На флоте, между тем, служили молебствие. Это был день гангутской победы над шведской эскадрой – день, чествуемый всегда императором. Едва провозгласилось многолетие, как вся эскадра мгновенно окуталась белыми облаками порохового дыма, и пустынная окрестность дрогнула от грома русских пушек, разносивших весть о вступлении русского императора в Дагестанскую землю. В тот же день войска были перевезены на берег и помещены на избранном самим императором месте.
Петр оставался здесь несколько дней в ожидании конницы, которая, по доходившим до него слухам много потерпела при переходе через кумыкскую плоскость; говорили даже о ее поражении чеченцам. Но слух этот оказался в значительной степени преувеличенным. Дело в том, что часть нашей кавалерии, посланная для занятия Андреевской деревни, иначе – Эндери, находившейся около нынешней Внезапной крепости, встречена была неприятелем, засевшим по сторонам пути в густом лесу, и, по оплошности командовавшего ею бригадира Ветерани, понесла чувствительную потерю в людях. Вместо того чтобы скорее миновать лесное ущелье, Ветерани спешил драгун и начал обороняться в теснине. По счастью, его ошибка была исправлена храбрым полковником Наумовым, который, видя критическое положение отряда, кинулся со своим батальоном вперед, взял Андреевскую деревню приступом и таким образом открыл для Ветерани дорогу.
Поражение Ветерани живет поныне в преданиях кумыкского народа, которые говорят, что рейтары Петра Великого были сброшены с кручи натиском чеченцев. Кумыки и теперь показывают это место на обрывистых берегах Акташа. Чтобы наказать за это горские племена, Петр пригласил калмыцкого хана Аюка вторгнуться за Терек со своими отрядами. Ряд курганов поныне обозначает путь, по которому шли полчища Аюки, а в двух верстах от крепости Внезапной показывают большой насыпной холм, где была ставка калмыцкого хана. Внутри одной из котловин Большой Чечни на Мичике есть так же остатки укреплений калмыцкого повелителя.
После занятия Андреевской деревни конница соединилась с пехотой уже беспрепятственно. И как только русские войска перешли Сулак, шамхал Тарковский, а за ним и другие горские владельцы прислали послов с изъявлением покорности. Была ли эта покорность искренна, подлежит большому сомнению; по крайней мере, сам Петр, хорошо понимавший лукавый характер азиатцев, писал к Апраксину: «Все они принимали меня с приятным лицом, но сия приятность их была такова же, как исповедь о Христе реченная: «Что нам и Тебе Иисусе Сыне Бога живаго». Тем не менее, Петр обнадежил всех своим покровительством и двинул войска вперед. 12 августа русские приблизились к Таркам с распущенными знаменами, барабанным боем и музыкой. Сам Петр в парадном платье, на своем боевом коне ехал перед гвардией, а за ним, в карете, запряженной цугом, следовала императрица. За пять верст до города государь был встречен шамхалом Адиль-Гиреем, который, сойдя с лошади, приветствовал императора со счастливым приездом, а потом, преклонив колена, поцеловал землю возле кареты, где сидела императрица. Принимаемый в Тарках чрезвычайно радушно, Петр прогостил у шамхала несколько дней и на прощанье получил от хозяина шелковый персидский шатер и дорогого аргамака серой масти со сбруей из чистого золота. Шамхал предлагал к услугам Петра все свое войско, но Петр взял только несколько отборных наездников, а взамен их отправил к шамхалу 12 солдат, которые, в виде почетного караула, и оставались в Тарках до самой кончины императора.
15 августа, в Успеньев день, государь вместе с императрицей отслушал обедню в походной церкви Преображенского полка и по окончанииее положил на землю несколько камней, пригласив сделать то же и всех присутствовавших. В несколько минут был набросан высокий каменный курган, который остался до нашего времени, как памятник пребывания Петра в Дагестане. Теперь на месте этого кургана разросся небольшой городок и устроен великолепный военный порт, названный Петровским – в честь первого похода императора. Другим памятником служит самый дворец шамхала, на дворе которого есть превосходный родник, обложенный диким камнем; там, под навесом, устроенным над этим родником, хранился долгое время, а может быть, сохраняется еще и поныне, железный русский ковш, которым государь пил воду.
На следующий день войскам был объявлен поход. Поводом к нему послужили тревожные слухи, что против русского войска двигаются значительные скопища горцев под предводительством уцмия Каракайтахского. Надо сказать, что достоинство уцмия было второе по старшинству, постановленному в Дагестане еще аравитянами (первенство принадлежало всегда шамхалу Тарковскому), и что тогдашний уцмий Ахмет-хан был действительно одним из сильнейших владельцев в крае. Он без труда собрал шестнадцать тысяч горцев и попытался с ними остановить наступление русских. Под Утемишем произошел ожесточенный бой. Горцы, по выражению Петра, «бились зело удивительно: в обществе они не держались, но персонально бились десперантно, так что, покинув ружья, резались кинжалами и саблями». Тем не менее они были разбиты, Утемиш сожжен, а пленные повешены в отмщение за смерть есаула и трех казаков, которые были зарезаны по приказанию уцмия, когда они доставили ему от царя письмо самого миролюбивого содержания. Только после этого, 23 августа, император совершил торжественный въезд в Дербент, который отворил перед ним ворота без боя. Хан со всем народом и духовенством вышел к нему навстречу с хлебом и солью.
«Дербент, - сказал хан в приветственной речи Петру, - получил основание от Александра Македонского, а потому нет ничего приличнее и справедливее, как город, основанный великим монархом, перейдет во власть другому монарху, не менее великому».
Затем один из главнейших беков поднес императору городские ключи на серебряном блюде, покрытом богатейшей персидской парчой. Все эти вещи, как исторические памятники петровских походов, поныне хранятся в Санкт-Петербурге, в императорской кунсткамере при Академии наук. У самых крепостных ворот Петра ожидала дербентская пехота в ружье, со множеством значков, а народ вынес священное знамя Алия и поверг его стопам императора. Дербентский летописец мирза Хедер Визеров говорит, что, когда государь подъехал к воротам, случилось сильное землетрясение и что Петр Великий, обратившись к выехавшим навстречу ему жителям, сказал: «Сама природа делает мне торжественный прием и колеблет стены города перед моим могуществом». Покорение Дербента было, впрочем, последним актом петровского похода. Страшная буря, разбившая на море нашу флотилию с провиантом, расстроила предположения Петра относительно дальнейшего похода и положила в этом году конец русским успехам. Государь приказал оставить в Дербенте сильный гарнизон, а сам с остальными войсками двинулся в обратный путь и близ Сулака, в том месте, где от него отделяется небольшая река Аграхань, заложил крепость Св. Креста; следы ее сохранились поныне на правом берегу Сулака, в шести верстах от нынешнего укрепления Казиюртовского.
Здесь Петр получил известие о новых беспорядках в Дагестане. Еще во время пути замечены были тревожные признаки начинающегося в горах движения, а тут шайки стали нападать уже на отсталых, грабили обозы и под самими Тарками убили трубача из государева конвоя. В то же самое время казикумыкский хан сделал попытку овладеть редутом на реке Дубасе около Дербента; но малочисленный наш гарнизон защищался отчаянно, положил на месте 600 неприятелей, многих переранил и отбил два знамени.
Чтобы погасить мятеж в самом начале, Петр приказал тогда же сделать новую экспедицию в горы, и атаман Краснощеков, ходивший на этот раз с донцами и с калмыками, истребил решительно все, что только еще оставалось там от прежнего погрома. Дагестан присмирел.
Осенью Петр возвратился в Астрахань, а 13 декабря имел торжественный въезд в Москву через триумфальные ворота, на которых изображен, был город Дербент, с лаконической над ним надписью: «Основан героем – покорен Великим».
Имя Петра Великого доселе живет в Дагестане, и следы его пребывания там сохраняются самым тщательным образом.
горцами против иноземных завоевателей.
В ХVI-ХVIII вв. Кавказ становится объектом агрессии и ареной ожесточенной борьбы турецких и иранских феодалов, оспаривавших друг и друга господство на Ближнем Востоке. В этот период Северный Кавказ подвергается беспрерывным вторжениям и набегам со стороны крымских ханов, которые стали основным орудием агрессивной политики султанской Турции по отношению к горцам Кавказа. Набеги орд крымских ханов, часто поддерживаемые турецкими войсками, сопровождались беспощадным разорением страны, истреблением населения и уводом многих тысяч жителей в плен и рабство, Особенно страдали от этих набегов жители Западного Кавказа и Кабарды.
На Северный Кавказ распространилась также экспансия Ирана. Однако персидским захватчикам удалось прочно утвердиться только в прикаспийской, преимущественно южной, части Дагестана.
В своей борьбе против турецкой и персидской агрессии народы Кавказа искали помощи и защиты у русского народа, с которым их связывали давние узы дружбы и совместной борьбы против внешних врагов.