Критический момент (бифуркационная точка истории) наступает, когда трансакционные издержки функционирования неэффективной нормы превысят трансформационные издержки отмены старой нормы и/или введения новой нормы:
В качестве примера можно рассмотреть введение новых форм организации труда или производства, в рамках институциональной терминологии институтов: цеховой системы, трестов, синдикатов, маркетинга и т.д.
В качестве определяющих величин следует рассматривать как издержки по адаптации нового института, так и социально-экономические последствия продолжения функционирования старой неэффективной нормы.
2) Революционный, при котором ликвидация и замена неэффективной нормы происходит насильственным путем, в результате реформ, предусматривающих изменение культурных ценностей общества и проводимых, в частности, государством, или от его имени отдельными группами интересов. Если подобные изменения связаны с перераспределением собственности и затрагивают интересы большинства социальных групп, то реформы проходят достаточно медленно, наталкиваясь на сопротивление тех слоев, чьи интересы ущемляются, что неизбежно приводит к резкому росту издержек трансформации. В данном случае успех зависит от соотношения средств и готовности "идти до конца" различных групп интересов:
Издержки выхода из институциональной ловушки можно классифицировать следующим образом:
издержки установления новой нормы;
издержки преодоления культурной инерции (нежелание менять старые стереотипы);
издержки, связанные с разрушением механизма лоббирования старой нормы;
издержки адаптации новой нормы к существующей институциональной среде;
издержки создания сопутствующих норм, без которых функционирование новой нормы будет неэффективно и т.д.
В развитие предложенного подхода к анализу институциональных ловушек, на взгляд автора, интересно рассмотреть инвестиционную ловушку, которая непосредственно связана с изменением поведенческой модели с долгосрочной на краткосрочную.
В переходной экономике первой половине 1990-х гг. выгода экономических агентов от краткосрочных операций, в основном купли-продажи импортных товаров, намного превышала выгоды от инвестиций в производство, которые в большинстве случаев не окупались, поскольку в процессе многократного передела собственности последнее слово оставалось не у того, кто эффективнее управлял производством или вкладывал в него какие-либо средства, а у того, кто оказался "в нужное время в нужном месте". После нескольких неудачных попыток долгосрочного инвестирования добросовестные экономические агенты были вынуждены менять модель поведения и переориентировать свою деятельность на краткосрочные, но высокоприбыльные сделки. Налицо глобальная ловушка переходной экономики: превалирование краткосрочных инвестиций над долгосрочными. Причем само государство в своей экономической политике руководствовалось решением краткосрочных проблем, например, покрытие дефицита государственного бюджета (для этого получение "во что бы то ни стало" зарубежного кредита, продажа предприятий, имеющих для страны стратегическое значение, подписание не всегда экономически выгодных для страны соглашений и т.д.).
Формирование инвестиционной ловушки происходило за менее короткий срок, чем выход из нее. Это объясняется тем, что для понятия выгоды от долгосрочных инвестиций экономическим агентам требуется больше времени, чем для укоренения обратной модели поведения, причем значительный временной лаг существует между принятием решений и выгодой полученной новаторами и консерваторами, принимающими решение о долгосрочных инвестициях только после того, как новаторы будут получать не разовую, а постоянную прибыль.
Выход из институциональной ловушки очень длителен и достаточно тяжелый (бифуркационная точка - новый экономический кризис). Эволюционный путь возможен, но только с помощью государства. Пока оно само не изменит свою политику с краткосрочной модели на долгосрочную и не начнет вкладывать в свой капитал (в большей степени в человеческий, поскольку вложения в производственный могут быть осуществлены и частным сектором), показывая таким образом серьезность своих намерений, экономические агенты будут чувствовать себя неуверенно и не будут осуществлять долгосрочных инвестиций, то есть менять свою поведенческую модель с краткосрочной на долгосрочную. Только тогда, когда экономические агенты-резиденты начнут получать выгоды от следования долгосрочной модели можно ожидать долгосрочных иностранных инвестиции.
Теория институциональных ловушек открывает перед учеными широкие возможности для применения принципиально нового подхода для анализа в различных сферах деятельности, и в частности, для оценки как состояния экономической системы, так и проводимой макроэкономической политики. Если посмотреть через призму теории институциональных ловушек на российскую экономику, то напрашивается вывод: она стала "заложницей" системы институциональных ловушек, явившейся во многом результатом макроэкономической политики.
Одна из глобальных ловушек нашей макроэкономической политики - это зависимость от траектории предшествующего развития, сформировавшейся в первой половине 1990-х гг., а именно от приверженности рекомендациям неоклассической школы, под влиянием которой происходило формирование и осуществление политики реформ. Несмотря на то, что во второй половине 1990-х гг. наступило всеобщее "прозрение" (см. например, статьи Дж. Стиглица, Я. Корнаи о необходимости институциональных реформ в журналах "Вопросы экономики") макроэкономическая политика и сегодня строится по неоклассическому сценарию: гипнотическое воздействие "непогрешимости" отдельных неоклассических моделей, которые не работают и не могут работать по институциональным причинам в российской экономике, мы ощущаем и сегодня:
1. Речь идет прежде всего об отрицании роли социальной политики и ее влиянии на политическую стабильность и экономическое развитие (см. основные реформы - монетизация льгот, реформа образования, здравоохранения), хотя математически рассчитана неустойчивость институциональной матрицы при недостаточном развитии одной из сфер общества - социальной, политической или экономической (8). В рамках институциональной теории социальная сфера во многом является определяющей при формировании "правил игры" в других сферах.
2. Копирование отдельных мер макроэкономической политики, к сожалению, приводит в российской экономике не к тем результатам, что в странах с развитой рыночной экономикой. Нам следует привыкнуть к тому, что коэффициент чувствительности нашей экономики в разы меньше макроэкономической политики значительно меньше чем в других странах. Проводя анализ денежно-кредитной политики ЦБ, в частности, приводящим к изменению денежной массы, мы забываем, что наш мультипликатор равен двум, а не восьми-двенадцати по отдельным агрегатам как в США, и поэтому все мероприятия направленные на изменение денежной массы следует проводить в большем объеме. Когда ЦБ говорит о корректировке курса доллара на 1-3%, то очевидно, что эта мера ни к чему не приведет из-за долларового навеса [1] и при либерализации курса доллара он будет стоить максимум 20 рублей.
3. Еще одна ловушка в том, что эффективными с точки зрения развития "нормальной" экономики процессы оказывают негативное воздействие на состояние современной российской системы. Как это ни парадоксально, например такая сделка как досрочный зачет российского долга Турцией нашими вертолетами и самолетами, сделка, которая при прочих равных эффективно сказывается на росте выпуска, безработице, в условиях излишней долларовой массы приводит к инфляции. С обратным же эффектом можно рассматривать деятельность гастарбайтеров в России, поскольку они являются каналом утечки долларовой массы и способствуют снижению инфляции.
4. Еще одно подтверждение тому, что российская экономика это сплошная цепь институциональных ловушек - это то, что правительство само находится в ловушке: одновременное достижение несовместимых целей, например, сдерживание инфляции и лоббирование интересов крупных корпораций по поддержанию высокого курса доллара.
Выходом или новой бифуркационной точкой может стать финансовый кризис, вызванный "корректировкой" искусственно сдерживаемого курса доллара. Такая политика долго продолжаться не может, поскольку последствия все больше усугубляются: правительство привыкает к растущему искусственно стабилизационному фонду, ЦБ к росту золотовалютных резервов и т.д. К хорошему привыкаешь легко, однако мы уже знаем к чему приводит превалирование краткосрочных интересов над долгосрочными.
Теория институциональных ловушек, будучи нейтральной по отношению к идеологическим спорам, демонстрирует ошибочность радикальных позиций и дирижистского и либерального толка. Как показывают многочисленные примеры, именно радикальные решения чаще всего способствуют возникновению институциональных ловушек.
При каждом институциональном преобразовании должны быть предприняты усилия по прогнозированию и избеганию возможных институциональных ловушек. Эти усилия должны стать непременной составной частью подготовки к любой реформе.
Одна из главных опасностей для реформы - превращение переходных норм в постоянно действующие и неэффективные в долгосрочной перспективе. Протекционистская политика, необходимая на определенном этапе, может породить неэффективную неконкурентоспособную структуру, поддерживаемую соответствующим лобби. Чтобы предотвратить появление институционной ловушки такого рода, следует с самого начала планировать постепенный демонтаж; института, не эффективного в долгосрочной перспективе - вводимая норма должна быть временной и предусматривать свою собственную автоматическую отмену.