Приезд Сталина на Алтай, несомненно, повысил темпы заготовок, но местные работники из указания Сталина сделали вывод, что для достижения цели все средства хороши. И ради неё часто шли на беззаконие, ломали судьбы людей, хотя делалось это всё, якобы, ради лучшей жизни для всех. За поездом Сталина тянулся след из слёз и крови тех, у кого описывали и конфисковывали зерно и имущество, кого незаконно раскулачивали и ссылали, кого сажали в холодные ямы. «Тройка», которая наблюдала в 30-е годы за политической благонадёжностью всего огромного Западно – Сибирского края, находилась в Новосибирске. В неё входили : Роберт Эйже – первый секретарь Райкома Партии и Миронов – начальник управления НКВД. О третьем члене «тройки» известно мало. По должности им мог быть председатель крайисполкома Грядинский. Однако, ряд фактов свидетельствует о том, что в работе «тройки» принимал участие прокурор Барков. Прокуроры, обычно не участвовали в «тройках», но Западно – Сибирский блюститель законности был на особом счету в Москве и общий порядок здесь не мог быть изменён.
Авторитет Эйже был достаточно высок в Сибири и на Алтае в частности. И мысль о том, что он – организатор репрессивных кампаний, что тысячи людей обречены им на смерть и муки, многим казалась крамольной. Может быть, потому, что сам Эйже в 1938 году был арестован, будучи уже наркомом земледелия и вскоре расстрелян. Однако, факты и свидетельства очевидцев доказывают, что Эйже стал жертвой той системы репрессий, одним из активных участников, создания которой являлся и сам.
Третьим в «тройке» мог быть Н.П. Грядинский, но сведений о нём очень мало. В 1937 году он был председателем Крайисполкома и членом бюро крайкома партии, впоследствии репрессирован. Наиболее зловещая фигура в этом триумвирате - начальник УНКВД по Западно – Сибирскому краю С.Н. миронов, старший майор госбезопасности.
Настоящая фамилия Миронова – Король Сергей Иосифович. В прошлом – прапорщик царской армии с 1918 г., награждён в Красной Армии орденом Красного Знамени.
В начале 1937 года был назначен начальником второго Восточного Управления НКВД. Затем вместе с И.С. Коневым был направлен в Монголию. Там принимал участие в репрессиях среди монгольских руководителей. В 1939 году был арестован, а в 1940 году расстрелян. Не реабилитирован.
В октябре 1937 года после организации Алтайского края, на базе Барнаульского НКВД возникает УНКВД по Алтайскому краю. Старожилы Барнаула до сих пор с опаской обходят это здание по улице Ползунова, 34, где в 30-50 годы располагалось УНКВД. Многим Барнаульцам известна легенда о голубой даме – привидении в бывшем дворце горного начальника. А сколько же сотен и тысяч теней замученных навещать по ночам мрачные коридоры этого дома… До сих пор не выветрился отсюда тяжёлый тюремный запах, до сих пор видны следы от решёток в полу и на стенах, и, право, не по себе становиться, когда из замурованных подвалов дохнёт сырым, холодным ветерком. Здесь находилась внутренняя тюрьма НКВД, где велись допросы, пытали и расстреливали арестованных. Расстрелы происходили в специальной комнате без окон, в центре здания, а трупы сжигали в особой печи, уничтоженной, как рассказывают в наши дни. Лишь недавно было снято запрещение – копать землю во дворе и в окрестностях здания. Каких страшных находок боялись запретители ? Да. Много ещё секретов и тайн хранит в себе это огромное строение с глухим внутренним двором, бесконечными переходами и трагичными коридорами, винтовыми лестницами, ведущими куда – то в бездну.
Когда в этом здании кипела своя жизнь. Здесь, на лестничных площадках курили «Беломор» уставшие следователи, обменивались собственными соображениями о методах внедрения допросов, а в расстрельной комнате уже растапливали жаркую печь небольшого крематория…
Где сейчас эти люди, заполнявшие кабинеты и комнаты большого дома по Ползунова, 34 ? Многих уже нет, разумеется. Но некоторые живы до сих пор. Лишь немногие из них понесли наказания в 50-х годах или раскаялись в содеянном.
Да были ли такие ?! Что – то не слышно о раскаянии…
Сегодня со стороны общественности, репрессированных и их родственников раздаются требования – обнародовать имена людей, служивших в карательных органах Сталинского режима ( НКВД, прокуратура, суд ). Начало этой деятельности было положено у нас на Алтае – краевое УКВД опубликовало список офицеров, в своё время осуждённых за беззакония ( «Алтайская правда», 7.03.1989г. ). Здесь нужно ещё отметить, что для тоталитарных режимов характерно установление разветвлённой сети всеобщего и добровольного сыска доносительства. Существовала она и у нас. Дополняя органы, она делала их вездесущими и всесильными. Попробуем восстановит элементы этой системы.
ОСОДОМИЛ ( общество содействия милиции ). Это общество ведёт свои традиции от старой полицейской системы становых приставов, урядников, сотских и десятских. Идея о полицейском, живущем среди своих подопечных и ведущем своё хозяйство, нашла своё отражение в 30-е годы. Осодмильцы помогали местным властям проводить многочисленные кампании, выступали вооружённой силой против разрозненных проявлений недовольства.
Группы содействия прокуратуре. Это более цивилизованная форма надзора за советскими людьми, характерная для городов. Члены её выбирались рабочими. Они занимались вопросами производственных пьянок, прогулов, самоснабжения. Но основную задачу свою видели в борьбе с классовыми врагами и вредителями. Член такой группы вёл сбор компромата на своём предприятии, мог упрятать любого из своих товарищей по работе за решётку.
Секретные сотрудники ( сексоты ). Наиболее приближённая к органам часть помощников. Существовали профессии, почти сплошь укомплектованные тайными осведомителями : служащие ресторанов, проститутки, люди, контактирующие с иностранцами. Но система доносительства не ограничивалась одними лишь сексотами. Широко была распространена система партийных доносов, доносов в газету, доносов администрации. Но иногда донос просто ужасает : сын пишет на отца, жена на мужа.
Проводимая в настоящее время в стране работа по реабилитации жертв репрессий 30-40 годов вызвала огромный поток писем в редакции газет и журналов, радио и телевидения, в органы прокуратуры. И среди них довольно часто стали попадаться такие, в которых «восстановления справедливости» требуют люди, подливавшие масло в адский огонь сталинской инквизиции, фальсификаторы и лжесвидетели. Их судили, но они считают себя невиновными. Оправдываясь, они ссылаются на то, что были только рядовыми исполнителями. Мол, как солдат не может отвечать за исполнение незаконного приказа, поступившего от командира, так они и не должны отвечать за свои действия, так как это была политика «центра». Это он утверждал, что по мере укрепления социализма будет усиливаться классовая борьба, а значит нужно выявлять и искоренять врагов народа : троцкистов, изменников, шпионов… Изучение ряда уголовных дел по таким заявлениям позволяет не согласиться с такими доводами. Живой человек, наделённый разумом, вообще не должен превращаться в механического робота, который бы действовал по заданной схеме. И уж тем более не подводить под статью других – планово и целенаправленно, не гнушаясь никакими приёмами, используя личное знакомство с избранной жертвой, «тёмные пятна» в биографии, промахи и упущения в работе.
В 1932 году председатель Западно – Сибирской рабоче – крестьянской инспекции Папарде написал в Москву: «Сибкрай РКИ просит рассмотреть причины совершенно недопустимой, граничащей с вредительством, волокиты со строительством правобережного варианта Чуйского тракта и привлечь виновных к суровой ответственности, обязать Главдоротранс закончит изыскания, строительство тракта и моста через реку Бию в срок».
Словно грибы после дождя вдоль тракта на расстоянии 15-20 км друг от друга стали строить так называемые «командировки», так называли небольшие, рассчитанные на 300-400 заключённых, концентрационные лагеря. И к осени 1932 года главной рабочей силой на новом направлении Чуйского тракта стали заключённые 7-го отделения Сибирских лагерей. Основной рабочей силой стали раскулаченные сибирские крестьяне. Эти заключённые были собраны на Хитровском рынке в Москве и высланы на Алтай для «трудового перевоспитания». Вместе с мужчинами в строительстве участвовали и женщины. По рассказам, «командировки» были обнесены глухим забором, внутри которого находились три – четыре больших барака и один добротный дом для охраны. По углам четыре наблюдательные вышки. С наступлением зимы заключённых бросали на борьбу со снежными заносами, чтобы восстановить автоперевозки от Бийска до Кош-Агача, начатые ещё в зиму 1930 года. Десять – двенадцать тысяч заключённых не только пробивали дорогу в километровых снежных заносах, но и вели лесоповал вдоль всей трассы. Как всегда в бюрократическом обществе, беззаконие творилось под предлогом борьбы за «светлое будущее», «против злостных врагов народа»… Люди работали на износ, и это называлось «движением ударников»…