Обустройство нового мира было продолжено путем массовой туркизации топонимики страны, сделавшей ее во-первых, «новой», во-вторых, «своей» (деяние облегчалось тем, что еще средневековые сельджукиды так удачно переделали греческое название «Анатолия» в тюркское «Анадолу» - в переводе «родной дол»). Многие сотни деревень, городов, рек и гор сменили армянские, греческие, курдские, арабские, лазские и другие имена на новые турецкие (вспомним, что наречение именем в мифологической традиции равносильно акту созидания). Продолжатели его дела пошли еще дальше по пути усиления теллургической сакральности обитаемого мира. Страна покрылась гигантскими националистическими и патриотическими (в условиях Турции это одно и то же) надписями и символами, выложенными камнями на склонах гор: сама мать-земля отныне недвусмысленно декларировала свою лояльность учению Ататюрка: «Мы на пути Отца», «Какое счастье называться турком» и т.п. На сегодняшнем этапе космизация (т.е. морфологизация и систематизация) ойкумены сосредоточилась на обуздании водной стихии, традиционно символизирующей хаос: невиданной пропагандой и вспышками безграничной гордости сопровождалось осуществление широкомасштабного ирригационного проекта на юго-востоке страны, в результате которого появились огромные плотины и целые водохранилища, «укротившие» волны Тигра и Евфрата.
Далее, он становится гениальным мыслителем, выдавшим сакраментальные пророчества о казавшейся на момент их произнесения маловероятной победе над Антантой, о славном будущем турецкой нации, о начале второй мировой войны, о развале СССР и необходимости заранее готовиться к «собиранию» тюркоязычных народов. «Сегодня Советский Союз - наш друг, сосед и союзник. Нам нужна дружба с ним. Но сегодня никто не в силах предсказать, что будет завтра. Он может распасться, уменьшиться, как Османская или Австро-Венгерская империи. Народы, которые он сегодня держит в кулаке, могут разбежаться. Соотношение сил в мире может измениться. Вот тогда Турция должна знать, что ей следует делать... Под властью этого нашего друга живут наши братья по языку, вере, по самой сути своей. Мы должны быть готовыми раскрыть объятия им… Надо заранее навести духовные мосты: языка, веры, истории. Мы должны обратиться к нашим корням и объединиться в нашей разделенной истории. Мы не должны ждать, когда они приблизятся к нам. Мы должны пойти им навстречу… Нас 15 миллионов, но тюрок вообще значительно больше… Тюрки живут повсюду. Сегодня нельзя даже помыслить о политическом союзе. Тому много препятствий. Вот поэтому я работаю над «солнечной теорией". Я хочу активизировать языковую и историческую революцию. Надо начинать с культуры. Сначала исправим язык. Турецкий язык Турции должен быть понятен всем тюркам. Со временем культурный союз должен перерасти в политический. Через 100 лет или через 50. Может ли существовать более великий идеал?».(14) Документально эти слова нигде не зафиксированы, неизвестно были ли они вообще произнесены, но цитируются они, в силу точного созвучия с привитыми населеню стереотипами, часто и без тени сомнения в их достоверности. Немалый вклад внес он и в историческую науку - тем, что "первым из тюркских вождей в самой верной форме дал харатеристику тюркской нации". (15) Более краткие его высказывания-заклинания тиражируются на сувенирах, дорожных щитах и фасадах зданий. Их воспроизведение и прочтение должно направлять людей на путь истины. Существуют цитаты общего плана, есть и такие, что относятся к конкретным областям человеческой деятельности. Среди наиболее часто встречающихся заклинаний первого типа упомянем: «Какое счастье называться турком!», «Турок, гордись, верь, работай!», «Один турок стоит вселенной» (к последнему, впрочем, стараются в последние годы не прибегать, должно быть, из-за его чрезмерной «магической силы»), ко второму: «Будущее – в небесах!» (используется во всех ситуациях, связанных с воздухоплаванием), «Доверьте меня турецким врачам!» (медицина), «Надежная молодежь – дрожжи новой Турции!» (молодежная политика) и т.д. В ипостаси автора магических формул Ататюрк предстает обладателем высшего знания, добивающегося желаемого даже не столько целенаправленной деятельностью, сколько с помощью магии, подобно ведийскому Варуне, эллинскому Крону или скандинавскому Одину, «связывающих» своих врагов силой слова и магического ритуала.
Наконец, он идеал мужчины в отношениях с противоположным полом, ведь в мифологических сюжетах сексуальная потенция имманентна сакральной власти. Полки книжных магазинов пестрят исследованиями на тему «Ататюрк и женщины», а также мемуарами счастливец, допущенных некогда к более или менее близкому знакомству. Здесь он выступает уже в хорошо известном мировой мифологии образе бога-производителя, супруга Великой богини-матери. Вот только богини нет и быть не может, поскольку создатели новой религии воспитаны на традициях строгого монотеизма Корана. Архетип Матери в мифологическом комплексе, конечно, присутствует, но в нем сняты все сексуальные черты, ибо это – его собственная мать, женщина, родившая «спасителя» и «отца» нации (его отец по каким-то причинам не удостоин «канонизации», возможно, в связи с недопустимостью постановки рядом двух «производителей»).
Помимо уже упоминавшихся лозунгов-оберегов, цитирование его слов имеет место по любому случаю, причем, порой совершенно не к месту. Вместо рекламной паузы или заставки на телеэкране может появиться цитата, торжественно зачитываемая диктором за кадром - возможно, чтобы исключить ошибки при прочтении ее в целом не очень грамотной зрительской аудиторией: искажение заклинания, как известно, не только сводит на нет его магические свойства, но может вызвать и прямо противоположный эффект (кстати, и арабский текст Корана непременно печатается с надстрочной огласовкой, давно не практикуемой в других случаях, дабы не исказить звучание священных слов), причем начинает диктор всегда словами: «Ататюрк говорит, что…». Все сомнения в истинности дальнейшего изречения, таким образом, снимаются, зрителям просто предлагается заслушать Истину. За его идеи вообще цепляются до последнего, даже тогда, когда их несостоятельность становится очевидной (при этом следует отметить, что в последние годы СМИ все же уделяют умеренное внимание и не каноническим точкам зрения). В высшей степени убедительно для слушателей и сегодня должна звучать, например, следующая аргументация отказа в посмертном возвращении гражданства поэту-коммунисту Назыму Хикмету: «Ататюрк не простил Хикмета, а мы, что, лучше его знаем, что надо делать?»(16)
Интересно, что сакраментальное обращение Ататюрка к молодежи в учебниках очень часто печатают практически без перевода на современный язык - это придает словам некую святость, метафизический характер, подобно тому, как Коран мусульманами разных стран воспринимается в качестве священной книги только на арабском языке. На обложках учебников и на плакатах нередко помещают репродукции его изваяний или портретов, а не фотографий: сам он настолько велик, что свое обожание простые смертные могут выражать уже не ему, а его «снятому» образу.
Тщательно разработана иконография Вождя, чьи изображения носят сакральный характер оберегов государства и общества и размещаются на фасадах зданий, в кабинетах чиновников и бизнесменов, в школьных аудиториях, за стеклами автомобилей и т.д. Как «заступник», т.е. в оборонной тематике, он изображается в полный рост в профиль, с опущенной головой, поднимающимся в гору с курительной трубкой, в раздумьях о счастьи нации; в учебных заведениях – анфас в ¾, смотрящим вниз, с какой-то ленинской хитринкой во взоре, как-бы вопрошающим детишек: Как вы постигаете Учение?; в авиационной тематике - исподлобья смотрит вверх (предполагается, что там летит самолет), в деревенских святилищах и в школьных дворах устанавливают бюст или лишь голову как физическое вместилище его мудрости на невысоком (чуть выше человеческого роста) постаменте, что призвано демонстрировать близость его своему народу. Интересно, что все эти изображения стараются не просто тиражировать промышленным способом, а каждый раз создавать заново (ср. с процессом изготовления икон), обеспечивая воспроизводение сакральной силы оберега. Популярны комбинированные барельефные портреты, выступающие из изображения рисованного: в них он как-бы проявляется из плоского мира небытия в трехмерную осязаемость реальности.
Сакральным центром страны сегодня является его усыпальница. Это аналог греческого омфала, этрусско-римского мундуса - точки, где смыкаются три уровня мироздания, или мирового дерева (горы), пронизывающего и одновременно объединяющего эти уровни: где-то в подземном мире покоится прах «отца», над которым в мире земном воздвигнут саркофаг - центральный алтарь государственного культа, с которым возможно физическое личное общение поклоняющихся адептов, наконец, господствующий над Анкарой мавзолей, выполненный в традициях итало-германского ампира 30-х годов ХХ века и стилизованный под хеттский храм, вздымается к миру горнему. Здесь же происходят главные ритуальные действа официального культа, во время которых его высшие клирики (руководители государства и представители генералитета) в дни официальных праздников и по случаю введения в сан (т.е. вступления в должность), возложив к саркофагу подобающий случаю венок, на несколько мгновений замирают в почтительно-отрешенном молчании, пытаясь установить духовную связь с Вождем, приобщиться Его благодати, а затем оставляют в книге почета записи, состоящие из признания его высочайших заслуг и обещания следовать его заветам. На этом алтаре-саркофаге проходит главный ритуал жертвоприношения, во время которого молодежь и офицеры приносят в жертву собственную жизнь, клянясь посвятить ее служению кемализму (в повседневной жизни чаще жертвуют деньги, скупая всевозможные изображения Ататюрка и государственной символики). В годовщину его смерти на несколько мгновений по всей стране останавливаются автомобили, станки, звучат автомобильные клаксоны, заводские и пароходные гудки. Замолкают и задумываются о нем люди, для которых в эти мгновения происходит смена онтологической модальности, прорыв из профанного, линейного времени во время сакральное, когда жил и творил Историю Он. Еще один такой прорыв происходит в «дважды священный» день начала “нашей” истории – в день рождения Ататюрка и начала им Освободительной войны: 19 мая 1871 г. он пришел на Землю (впрочем, год рождения определен приблизительно, на самом деле он неизвестен), 19 мая 1919 года – прибыл на корабле из Стамбула в Самсун и вскоре подал в отставку из султанской армии, подведя черту под своим прошлым и начав новую жизнь – Освободителя и Устроителя “турецкого космоса”. Заканчивая ритуал, посвященный празднованию обоих событий в 2001 году, мэр Самсуна, окунувшийся “во время оно”, счел необходимым закончить свое выступление на митинге возгласом: “Добро пожаловать в Самсун, Мустафа Кемаль”.(17)