Бергсон явно придерживался оценочных суждений. Эти последние, говорил он, могут формулироваться неким высшим авторитетным органом. По его мнению, кривые безразличия можно усовершенствовать – таким образом, чтобы получилась функция всеобщего благосостояния, с помощью которой можно было бы оценивать предложения об экономической политике. Конечно, трудность при этом заключается в выяснении вопроса о том, в какой политике общество действительно нуждается. Общество, по-видимому, не располагает готовым законодательным органом, который бы справился с задачей оценки его потребностей. Кроме того, представляется сомнительным, можно ли очистить общественное мнение от влияния, которое оказывает на него такое высшее законодательное учреждение, как, например, конгресс США или законодательные органы штатов. Как отмечал Кеннет Эрроу, принятие решения от лица общества требует постоянства системы предпочтений, согласованности, свободной от принуждения, своеобразного господства большинства, а также предполагает выбор только между известными обществу альтернативами. По мнению Эрроу, одно из перечисленных условий обязательно будет нарушено; в частности, при решении вопросов голосованием постоянство системы предпочтений не всегда соблюдается. Таким образом, строго придерживаться понятия выбора от лица общества, по-видимому, трудно.
Во всяком случае, ординалистская концепция общественного благосостояния Бергсона представляется значительно более глубокой и плодотворной, чем работы Маршалла, Пигу или Парето. Хотя некоторые авторы и утверждали, что в политической экономии нет места для оценочных суждений, Самуэльсон придерживается другого мнения: «Экономист, – писал он, – вправе рассматривать последствия тех или иных оценочных суждений независимо от того, разделяет он их или нет». Очевидно, однако, что многие теоремы, полученные таким путем, не представляют практической ценности, ибо они основываются на допущениях, которые не могут быть ни доказаны, ни опровергнуты. Например, тезис Маршалла о постоянной предельной полезности дохода, по-видимому, значительно упрощает дело. Но Самуэльсон вообще поставил под сомнение возможность выработать такое мерило. Прежде всего, что означает это понятие? Оно может относиться к общей величине показателя, характеризующего отношение предельной полезности различных товаров к их ценам (при условии, что изменения в ценах и доходах устойчивы). Теоретически такая ситуация описывается любым количеством функций полезности. В этом случае задача сводится лишь к отысканию такой функции, которая остается постоянной при любых изменениях в ценах или доходах. Но можно доказать, что такую функцию отыскать невозможно. Другое дело, если речь идет о постоянной предельной полезности при изменениях цен, а не доходов; в этом случае можно было бы получить некоторую функцию. Но и здесь возникают сомнения в возможности вывести постоянную функцию полезности, ибо она основывалась бы на маловероятной предпосылке одинаковой эластичности спроса от дохода. Вот почему, если следовать рассуждениям Самуэльсона, любая попытка вывести из функции полезности такой статистический показатель, как индекс цен на потребительские товары, обречена на неудачу.
Функция благосостояния определялась с ординалистских позиций; иначе говоря, речь могла идти лишь об улучшении или ухудшении положения общества или о неизменном благосостоянии. Функция благосостояния не обязательно должна была указывать обществу, какое из двух возможных состояний ему следует избрать. Но предполагается, что она могла бы показать, какая ситуация из нескольких предпочтительнее (при условии, что для общества выбор вообще возможен). Изучая содержание соответствующих теорем, Самуэльсон обнаружил, что при анализе условий благосостояния цены обычно не принимались во внимание; что соответствующие переменные могут быть применены к индивидууму или группе лиц (например, семье); что было сделано допущение однородности спроса; что предполагалась подвижность факторов производства; что предпочтение имело в своей основе рациональные предпосылки; что предпочтения носят индивидуальный характер, исключающий, следовательно, Вебленово понятие показного потребления; что допущение симметрии в анализе предполагает существование условий равенства; что, наконец, благосостояние часто трактовалось как максимизация полезности в кардиналистском смысле. Рассматривая благосостояние как максимизацию соотношений затраты – выпуск, Самуэльсон пришел к выводу, что при этом методе анализа могут быть получены лишь незначительные результаты. Вывод о желательности увеличения продукции или снижения издержек производства при неизменном объеме выпуска никого не способен удивить. Тезис о равенстве в распределении дохода, обычно выдвигающийся в качестве условия оптимального благосостояния, предполагает и одинаковые вкусы людей. Кроме того, функция благосостояния наводит на мысль о возможности сравнения полезности благ для разных потребителей. Разработанная Самуэльсоном функция «возможностей», по-видимому, противоречила мнению других теоретиков, считающих, что необходимо лишь выработать критерий увеличения или уменьшения благосостояния. Представляется очевидным, что даже при современной узкой трактовке благосостояния невозможно избежать сравнений. Самуэльсон сделал вывод, что новые теоремы благосостояния повторяли лишь то, что содержалось в прежних формулах. Действительно, у Хикса и Парето в трактовке этой проблемы так же много этических элементов, как у Маршалла и Пигу. Самуэльсон высказал даже мнение о том, что может быть открыта третья область исследования, а именно область сравнений между индивидуумами. Это позволило бы расширить сферу применения и без того абстрактной функции благосостояния за пределы той области, которой она сейчас ограничивается.
Проблемы государственных расходов, а также международной торговли могут служить примерами приложения теории благосостояния Самуэльсона. Теория международной торговли явно переживает застой. Если представители неоклассической школы по-прежнему придерживаются варианта концепции трудовой стоимости, то другие экономисты пытаются обосновать субъективные взгляды, используя с этой целью кривые безразличия, как, например, Хаберлер и Леонтьев. Джекоб Вайнер по-прежнему настаивает на необходимости выяснить понятие реальной стоимости. Высказывалось мнение, что на свойства кривых безразличия влияет распределение доходов, а оно в свою очередь зависит от колебаний международных товарных потоков. Следовательно, проблема сводилась к тому, как измерить выигрыш от внешней торговли. Самуэльсон высказал мысль, что допущения, разделяемые обеими спорящими сторонами, не предполагают измерения этого выигрыша. Попросту говоря, развитие внешней торговли означает, что страна в состоянии получить большее количество товаров при сокращении собственного производства. Это, конечно, выигрыш для данной страны, хотя он не поддается измерению. Таким образом, независимо от того, в какие бы ограничительные условия не была поставлена внешняя торговля, она всегда выгоднее, чем ее отсутствие. Более того, с помощью определенной тарифной политики можно улучшить условия торговли и таким путем повысить благосостояние нации. Вопреки общепринятому мнению о том, что протекционистская политика в отношении факторов производства не приводит к абсолютному увеличению их доходности, ибо тарифы в лучшем случае относительно укрепляют торговые позиции данной страны, не давая ей абсолютного выигрыша, Самуэльсон считает, что при отсутствии ответных мер контрагента тарифы могут увеличить доходность как относительно, так и абсолютно. Ибо, как вытекает из модели для двух факторов, сдвиг в ресурсах, связанный с протекционистской политикой, приводит к относительной нехватке одного из факторов в некоторых отраслях, а следовательно, к увеличению его доходности.
Теория предпочтения была использована также для выяснения сущности правительственных расходов. Самуэльсон начал с крайнего случая, когда существует функция общего благосостояния, отсутствует технологический прогресс, вкусы потребителей неизменны, а уровень доходности при увеличении масштабов производства постоянен, и поставил вопрос: какова должна быть в этих условиях правительственная политика? В сущности, необходима лишь такая политика, в результате которой происходило бы перераспределение доходов. Финансирование самых минимальных правительственных расходов, как и в условиях господства невидимой руки Провидения, зависело бы от перераспределения, то есть от трансферта доходов. В обществе, где распределение доходов не является «оптимальным», налогообложение имеет важное значение, ибо оно приводит к дальнейшему перераспределению доходов. Однако, если допустить технический прогресс и возрастающую или убывающую доходность, положение будет иным, и»… обычные рыночные расчеты, действительные для частного рынка, не должны быть оптимальными». Если к этим элементам добавить спрос на товары общественного пользования, которые «входят в кривые безразличия многих лиц», модель экономики, основанной на свободной конкуренции, рухнет. Тем не менее, продолжал Самуэльсон, теоретически можно выявить социально желательную конфигурацию точек графика безразличия, которая отражала бы определенную функцию благосостояния. Такая модель экономики должна отразить равенство общественных предельных норм взаимозаменяемости товаров индивидуального и общественного пользования и исходить из такого перераспределения частных товаров, результатом которого будет их «равное предельное общественное значение». Самуэльсон считал создание такого рода экономического механизма делом нелегким, ибо всегда найдется такой «разумный индивидуум», который с помощью ловких шагов попытается отдать меньше частных товаров в обмен на блага, которые предоставляет общество. Таким образом, центральной идеей у Самуэльсона было положение о необходимости предусматривать в правительственных бюджетах субсидий для осуществления «трансферта», если это позволит повысить общественное благосостояние. Разумеется, если доходность не характеризуется постоянной величиной и имеется множество товаров и услуг, задача усложняется; но в этом случае решение возможно, по крайней мере в теоретическом плане.