Напротив, Гамильтон и Мэдисон утверждали, что свобода в большей степени сохраняется в крупных республиках, в которых сосуществуют различные точки зрения и интересы, а не в единообразных малых обществах. Предпочитая большую республику, Мэдисон вовсе не пытался подавить демократию. Более того, он стремился показать, как реально работает демократическое правительство и как можно улучшить его работу. Для того, чтобы управлять, различные интересы должны объединяться и создавать коалицию, то есть союз.
Мэдисон пришёл к заключению, что в странах такого размера, как Соединённые Штаты, с их огромным разнообразием интересов «согласие большинства вряд ли может быть достигнуто на других принципах, чем принцип справедливости и общего блага» Из своих рассуждений Мэдисон сделал достаточно смелые выводы. Он предположил, что национальное правительство должно находиться на известной дистанции от народа и быть изолированным от его минутных настроений, поскольку люди не всегда хотят поступать должным образом. Правительство должно иметь возможность защитить и политиков и народ от того, что их станут использовать в недостаточно обдуманных или неблаговидных целях.
Когда пенсильванский делегат Джеймс Уилсон 1 июня 1787 г. вынес на повестку дня Конституционального Конвента в Филадельфии вопрос о будущей «исполнительной власти», то – согласно записям Джеймса Мэдисона – воцарилось долгое молчание. 55 депутатов 12-ти участвующих штатов – Род-Айленд отказался от участия – сознавали, что они коснулись болевой точки новой правительственной системы: большинство из них считали усиление исполнительной власти по сравнению с положениями опубликованных в 1777 г. «Статей конфедерации» обязательным; одновременно царила неизвестность о конкретной форме, которую должна была принять такая исполнительная власть, а так же о готовности населения принять рост власти этой традиционной, наблюдаемой с особым недоверием, ветви правительства.
Уже первая конституция «Статьи конфедерации», знала институт президента, глава которого возглавлял Конгресс, своего рода собрание дипломатов тринадцати участвующих штатов. Этот президент избирался конгрессом на один год и действовал только как «первый среди равных» и церемониальный глава без права влиять на политические события. И это было полностью созвучно общему направлению революционной эпохи, которая поднимала престиж законодательной власти и увеличивала влияние парламентов по отношению исполнительной.
Когда в 1776 – 77 гг. в большинстве отдельных штатов была разработана новая конституция, губернаторов сделали чисто исполнительными органами парламентов, урезав, ссылаясь на суверенитет народа и республиканский принцип самоуправления, их полномочия .
Отсюда исходила тенденция к господству парламента, на которое потом – вместе с неспособностью действовать и финансовой бедностью Конгресса – в 80-е годы была переложена ответственность за слабость и грозящий развал союза. После окончания войны за независимость в 1783 г. множились голоса критиков, которые настаивали на коренных реформах как конституций отдельных штатов, так и «Статей конфедерации». По их мнению, союз можно было спасти, только устранив превосходство государственных парламентов и укрепив позиции федерального правительства, особенно федеральной исполнительной власти. Это «национальное движение», интеллектуально оформленное и организационно форсированное Александром Гамильтоном и Джеймсом Мэдисоном, вызвало недовольство верных принципам радикальных республиканцев, но влилось, однако, под давлением кризиса в Конвент реформ в Филадельфии. Здесь делегаты игнорировали данные им родными парламентами инструкции, по которым должны были предложить только «поправки» к «Статьям конфедерации»; вместо этого, исходя из плана делегации Вирджинии, они начали обсуждение совершенно новой конституции, по которой коренным образом изменялось соотношение сил в союзе.
Дебаты об исполнительной власти были особенно затруднительны, так как чётко выявляли отход от радикальных основных принципов революции к умеренным представлениям о равновесии власти в смысле английской конституционной традиции[50].
Большинство делегатов в Филадельфии видели идеал не в ограниченном господстве большинства граждан, а в перенесении разделения власти между королём, лордами и третьим сословием, восхваляемого Монтескье как сохраняющее свободу и стабилизирующее в американские условия.
Вопрос состоял только в том, кто должен занять место короля и лордов, так как в Новом Свете не было родового дворянства. В качестве последнего свои услуги предложила федеральная структура Соединённых Штатов, так как «верхняя палата» Конгресса, сенат, мог рассматриваться как представительство отдельных штатов. Замену для короля, который мог бы одержать победу над сильной законодательной властью, состоящей из двух палат, было найти нелегко, тем более, что исполнительная власть всегда идентифицировалась в сознании современников с наследственной монархией. Конвент рассмотрел целый ряд мелочей, начиная с навечно выбранного президента (предложение Гамильтона, которое, ввиду общественного мнения, не имело шанса реализации) и заканчивая коллегиальным руководящим органом, наиболее соответствовавшим бы республиканским принципам.
Джеймс Уилсон уже своё первое высказывание связал с заявлением о том, что «исполнительная власть должна состоять из одного человека». Хотя Эдмонд Рендлльф из Вирджинии предостерегал что это «зародыш монархии», предложение Уилсона было принято в ходе обсуждения. По мнению большинства, таким образом, будет обеспечено то, что исполнительная власть будет располагать единой волей, имея достаточно энергии и эффективности для служения благу нации и, одновременно будут господствовать чёткие условия, касающиеся ответственности за действия исполнительной власти. Подспудно при этом свою роль сыграло то обстоятельство, что многие делегаты видели в Джордже Вашингтоне, победителе Войны за независимость, председательствовавшем на Конституционном Конвенте, желаемого кандидата на новую должность.
Уже изначально конституция была составлена так, что президент и Конгресс постоянно зависели друг от друга, а конфликт и кооперация являлись двумя сторонами одной медали.
Федералисты, как себя называли защитники новой конституции, постарались донести эту общую картину до ещё довольно скептического населения и дебатах по ратификации, которые длились с 17 сентября 1787 года, когда был опубликован филадельфийский проект, до конца лета 1788 года. Ведомство президента испытало атаки антифедералистов, хотя критика концентрировалась скорее на общем перемещении власти из отдельных штатов в федеральное правительство. С точки зрения противников конституции, устранение суверенитета отдельных штатов и усиление федерального правительства указывали направление к единому централизованному государству, американской империи, править которой будет якобы честолюбивая и жаждущая власти национальная элита. Президентство они воспринимали как инструмент этой элиты, окончательной целью которой являлось бы введение монархии по английскому образцу. [51]
Ожесточённость нападок потрясла создателей конституции. Федералисты, прежде всего Гамильтон, Мэдисон и Джон Джей, в письмах к общественности (которые уже в 1788 году были изданы как книга под названием «Федералист») красноречиво защищали конституцию, включая и новый институт президентов. Они признавали, что президент располагает такими же полномочиями, как английский король, так как должность не наследуется, то человеку, неспособному по природе, доступ к государственной вершине остаётся закрытым, а президент, оказавшийся неподходящим для этой должности, может быть заменён в обычном порядке или, в случае необходимости, процедурой импичмента смещён с должности. Только предложенная конституция осуществляет идеал правительственной системы, полностью построенной на демократически-республиканской основе.
Конституция могла вступить в действие только после ратификации девятью из 13 штатов. В ходе её обсуждения в стране развернулась небывало острая и жаркая борьба, в которой сложились первые американские политические партии. Одна из них – федералисты – защищала сильное центральное правительство и требовала утверждения конституции, выражая тем самым интересы финансовой и торгово-промышленной буржуазии и части плантаторов. К ним примкнули все те, кто хотел «закона и порядка», устав от сепаратизма штатов, волнений фермеров и трудового люда городов. Идеологами этой группы выступили Дж. Мэдисон, Дж. Джей и А. Гамильтон. Они публиковали свои соображения в газете «Федералист». Среди них особенно выделялся 32-летний Александр Гамильтон, бывший адъютант Вашингтона, вступивший в бизнес чуть ли не с 14 лет. Он предложил свой план развития экономики, обеспечивавший прогресс капитализма свободной конкуренции: уничтожение торговых барьеров между штатами; защиту отечественной промышленности от иностранной конкуренции с помощью протекционизма, т. е. высоких пошлин на ввозимые промышленные изделия; свободу действия банков и накопления капиталов и др. Гамильтон считал, что на первых порах государство должно опекать не аграриев, а промышленников, купцов и банкиров. Его недаром называли архитектором американского капитализма и первым идеологом буржуазии.
Антифедералисты (Т. Джефферсон, П. Генри и др.), или демократы-республиканцы, отстаивали интересы аграрной демократии – фермеров и части плантаторов, ратовавших за широкие права штатов и сильную местную власть. Они добивались свободы торговли и возражали против новых налогов. Их поддерживала мелкая и средняя буржуазия, «низы» городов.