Объясняя причины сложившейся ситуации, большинство исследователей, несмотря на разницу в деталях, признают, что экономика России невосприимчива к инновационному типу развития. И главное здесь - неопределенность государственной стратегии в данной области. С этим выводом согласны и авторы доклада, подготовленного Минэкономразвития, "Диверсификация российской экономики: современные проблемы и задачи". В нем фиксируется отсутствие "эффективных методов прогнозирования новых перспективных секторов экономики. И даже если бы удалось научно доказать перспективность развития той или иной отрасли, выбор приоритетов не может быть обоснован только экономическими расчетами, поскольку принятие подобных решений осуществляется на политическом уровне". Далее утверждается, что "для активного использования инструментов государственного вмешательства требуются финансовые ресурсы, которые, как правило, консолидируются в бюджете за счет увеличения нагрузки (в том числе и налоговой) на другие секторы. При имеющемся чрезмерном налоговом бремени на экономику это еще больше снизит ее конкурентоспособность". Рассмотрю каждый из предлагаемых тезисов, призванных по сути объяснить пассивность государственной политики на данном направлении.
Тезис первый: правильный выбор приоритетов невозможен, поскольку нет эффективных методов прогнозирования перспективных отраслей экономики. Но науке такие методы известны (опыт Великобритании, Германии, Южной Кореи и других стран это подтверждает). Они существуют в рамках многоступенчатой модели выбора приоритетов развития. Первоначально отбираются все возможные приоритеты. Затем среди них выделяются те, которые могут быть использованы в границах конкретной НИС. И в последнюю очередь определяется, в каких проектах и в каких формах государство участвует непосредственно, а в каких - опосредованно. Схема срабатывает потому, что в выборе приоритетов (в отличие от российской практики) главенствуют не государственные чиновники, а эксперты-профессионалы.
Тезис второй: принятие решений сдерживает чрезмерность налогового бремени. И эта позиция также спорна. Инновационное развитие тормозит не налоговое бремя, а скорее, плоская шкала налогообложения. Ставя экономические субъекты в неравное положение, она (наряду с прочими факторами) не позволяет запустить инструментарий налогового стимулирования инновационного процесса.
Формирование Стабилизационного фонда не нанесло "налогового удара" по большинству предпринимателей. Часть его средств может быть использована на финансирование инновационных проектов. То, что такое решение усугубит инфляцию, спорно хотя бы потому, что невложенный капитал - это мертвый капитал. Гораздо честнее было бы признать, что средства фонда нужны для компенсации потерь, возникающих вследствие ошибок (типа 122-го Федерального закона), а также для гарантий финансирования социальных обязательств государства в будущем (на случай, если приток нефтедолларов сократится). Надо также учитывать, что инструменты государственного вмешательства не ограничиваются расходованием средств федерального бюджета. Во всем мире источником развития инновационной экономики являются кредиты. Однако и этот инструмент у нас используется неэффективно, причем для предприятий, находящихся не только в государственной собственности, которых в стране 17-18%, но также в частной (31-37%) и смешанной (31-40%) ее формах. Значит, дело не столько в недостатке финансов, сколько в неопределенности стратегии государственной инновационной политики, в неспособности государства обеспечить инновационный процесс, создав для него организационно-экономические и правовые условия.
Третий тезис: ограничение принятия эффективных экономических решений политическими соображениями. Он принимается нами без оговорок, более того, требует развития.
Лоббирование - общемировое явление. Но в России оно приобрело гипертрофированные размеры, поскольку, как и в советский период, у нас сегодня политика продолжает довлеть над экономикой. Так и не выйдя из "советской шинели", институциональная система строится по формуле "политическое решение - его фиксация законодательством - управление экономикой". Законодательство содержит такие инструменты (выводящие инновационные процессы из-под тотального контроля бюрократии), как налоговые стимуляторы. Существуют федеральные целевые программы, предусматривающие непосредственное финансирование инновационных процессов; федеральные целевые программы развития регионов и отдельных хозяйствующих субъектов; нормы, касающиеся создания различных органов исполнительной власти, осуществляющих управление инвестиционными процессами и формирование условий для активного развития инноваций. Есть и нормы, регулирующие инновационную деятельность малого и среднего бизнеса. Однако механизмы привлечения средств (кроме бюджетных) в научно-техническую, инновационную и образовательную сферы фактически не действуют. Нет инструментов стимулирования субъектов хозяйствования к использованию инноваций, отсутствуют механизмы привлечения внешних инвестиций, подготовки и реализации инновационных проектов международного, федерального, межрегионального и регионального уровней.
Реальное использование такого рода инструментов, связанных с управлением инвестиционными процессами и обеспечивающих налоговые и иные рыночные преимущества инновациям, - дело очень и очень хлопотное, требующее повседневной кропотливой работы специалистов не только непосредственно связанных с НИОКР, но и обслуживающих всю сложную "цепочку" - от изобретения до его практического использования. А именно к такой работе меньше всего приспособлено большинство наших кадров. Их образ мысли и поведения обусловлен традиционной склонностью к простым решениям. При этом инерционность экономического развития оказалась столь велика, а интерес субъектов хозяйствования к реальному накоплению подавлялся столь долго, что, несмотря на приватизацию, класса эффективных собственников не возникло. Практически была воспроизведена система отношений, аналогичная советской, в которой основным побудительным мотивом поведения всех хозяйствующих субъектов и общественных институтов выступала не конкуренция, а механическое перераспределение богатства, доходов и собственности. Советскую систему заменила функционально сходная система управления с присущим ей, во-первых, экономическим и политическим доминированием естественных монополий, со 100%-ной и даже более (с учетом теневого сектора) рентабельностью; во-вторых, ограниченной деятельностью институтов (в том числе правовых), способных сломать практику "стагнационного" воспроизводства (в частности, преимущественного развития сырьевого сектора в ущерб другим отраслям). Как и в советский период, правила игры диктуют неформальные институты и связи. Во многом именно поэтому так тяжек путь перехода экономики России на инновационный путь развития. Органы государственной власти не обеспечивают нормотворчество, стимулирующее развитие инноваций в хозяйственной среде, а организация инновационных процессов продолжает базироваться исключительно на государственном программном финансировании или адресной финансовой поддержке. Бизнес фактически исключен из числа инициаторов инновационных процессов. Превалирование неформальных норм, регулирующих хозяйственную жизнь, порождает изначально нерыночные методы регулирования экономики и инновационных процессов.
Ряд решений исполнительной и законодательной ветвей власти начиная с первой половины 2005 г. демонстрирует попытки повысить роль государства в управлении экономикой. И здесь возможны два сценария развития.
Основу первого составляет схема "антирынок - государственный капитализм". Высокая вероятность ее реализации определяется двумя обстоятельствами: во-первых - доступностью мотивировки, согласно которой Россия столь сильно отстает от развитых стран, что переломить ситуацию можно, лишь сконцентрировав ресурсы в руках государства; во-вторых - привычной для большинства граждан нашей страны мобилизационной моделью решения всех проблем. Очевидная недемократичность такой модели контраргументируется тем, что она не раз использовалась вполне демократическими государствами. Например, американское общество поддержало программу Ф.Рузвельта в период Великой депрессии. Аналогичную схему использовал во Франции де Голль. В послевоенный период нерыночные ограничения были введены в Великобритании. Но Россия - не США, не Франция и не Великобритания, где опасность жестких мобилизационных решений нейтрализуется устойчивыми демократическими традициями. А поскольку такие традиции у нас отсутствуют, развитие пойдет, скорее всего, по схеме Г.Плеханова. Он полагал, что российская история более похожа на историю восточных деспотий и потому революция (социалистическая) в России может приобрести уродливые формы, приведя к "обновленному царскому деспотизму на коммунистической подкладке". В случае реализации схемы "антирынок - государственный капитализм" история повторится с той лишь разницей, что на смену "царскому деспотизму на коммунистической подкладке" придет деспотизм государственно-капиталистический на подкладке административно-олигархической. Тогда господство неформальных институтов получит свое логическое завершение. Будет исключена возможность реального контроля за властью со стороны гражданских институтов. Станет невозможным естественное обновление и изменение состава управленцев высшего звена. Как результат - находящаяся вне общественного контроля "власть - капитал" начнет наследоваться. Избежать опасности такого варианта развития событий позволяет второй сценарий: "антирынок - государственное регулирование". Реализация данного подхода позволит России вписаться в общемировые тенденции экономического развития, где частная собственность и конкуренция перестают быть единственными институтами, гарантирующими рост эффективности экономики. Появление новых целей и критериев экономического роста не только вызывает к жизни новые общественные институты, но трансформирует функции уже существующие. К последним в числе прочих относится и институт государства, одной из новых задач которого становится участие в формировании НИС. Мировая практика знает четыре основные схемы преодоления "провалов рынка" в НИОКР: