Глобализация как вид либерализма и Россия (стр. 10 из 16)

Одно только краткое описание основных процессов, происходивших в последнее десятилетие на постсоветском пространстве, может занять несколько десятков страниц и стать предметом глубокого исследования. Мы же ограничимся констатацией магистральных тенденций в самых общих чертах. Если отбросить несущественные частности и попытаться представить процесс в целом, окажется, что противоречивые и, на первый взгляд, спонтанные события за редкими исключениями довольно органично вписываются в незамысловатую схему, представляющую собой всеобщую дезинтеграцию в направлении от центра к окраинам. По этому случаю необходимо сделать небольшое отступление. Российская империя, а позже и ее советская преемница не были похожи на империи англосаксонского образца - канувшую в лету Британскую и нынешнюю глобальную Pax Americana. В классической англосаксонской империи метрополия паразитирует на колониях и строит на этом свое материальное благополучие. Отчасти в Российской империи, а особенно в Советском Союзе, центр традиционно вкладывал средства и силы в развитие окраин, что временами приводило к немыслимой с точки зрения западной колониальной практики ситуации, когда периферия ("колонизированные территории")

усилиями центра была развита или материально снабжалась лучше, чем центральные районы, населенные "колонизаторами". Такое положение вещей давало, в частности, удобный повод для подстрекательств к обоюдной дезинтеграции. Мотивом для нее на окраинах была политическая зависимость от центра, а для центра - иждивенчество и паразитизм подконтрольных территорий, что и в первом и во втором случае было явным преувеличением. Однако успешно протекающие интеграционные процессы в благополучной Западной Европе, впечатляющая военно-политическая и экономическая мощь США выгодно отличались от казавшейся уже обреченной, но остающейся все еще опасной и непредсказуемой России, что и предопределило переориентацию элит новых независимых государств на Брюссель и/или Вашингтон. Для большей части ключевых бывших союзных республик нашелся собственный заманчивый проект. Руководства новых государств на западе постсоветского пространства избавлялись от опеки Москвы и становились элитами независимых европейских стран, часть бывших республик планировала принять участие в амбициозных транзитных проектах, а Россия сохраняла бы все атрибуты великой державы, но при этом избавлялась от азиатского "балласта" и необходимости заботы о проблемных территориях. Что касается отсталых республик, то они обрели независимость помимо своей воли. Устная договоренность тогдашнего руководства России с Западом заключалась в том, что за Российской фФедерацией, как самой мощной во всех отношениях державой на постсоветском пространстве, негласно сохраняются исключительные права, а само это пространство считается ее сферой влияния и зоной жизненно важных интересов. Сами по себе эти термины были в свое время введены в употребление британскими политиками, а затем органично вошли в политический словарь Соединенных Штатов и красноречиво характеризовали отношение метрополии к колониям. Подчеркнуто прозападная внешняя политика новой России, с одной стороны, и эгоистическая - по отношению к соседям, в прошлом по Российской империи и Советскому Союзу, а в настоящем - по СНГ, особенно характерна для периода, когда российское министерство иностранных дел возглавлял А.Козырев. У российского руководства Запад поощрял именно эту линию, тогда как упомянутым выше соседям намекал на необоснованность московских претензий. Таким образом, работа Запада со странами СНГ и Прибалтикой велась дифференцированно с особым акцентом в ключевых точках. Например, политика США по отношению к Украине строится строилась на последовательном поощрении конфронтации с Россией, состояла в поддерживая поддержке тех украинскихе экономическихе и политическихе проектовы, которые должны были вызвать дальнейшее ухудшение двусторонних отношений, и в подталкиваниия Киева к озвучиванию Киевом тех инициатив, которые могли быть восприняты Москвой как недоброжелательные или провокационные. На сохранении этой же стратегии продолжают настаивать соответствующие специалисты в области "постсоветских и евразийских исследований" и в настоящее время. Тяготение к России сохраняли те бывшие советские республики или их фрагменты, чьей позиции сочувствовала Россия в межнациональных конфликтах, что не улучшало общей ситуации, а скорее ее усугубляло.Интеграционные инициативы Назарбаева были вызваны, судя по всему, исключительно экономическими мотивами и невозможностью обойтись в своих проектах без российского участия. Принципиальным исключением является случай с Белоруссией. На наш взгляд, Белоруссия в какой-то момент выпала из поля зрения Вашингтона случайно и решительная пророссийская позиция Лукашенко стала для Запада неприятным сюрпризом. Произошла естественная реинтеграция, также содержащая значительный экономический компонент, но им одним не исчерпывающаяся.Следствием всех этих тенденций стала фактическая дезинтеграция Содружества независимых государств и отсутствие эффективных механизмов взаимодействия в экономической и политической сфере внутри СНГ, а также нарастание центробежных тенденций внутри самой России (Лозунги Росселя об "Уральской республике"). Важным моментом также является тот факт, что потери от разрушения естественной экономической кооперации оказались выше, чем предполагалось, и не компенсировались переходом к "прагматизму", в частности для России - приближением к мировому уровню цен в расчетах за энергоносители между с бывшими союзными республиками. Не столько наличие, сколько нежелание российского руководства замечать собственные лавинообразно нарастающие проблемы при всей их очевидности для окружающих государств вызывали сомнения в целесообразности углубления сотрудничества с Россией во всех областях. Исключение составляли только те сферы сношений, от которых соседи России в данный момент не могли отказаться, но уже искали альтернативные пути их замещения.

* * *

Серьезное изменение ситуации произошло в 1998-99 годах. Российские августовские события 1998 года заставили правительство перейти к более взвешенной экономической политике и способствовали появлению настороженности к рекомендациям Запада в этой области. Кризис в Косово и методы, выбранные руководством НАТО для его разрешения, усугубили существующие проблемы европейской интеграции и породили новые. Интенсивные боевые действия, ведущиеся в непосредственной близости от границ ЕС и участие в них ключевых государств сообщества, поставили под сомнение инвестиционную привлекательность Евросоюза и стабильность только что введенной в качестве безналичного средства платежа общей валюты. Серьезное охлаждение отношений России с Западом уже не просто преследовало цель сохранения лица, как это было при расширении НАТО на Восток, а являлось свидетельством принципиальных разногласий по фундаментальным вопросам европейской и международной безопасности, закрывать глаза на которые было уже невозможно.Одновременно с этим, в России в силу множества объективных и субъективных причин произошла беспрецедентная консолидация общества вокруг нового президента. Более решительная и успешная по сравнению с первой вторая чеченская кампания, представление в которой России в качестве агрессора было уже совершенно неправдоподобным, централизация власти, призванная приостановить региональный экономический и политический сепаратизм, плюс изменение в пользу России внешнеэкономической конъюнктуры, позволившей решить наиболее острые социальные вопросы и произвести накопление запаса для проведения структурных экономических реформ, последовательная и продуктивная внешнеполитическая деятельность В.Путина - все эти события заставили многие государства пересмотреть свое отношение к России или, по крайней мере, отложить дату ее окончательного распада на более поздний срок.

Peter Sutcliffe. A GEOPOLITICAL ANALYSIS OF ECONOMIC TRANSITION AND ITS IMPACT UPON SECURITY IN EUROPE. NATO Economics Directorate, 1999