Содержание:
Введение ....................................................................................
Глава I. Год «великого перелома» ...........................................
Глава II. Судьба кулацкой ссылки ...........................................
Заключение ................................................................................
Список использованной литературы .......................................
Введение.
Коллективизация... Что стоит за этим вполне обычным словом? Для неискушенного в реалиях нашей, российской истории иностранца ничего. Но для русского человека это еще отчасти «живая» история, т.е. ее непосредственные участники являлись или являются родственниками ныне живущего поколения. И дай-то Бог, чтобы память жила в крови русского народа, ибо такое не должно забываться. Пройдут, быть может, десятилетия, но я верю, что наступит то время, когда в центре столицы, на видном месте (а не как это было сделано с крестом, поставленным жертвам ГУЛага в сквере на Лубянской площади) возведут величественный, но не броский, не кричащий памятник всем жертвам Советского режима. Достоевский как-то сказал, что для того чтобы превратить народ в послушных рабов, нужно убить 100 млн. его населения. Если подсчитать все человеческие жертвы периода 1917 – 1991 гг. выходит похожая цифра. Революция и гражданская война, чистки и репрессии, коллективизация и индустриализация, «архипелаг» ГУЛаг, ок. 26 млн. жертв Великой Отечественной войны, все «горячие» точки «холодной» войны, Афганистан, все межэтнические конфликты и т.д. и т.д. Список можно продолжать до бесконечности: все, кто родились и быстро умерли, и могли бы родиться – десятки миллионов людей – индивидуальных, не похожих людей, желающих жить...
Глава I. «Год великого перелома».
Зимой 1927 – 1928 гг. в стране имел место хлебозаготовительный кризис. Урожай 1927 г. был немного меньше, чем в 1926 г., когда крестьяне продавали зерно по выгодным для себя рыночным ценам, а государство сделало успешные закупки. И в это время вследствие внешнеполитического кризиса для СССР, вследствие его изоляции обстановка в стране накалилась. Деревня была обеспокоена внешними проблемами, и крестьяне не желали продавать зерно. Итоги были налицо: в январе 1928 г., несмотря на хороший урожай, крестьяне поставили только 300 млн. пудов (вместо 400 млн., как в предыдущем году). Таким образом, государство недобрало более 2 млн. т зерна (130 млн. пудов). Экспортные поставки зерна, запланированные за приобретенные машины и оборудрвание, оказались под угрозой. Все экономические проекты могли сорваться. Более того, продовольственное снабжение сверхбыстро растущих вследствие индустриализации городов было поставлено под угрозу. Партия могла резко лишиться поддержки среди рабочего населения.
Кризис объяснялся многими причинами. Серьезные ошибки были допущены в политике цен, которая стимулировала развиьтие технических культур и животноводства за счет посевов зерновых. Делу вредила конкуренция разных учреждений, занимавшихся государственными хлебозаготовками. Страх перед войной побуждал крестьянина, насколько это было возможно, придерживать зерно. Едва наметилась его нехватка – в игру сразу включились мелкие спекулянты6 они вздули цены. Политические руководители и партийные организации, поглощенные внутрипартийной борьбой и захваченные врасплох непредвиденной угрозой, напротив, проявили известную беспечность.
В начале 1928 г. лихорадочно изыскивалось решение. Зерно было нужно достать «во что бы то ни стало», как приказывал тогда Секретариат ЦК. Высшие руководящие деятели направлялись в главные хлебопроизводящие районы страны, чтобы возглавить операцию на месте. Сталин срочно выехал в Сибирь. Государство вновь решило перейти к языку силы, к насильственным методам времен военного коммунизма. На заготовки в деревню было мобилизовано 30 тыс. коммунистов из числа работников аппарата. Им было поручено провести изъятие зерна путем применения силы. К кулакам, не сдававшим зерно, должана была применяться 107 статья Уголовного кодекса, которой предусматривалось привлечение к суду с конфискацией имущества как спекулянтов; четверть конфискованного зерна должна была передаваться крестьянам-беднякам.
Если требовалось получить зерно любой ценой, значит, его необходимо было изъять не только у «кулаков», но и у середняков, ибо они тоже отказывались сдавать зерно по государственнымценам. Тут уже мало было Уголовного кодекса. Нашли другие способы вроде принудительной сдачи зерна в счет займа, самообложения деревень, досрочного взимания налогов. Каковы ни были меры, они неизменно сводились к жесткому нажиму на крестьянина. Конечно, власти собрали зерна лишь не намного меньше, чем в 1927 г. Но на следующий год крестьяне уменьшили посевы.
А весной 1928 г. обстановка снова стала угрожающей. Ко всему прочему добавились неблагоприятные погодные условия, из-за которых погибли озимые на обширных площадях хлебного юга (Украина и Сев. Кавказ). Требовалось зерно для пересева. В поисках выхода партия вновь прибегла к чрезвычайным мерам. Последствия были еще более тяжелыми. Сам Сталин признал, что теперь речь шла о том, чтобы вырвать у крестьян их «страховые запасы».
Ситуация складывалась тяжелая, а экономические потребности теперь в первую очередь диктовались с учетом идущей в стране индустриализации. Нужно было что-то делать.
Осенью 1929 г. рыночные механизмы были окончательно сломаны. Несмотря на средний урожай, государство получило свыше 1 млн. пудов зерна, т.е. на 60% больше, чем в предыдущие годы. По окончании компании сконцентрированные в деревне огромные силы (около 150 тыс. человек) должны были приступить к коллективизации. За лето доля крестьянских хозяйств, объединившихся в ТОЗы (в подавляющем большинстве бедняки), составила в отдельных районах Северного Кавказа, Среднего и Нижнего Поволжья от 12 до 18% общего числа. С июня по октябрь коллективизация затронула, таким образом, 1 млн. крестьянских хозяйств.
По решению наиболее ретивых партийных организаций несколько десятков районов объявили себя «районами сплошной коллективизации». Это означало, что оин принимали на себя обязательство в кратчайшие сроки обобществить 50% и более крестьянских хозяйств.
Какова же идеологическая сторона вопроса? В политических кругах сложились две точки зрения на дальнейшее развитие аграрного сектора страны. Они были впервые явно высказаны в декабре 1927 г. на XV съезде ВКП(б), на котором о деревне было сказано новое слово – коллективизация. Первую представлял Сталин, вторую – в первую очередь Бухарин. Сталин являлся сторонником так называемого «русского» проекта модернизации страны. Основой этого плана были крайние меры в экономике, соотвестствующие русскому металитету. Он выступал за форсированное развитие индустрии и, прежде всего, тяжелой промышленности за счет перекачки средств из сельского хозяйства в индустриальный сектор экономики. А потом с помощью средств, которые будут получены с помощью развития так называемого сектора «б», идет подъем сельского хозяйства. Поэтому Сталин предлагал «переход мелких и распыленных крестьянских хозяйств в крупные и объединенные хозяйства на основе общественной обработки земли», за «переход на коллективную обработку земли на базе новой высшей техники».
Н. И. Бухарин отстаивал так называемый «американский» проект. Его смысл заключался в равномерном развитии двух «китов» экономики – сельского хозяйства и промышленности. Николай Иванович считал, что страна должна развиваться в соответствии с планом «динамического равновесия» между «различными сферами» производства и потребления так, чтобы смягчать, если не предотвращать экономические кризисы. Нарушение правильных экономических соотношений приводило к нарушению и политического равновесия. Самая серьезная диспропорция в СССР заключается сейчас в отсталости сельского хозяйства, особенно производства зерна. Здесь срочно требовалось выправить положение. Темпы индустриализации должны быть высокими. Однако ускорять их еще больше, утверждал Бухарин, смерти подобно. Усилия страны не не должны сосредоточиваться исключительно на строительстве новых крупных заводов, которые начнут давать продукцию лишь через несколько лет, тогда как уже сейчас поглотят все имеющиеся средства. И так уже нет резервов на случай непредвиденных обстоятельств. Товарный голод достиг такой степени, когда напряженность рыночных отношений подобна натянутой до предела струне. Нужно поднимать сельское хозяйство: сделать это в данный момент можно лишь с помощью мелкого, единоличного сельского производителя. В своей статье, напечатанной в конце сентября 1928 г., Бухарин вновь отстаивал свою линию. В ней он выступал за возврат к экономическим и финансовым мерам воздействия на рынок в условиях нэпа. Создавать колхозы следовало лишь в том случае, если они оказывались более жизнеспособными, чем индивидуальные хозяйства. Индустриализация необходима, но только если она будет «научно спланирована», проводить ее надо с учетом инвестиционных возможностей страны и в тех пределах, в которых она позволит крестьянам свободно запасаться продуктами.
Но Бухарина никто не слушал. В ноябре 1928 г. пленум ЦК единогласно осудил «правый уклон», а апрельский пленум заверщил разгром оппозиции. На ноябрьском пленуме ЦК, который проходил в 1929 г., Бухарин был исключен из Политбюро.
В огне схваток 1928 г. родился первый пятилетний план. Начиная с 1926 г. в двух учреждениях, Госплане и ВСНХ, подгатавливались различные проекты плана. Оба ведомства подготовили к XVI партконференции (апрель 1929 г.) по одному варианту плана: один – минимальный (Госплан), или «отправной», а другой – максимальный (ВСНХ), или «оптимальный»; его показатели превосходили показатели первого примерно на 20%. Но ЦК уже было решено, что во внимание принимается только второй вариант. Так, наиболее честолюбивый вариант плана сделался его официальной версией и в таком виде был утвержден после конференции также V съездом Советов в апреле – мае 1928 г., после чего он приобрел силу государственного закона страны. По времени он охватывал промежуток с октября 1928 г. по сентябрь 1933 г., т.е. в момент утверждения плана его осуществление следовало считать уже начавшимся. План предусматривал, что за пятилетие выпуск промышленной продукции увеличится на 135%, средств производства – на 55%, национальный доход – на 82%. При всей своей смелости пятилетний план все же основывался на сохранении преобладающего частного сектора, сосуществующего с ограниченным, но высокопроизводительным сектором государственным и коллективным. Наконец, план предполагал, что к 1933 – 1934 гг. примерно 20% крестьянских хозяйств объединятся в товарищества по совместной обработке земли, в которых обобществление коснется исключительно обрабатываемых земель, обслуживаемых «тракторными колоннами», без отмены частной собственности и без коллективного владения скотом. Постепенная и ограничеснная коллективизация должна была строиться исключительно на добровольном принципе, с учетом реальных возможностей государства поставлять технику и специалистов.