Гуверовский индивидуализм и эпоха “просперити”.
Фактор экономического процветания 20-х годов
В экономической теории, да и в общественном сознании того периода господствовала концепция либерализма, или laissez faire ("пусть каждый идет своим путем"), разработанная классиками буржуазной политэкономии еще в 18-19 столетиях. В ней подчеркивается роль отдельного "экономического человека", рационального индивида, стремящегося к максимизации прибыли и конкурирующего с другими на всевозможных рынках, и получающего вознаграждение, которое соответствует его труду. Теория, базирующаяся на принципе индивидуализма, утверждающая, что реализация ничем неограниченного частного интереса хозяйствующих субъектов ведет в итоге к общественному благу, постулировала полную свободу предпринимательства и невмешательства государства в хозяйственную жизнь. Механизм рынка провозглашался наиболее эффективным регулятором экономических процессов, обеспечивающим оптимальное распределение ресурсов.
Это было время господства консервативных идей и либерально-индивидуалистических ценностей. Консерваторы традиционно отдавали приоритет экономической свободе среди всех остальных свобод человека и трепетно относились к неограниченному накоплению и распоряжению частной собственностью, которую относили к фундаментальным правам человека. Консерватизм на этом этапе возвеличил принципы экономического либерализма, переложив их в доктрины “твердого”, “неограниченного индивидуализма”. Получили распространение идеи социал-дарвинизма. Где главным было — обоснование естественного, вытекающего из самой природы вещей происхождения всех социальных явлений и противоречий капитализма (разделение на классы, конкуренция, экономические контрасты, богатство одних и нищета других). Крупные монополисты, такие как Э. Карнеги, Дж. Рокфеллер, изображались как наиболее приспособленные индивидуумы, а созданные ими финансовые и промышленные империи как высшее достижение “естественного отбора”.[1]
В экономической теории доминировал принцип либерализма (полное невмешательство государства в экономику). Основные постулаты классической экономической науки: человек рассматривается только как “экономический человек”, у которого есть лишь стремление к собственной выгоде; все равны как перед законом; каждый экономический субъект полностью осведомлен о ценах, ренте, прибыли, зарплате на любом рынке; рынок обеспечивает полную мобильность ресурсов (труд и капитал могут свободно перемещаться); эластичность численности рабочих по заработной плате меньше единицы, т.е. увеличение зарплаты, ведет к увеличению численности рабочей силы и наоборот; единственная цель капитала – получение максимальной прибыли; заработная плата определяется только
спросом и предложением на рынке труда; увеличение богатства происходит через накопление капитала.
«Сначала нужно навести элементарный правовой, экономический, финансовый порядок, сделать бюджет прозрачным, государство и собственника - ответственными. Словом, рассеять густой криминальный туман над страной и увидеть реальные, а не виртуальные контуры наших проблем, в том числе и финансовых.»
Гуверовский индивидуализм, в основании которого лежит старое кредо, “экономического человека” и абсолютной роли экономических мотивов, подпитывался идеей “американизма”. Слово “американизм” впервые изрек Г. Элджер, сторонник изоляционистских убеждений, уверенный в том, что счастье либеральной Америки заключается в отходе от загнивающего Старого света, который может только заразить своими болезнями Америку. Но в силу обстоятельств Америка появилась на мировой арене в тот момент, когда войны превратились в революции, а основным оружием стало оружие идеологическое. Поэтому одновременно с изоляционизмом присутствовала и идея мессианства. Так, Гувер в 1919-23 гг. руководил АРА. Организация “АРА” (сокращенно от англ. American Relief Administration “Американская администрация помощи”) была создана для оказания помощи европейским странам, пострадавшим в 1-й мировой войне. В 1921 в связи с голодом в Поволжье деятельность АРА была разрешена и в РСФСР.
Количество жертв голода было бы гораздо больше, если бы не помогли США. "АРА", руководимая Гувером, распределила миллионы пудов американского продовольствия между голодающими. В то время советское правительство выразило свою благодарность США. А через десять лет Советы писали, будто "АРА" только занималась шпионажем, а не помощью голодающим.
Но это была эпоха, когда “ортодоксальный консерватизм торжествовал свой последний успех в 1920-е годы. То была его пиррова победа: экономический крах 1929-1933 гг. засвидетельствовал, что классический индивидуализм зашел в тупик. Уже его главный адепт 1920-х годов. Г. Гувер пытался исповедовать концепцию “просвещенного индивидуализма”, которая корректировала принципы неограниченной свободы”.[2]
Но встать на путь ревизии консерватизма Гувер так и не смог. Это осуществилось позднее, в 40-е гг., когда появилось течение нового или социально консерватизма. Социальный консерватизм противопоставил старому индивидуалистическому кредо, возвеличивающему “экономического человека” и абсолютизировавшему роль экономических мотивов, новый социальный консерватизм, взявший под защиту непреходящие человеческие ценности: семья, церковь, религия, гражданское общество с его разнообразными социальными ячейками и интересами, образование и мораль.
Эпоха просперити
Эпохой “просперити” называют кратковременный период хозяйственного подъема в США после первой мировой войны. В литературе под эпохой “просперити” чаще всего подразумевают нездоровое, сомнительное процветание. Послевоенная Америка выходила в лидеры по темпам экономического роста. Благодаря чему еще более упрочило свое лидирующее место в мире. К концу 20-х годов Америка производила почти столько промышленной продукции, сколько весь остальной мир. Это были, в самом деле, годы роста. Среднестатистический рабочий увеличил свою зарплату на 25%. Уровень безработицы не превышал 5%, а в некоторые периоды 3%. Расцветал потребительский кредит. В 20-е годы, в период процветания, уровень цен был абсолютно стабильным. Темпы экономического развития США были самые высокие в мире.
По темпам научно-технического прогресса и производительности труда промышленность США далеко превзошла все остальные страны. Автомобильная промышленность, производившая ежегодно миллионы машин, создала в стране огромный рынок металла, нефти, резины, стекла и других материалов, а также мощнейшую инфраструктуру в виде бензозаправочных станций, предприятий автосервиса, провоцировала небывалое шоссейное строительство. Внутренний платежеспособный спрос не поспевал за ростом производительности, и результатом вполне закономерно явилось перепроизводство. Чем выше был подъем, тем ниже оказался спад. В 1932 г. по сравнению с 1929 г. промышленное производство упала почти наполовину, и оказалось отброшенных на 20 лет назад. Число безработных составило 17 млн. человек — почти 14% населения. [3]
Экономика США в 20-е годы были переполнены исключениями из простых рыночных отношений. В промышленном производстве преобладали крупные корпорации, уже были приняты антимонопольные законы, созданы федеральные комиссии и комитеты по регулированию отдельных отраслей, создана Федеральная резервная система, словом, государство уже активно вмешивалось в экономическую жизнь. Эти и другие формы вмешательства уже серьезно меняли традиционную веру в индивидуализм и свободный рынок. Но все же, в большинстве случаев считалось, что вмешательство, если и необходимо, то время от времени, и принцип laissez faire оставался господствующим.
Америка в 20-е гг. процветала, но рыночная экономика развивается циклично. Подъемы сменяются спадами, кризисами. Однако очевидная цикличность экономического развития, повторяющиеся каждые 8-10 лет фазы процветания, спада, кризиса и оживления считались до сих пор нормальным явлением со способностью к самоисправлению. Такое "благодушное" отношение к циклической динамике привело к катастрофе в 1929 г.
В ходе встреч с президентами железнодорожных компаний и финансовыми, промышленными, торговыми и профсоюзными лидерами президент предсказывал продолжительный кризис и появление 2–3 млн. безработных; он предупреждал лидеров, что именно на них лежит основная ответственность за предотвращение катастрофы. Гувер убеждал предпринимателей не снижать уровень производства и заработную плату, а профсоюзных деятелей уговаривал не настаивать на повышении оплаты труда.
Весной 1930 Конгресс выделил по плану Гувера 750 млн. долл. на общественные работы, и несколько месяцев предприниматели были верны обещанию поддерживать производство и не снижать заработной платы. Однако начиная с мая-июня 1930, с утратой рынков сбыта, они все же были вынуждены сократить производство. Уровень оплаты труда в целом поддерживался до лета 1931, однако увеличение числа безработных резко сократило общий фонд заработной платы. Весной 1931 несколько увеличилось промышленное производство, приостановилось банкротство банков, медленно пошла вверх кривая занятости. Но развитие событий за рубежом не способствовало улучшению ситуации. Обеспечив поддержку в Конгрессе, Гувер внес предложение о введении моратория на выплату всех видов задолженности по иностранным займам и репарациям, полагая, что экономический кризис имеет преимущественно зарубежные корни.
Позже подчинившим себе все событием администрации Гувера стала начавшаяся в октябре 1929 года в Америке "Великая депрессия".