетарные и фискальные ограничения должны были сбить инфляцию, восстановить финансовое равновесие, обеспечить предпосылки создания стабильной макроэкономической ситуации. Либерализация внешних связей должна была помочь выйти на оптимальный уровень цен и внести на внутренний рынок необходимую дозу конкуренции.
Предполагался также перелив ресурсов из убыточных предприятий в прибыльные сферы деятельности, развиваемые и управляемые прежде всего вновь нарождающимся частным предпринимательством. При этом средний уровень благосостояния должен был расти, особенно в секторах, имевших и при плановой системе преимущества (тяжелое машиностроение, металлургия, добыча полезных ископаемых, управленческий аппарат). Причем издержки приспособления должны были остаться достаточно ограниченными - частично благодаря прямым иностранным инвестициям, которые, как ожидалось, хлынут в страны с переходной экономикой с их низкой стоимостью рабочей силы и неосвоенными рынками. Но реальность оказалась гораздо серьезнее: все страны региона испытали удары спада и безработицы [см. таблицу З].
Следует отметить, что с тех пор как девять лет назад восточноевропейские страны приступили к реформам, они прошли немалый путь. Во всех из них созданы демократические, плюралистические системы, не встает и вопрос об отходе от рыночных реформ. Ликвидированы основы централизованного планирования и государственного контроля: цены либерализованы, национальные валюты стали конвертируемыми, потребители и производители относительно свободны в своих решениях. Инфляция в основном подавлена, сведены на нет хронические дефициты. Значительная часть производимой продукции приходится на частный сектор, внутренние рынки обеспечены широким набором товаров и услуг, вполне сравнимым с имеющимся в промышленно развитых странах.
Таблица 3
ВНП И ПРОМЫШЛЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО В ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЕ В 1993-1995 гг. (% к предыдущему году)
| Страны | ВНП | Промышленность | ||||
| 1993г. | 1994г. | 1995г. (оценка) | 1993г. | 1994г. | 1995г. (оценка) | |
| Болгария | -4,2 | -1,4 | 1,5 | -8,0 | 4,5 | 3-4 |
| Венгрия | -2,3 | 2,0 | 0-1 | 4,0 | 9,2 | 4-5 |
| Польша | 3,8 | 5,0 | 5,5-6 | 6,4 | 11,9 | 8 |
| Румыния | 0,7 | 3,5 | 4,2 | 1,3 | 3,3 | 4,5 |
| Чехия | -0,9 | 2,6 | 3,5-4 | -5,3 | 2,3 | 7 |
| Словакия | -4,1 | 4,8 | 6,4 | -5,4 | 6,4 | 8-9 |
Страны с переходной экономикой предприняли также усилия для интеграции в мировой рынок: существенная часть их внешней торговли приходится на развитые страны, их внешнеэкономические связи углубляются за счет притока прямых и портфельных иностранных инвестиций. Появилось немало новых рыночных институтов, таких как биржи, кредитные инструменты, антимонополистическое регулирование, законодательство о банкротствах и т.д.
Как показывают статистические данные, к 1994 г. эти страны успешно преодолели экономический спад и началась долгожданная стадия оживления. В ряде стран доля негосударственного сектора в ВВП превысила 50%, что демонстрирует пройденную с 1989 г. громадную дистанцию по сравнению с индикатором менее чем 5% (за исключением Польши, где эта доля изначально составляла почти 30% - главным образом из-за обширного частного землевладения).
Даже при осторожной трактовке приведенных статистических данных не всегда ясны принципы их сбора. Налицо, однако, прогресс в изменении структуры собственности и внешнеторговой ориентации восточноевропейских стран. Результаты трансформации таким образом подтверждают недавнее заявление МВФ о том, что в регионе «созданы надежные основы рыночной экономики». Но, несмотря на достижения, есть немало промахов и разочарований. Рынок здесь еще не вышел из детского возраста: он быстро растет, но еще незрел и неустойчив.
Наиболее тревожным и неожиданным для восточноевропейских стран стал «переходный» спад, проявившийся в сокращении производства и занятости до уровней значительно более низких, чем в дореформенный период. Общий спад производства за период 1989-1993 гг. оказался действительно очень крупномасштабным, сравнимым, пожалуй, только с Великой депрессией 1929-1933 гг. Спад достиг особой глубины в Болгарии и Румынии - странах, по общему мнению, хуже подготовленных к немедленным рыночным реформам и меньше продвинувшихся по пути реформ, нежели Чехословакия, Венгрия и Польша. Обращает на себя внимание и тот факт, что во всех рассматриваемых странах падение промышленного производства оказалось заметно глубже (приблизительно более чем наполовину) падения ВВП. В Болгарии и Румынии спад промышленного производства составил к концу 1993 г. 50%. Специалисты тем не менее сейчас склонны представлять происшедший спад как вполне естественный и неизбежный.
Одним из основополагающих предположений явилось то, что почти полная занятость в централизованно планируемой экономике обеспечивалась слабой трудовой дисциплиной, идеологической догмой о полной занятости при социализме и низкой зарплатой. Соответственно предсказывались широкомасштабные увольнения в переходный период. В то же время предполагалось, что возросший спрос на труд в сфере услуг и частном бизнесе поглотит значительную часть избыточной рабочей силы в промышленности, так что общий уровень безработицы останется умеренным. На практике в большинстве восточноевропейских стран незанятость существенно превысила 1/10 численности трудоспособного населения и остается на высоком уровне, несмотря на некоторое оживление экономики.
Поскольку основной причиной высокой безработицы был «переходный спад», оживление экономики в принципе должно было бы открыть возможности для решения или, по крайней мере, смягчения этой проблемы. К сожалению, взаимосвязь между уровнями производства и занятости не столь проста. Рассчитывать, что намечающееся в середине 90-х гг. экономическое оживление радикально изменит ситуацию на рынке труда, нельзя, поскольку масштабы создания новых рабочих мест будут в целом перекрыты притоком новых безработных из сферы образования (выпускников школ и вузов), перенаселенной деревни и сужающегося госсектора. В результате, восточноевропейским странам, видимо, придется жить с двузначным уровнем безработицы еще несколько лет. [См. Приложение.] Причем доля долгосрочной безработицы (более 12 месяцев) постепенно растет, в Польше и Болгарии она уже близка к 50%. Другой тревожный факт - растущая незанятость молодежи, такая тенденция грозит им надолго остаться безработными.
Решение этой проблемы следует искать в структурной политике, нацеленной на улучшение функционирования рынка труда за счет устранения перекосов в формировании ставок заработной платы и доведения пособий по безработице до уровня средней зарплаты, увеличения межрегиональной и межотраслевой мобильности рабочей силы.
Последняя стадия развития системы централизованного планирования характеризовалась высокой инфляцией и повсеместным дефицитом. Либерализация цен и девальвация национальных валют усилили инфляционное давление. На практике «корректирующая» инфляция сильно зашкаливала за уровни, предусмотренные стабилизационными программами. В результате, основной задачей реформистских правительств стало восстановление основ ценовой стабильности. Как показал опыт, сбить инфляцию с почти гиперинфляционных значений до контролируемого уровня было относительно легко - при условии обоснованности, последовательности и четкой реализации антиинфляционных программ. Однако добившись снижения инфляции до среднегодового уровня 20—40%, большинство восточноевропейских стран, похоже, оказались неспособными сбить ее дальше.
Известная устойчивость инфляции и ее «зависание» на так называемых «умеренных» значениях не поддаются объяснению с помощью стандартных теорий. Во всех рассматриваемых странах (за исключением Чехии, где инфляция держится на самом низком уровне) рост предложения денег отстает от индекса потребительских цен и потому не выступает инфляционным фактором.
Невозможно обнаружить и какой-то единой модели влияния бюджетного дефицита: в Венгрии и Словакии при более крупном дефиците инфляция была ниже, чем в Польше и Румынии. Во всех странах рост заработной платы находился под контролем, в целом отставая от роста цен. Даже «умеренная» инфляция, составляющая от 10-12% в Чехии и Словакии, оказывает чрезвычайно негативное воздействие на страны с переходной экономикой. В таких условиях сохраняется высокий уровень номинальных и реальных процентных ставок, что ограничивает кредит и мешает экономическому оживлению, служит источником неуверенности для бизнеса и из-за нежелательных эффектов в распределении доходов может вызвать социальную напряженность.