Вопреки установившемуся мнению, что увеличение суверенного спроса на активы в виде накопления валютных резервов и формирования соответствующих фондов суверенного богатства позволяет предотвращать на уровне отдельной страны валютно-финансовые кризисы, такие тенденции отчасти отражают некоторое разочарование в деятельности МВФ как глобального регулятора ликвидности и института, призванного проводить кризисный менеджмент. Впрочем, анализ спроса на кредиты со стороны МВФ, активизация его кредитных механизмов демонстрируют не совсем четкую логику полного уклонения от сотрудничества с Фондом, даже при гипертрофии валютных резервов. Во-первых, сохраняется тенденция реализации своеобразных гибридных программ Stand-by и EFF, когда линия открывается, но страны настаивают на том, что средства должны поступать только в случае потребности. Как ни удивительно, МВФ негласно с этим соглашается, ибо другого канала влияния на ситуацию у него не остается: сохраняется возможность хотя бы частично амортизировать шок при его наступлении. По сути, это приводит к тому, что МВФ рассматривается как такой же инструмент страхования на случай кризисов, которым служит индивидуальное накопление резервов. Во-вторых, есть четкие свидетельства в пользу того, что состояние глобальной экономики оказывает реальное влияние на объемы кредитов, запрашиваемых у МВФ. К наиболее инфлюэнтным факторам относятся состояние глобального бизнес-цикла, цены на нефть, уровень процентных ставок. Такая закономерность неслучайна, поскольку первые два фактора увязывают глобальный экономический климат с национальным платежным балансом через мультипликатор импорта и шоки условий торговли, а последний фактор – через канал доступа к финансированию текущего счета из источников глобальных финансовых рынков. Глобальный финансовый кризис продемонстрировал, что спрос на традиционные инструменты кредитной поддержки Фондом стран, попавших в трудное положение, не исчерпан, даже несмотря на значительные валютные резервы, которые этими странами формируются.
Неуклонное падение количества фактически предоставленных кредитов, рост их объема, риск дефицита ресурсов Фонда для реализации кредитных линий экстренного предоставления ликвидности в условиях глобальных кризисов на фоне низкой загруженности традиционных кредитных механизмов – эти факты свидетельствуют о противоречивости функционирования МВФ в настоящее время. Более того, долларизация пассивов, детерминируя повышение вероятности наступления сразу и валютных, и финансово-банковских кризисов, ставит вопрос о том, достаточно ли у центробанков инструментов для того, чтобы противостоять таким угрозам, и хватит ли ресурсов у Фонда для борьбы с распространением финансовых имперфекций. если практически каждый регион не застрахован от двойных кризисов.
Естественно, ввиду таких соображений суверенный спрос на активы не может считаться нерациональным ответом на угрозы, которые рождаются в сфере финансовой глобализации. Достигнутый уровень «вооруженности» резервами уже дает основания считать, что возникла новая модель монетарного устройства мира, когда наднациональные органы отстранены индивидуализированными подходами к противостоянию глобальным дестабилизациям. Вместе с тем такой взгляд на проблему страхования от глобальных финансовых дестабилизации встречает ряд возражений. Например, сравнение потерь, которые несет страна от гипертрофии валютных резервов, с выгодами от сохранения централизованной международной системы кредитования последней инстанции говорит о том, что полное покрытие монетарными активами рисков финансовых дестабилизации, вызванных реверсами в потоках капиталов, не является оптимальным решением. Наличие определенной централизации здесь будет лучшей альтернативой. Аналогичного взгляда придерживается Б. Эйченгрин, который констатирует, что любые попытки региональной централизации избыточных валютных резервов с целью создать региональную альтернативу централизованной международной системе кредитования последней инстанции не будут эффективными. Использование накопленных сверх меры монетарных активов для развития финансовых рынков даст лучший результат по сравнению с их использованием как источников финансирования программ развития или создания механизмов региональной альтернативы МВФ. Если принять во внимание наличие четкого регионального паттерна распространения валютно-финансовых дестабилизации, то региональные инициативы по созданию систем кредитования последней инстанции могут стать неэффективными из соображений достаточности ресурсов и потерь от стерилизации резервов, которые будут накапливаться для достижения мнимых параметров достаточности. Вместе с тем рассмотренные подходы в отношении неоптимальности страхования от глобальных финансовых дестабилизации на уровне отдельной страны тяготеют к методологическому индивидуализму. Подход, опирающийся на принцип внешних эффектов, здесь также не даст принципиально отличного результата, если принять во внимание уровень глобальной интеграции. Именно потому проблему неэффективности индивидуального страхования от валюті ю-финансовых потрясений путем накопления валютных резервов, а следовательно, раскручивания спирали глобальных дисбалансов следует рассматривать на основе более холистического – макроэкономического подхода.
Изучение этой проблемы должно опираться на модель GCMRA, которая объясняет, почему экспансия глобальных финансовых потоков, приводя к приумножению имперфекций рынков капитала, побуждает к накоплению валютных резервов Соответственно, здесь достигается равновесное сочетание увеличенного объема резервов как способа страхования от имперфекций и экспансии рынков капитала, которые такие имперфекций умножают. Данную модель мы приняли в качестве основы потому, что она наиболее полно в категориях рыночного равновесия показывает рациональность выбора касательно увеличения валютных резервов в мире. Но с точки зрения общего глобального равновесия этот выбор не гарантирует улучшения ситуации в целом, что видно из анализа четырехсекторной равновесной модели (см. рис. 1).
Взаимодействие между приведенными на рисунке 1переменными глобальной экономики и их объяснение проще всего изложить при помощи матрицы, которая пространственно будет эквивалентна осям координат (рис. 2).