Владимир Соловьев «первый осмелился так резко «поднять» целую бурю религиозных мыслей на полудремлющей поверхности нашего церковного моря», в этом его немалая заслуга. Своими идеями он действовал в высшей степени возбуждающе на многих мыслителей в том числе на братьев Трубецких, С. Франка, П. Флоренского, С. Булгакова, К. Леонтьева, вызываю в них «бури религиозных мыслей».
По сравнению с Соловьевым Константин Николаевич Леонтьев ( 1831 – 1891 годы ) отличался религиозной робостью и покорностью, он не интересуется созерцанием и познанием Бога и божественных тайн, он не богослов, у него нет никакого выработанного религиозно-философского учения. Не религиозное учение интересно в К. Леонтьеве, а его религиозный путь, судьба.
Предметным содержанием всей проповеди Леонтьева был призыв к «страху» как к орудию отрезвления забывшегося человечества, - к страху перед Богом, а тем самым и перед тем, что Им установлено на земле как власть и порядок, главнее же всего – к страху перед неповиновением Церкви1. Мыслитель был крепко и традиционно
____________________________________________________________
1 . Зайцев К. Любовь и страх // М. – 1994. № 11.- с.192
церковный человек. Авторитет церковной иерархии имел для него огромное значение. Но его православие – не русское, а византийское, греческое, исключительно монашески-аскетическое и авторитарное, строго иерархическое. Он шел к монашеству и кончил монашеством (принял постриг с именем Климента). «Гуманитарное лжехристианство с одним бессмысленным всепрощением своим, со своим космополитизмом – без ясного догмата, с проповедью любви, без проповеди «страха божьего и веры»; без обрядов, живописующих нам самую суть правильного учения… Такое христианство есть все та же революция, сколько не источай она меду; при таком христианстве ни воевать нельзя, ни государством править; и Богу молиться незачем… Такое христианство может лишь ускорить всеразрушение. Оно и в кротости своей преступно»1, - утверждал К. Леонтьев, выступая против смешения гуманизма и христианства. У Леонтьева было отвращение к морализму в религии, он с особенной враждой относился ко всяким подменам религиозных начал морально-гуманистическими. У него была глубокая антипатия к «евангельскому» христианству, к принятию Христа не через Церковь.
«Об одном умалчивать, другое игнорировать, третье отвергать совершенно; иного стыдиться и признавать святым и божественным только то, что наиболее приближается к чуждым православию понятиям европейского утилитарного прогресса – вот черты того христианства, которому служат теперь, нередко и бессознательно, многие русские люди и которого, к сожалению, провозвестником в
____________________________________________________________
1 . Бердяев Н.А. О русской фолософии: Сб.: В 2 ч.- Свердловск: Из-во Урал. ун-та, 1991.- Ч.1. – с. 264
числе других, явился граф Л.Н. Толстой»1, - термин «розовое христианство» Леонтьев вывел, подвергая оценке, с точки зрения строго-православного мироощущения, взгляды Толстого и Достоевского. В чем же заключается «розовость»? По Леонтьеву, прежде всего в том, что оно затушевывает спасительное значение «страха Божьего» в душе человека. Мыслителю совершенно чужда славянофильская идея соборности с народническим, демократическим, как ему казалось, оттенком. Он решительный сторонник иерархического начала в Церкви. Для него монашество было цветом православия. Православие же славянофильское было народно-бытовым. Византийское православие «для государственной общественности и для семейной жизни – есть религия дисциплины. Для внутренней жизни нашего сердца – оно есть религия разочарования, религия безнадежности на что бы то ни было земное», - думал К.Н. Леонтьев.
Дальнейшее развитие православия, по Леонтьеву, может идти «не в какую-то национально-протестантскую сторону, а скорее в сторону противоположную, или действительно сближаясь с Римом, или еще лучше, только научась многому у Рима, как научаются у противника заимствуя только силы, без единения интересов».
У Леонтьева, гения русского консерватизма ( как называли его в начале нашего века ), очень мало общего с консерватизмом официальным, государственным, с консерватизмом Победоносцева. Сам себя он называл принципиальным или идейным консерватором. Дорогими, требующими и достойными охранения он считал главным образцом, отметил В. Соловьев, во-первых – реально-мистическое, строго церковное и монашеское христианство византийского и
____________________________________________________________ 1. Зайцев К. Любовь и страх // М. – 1994. № 11. – с. 186
отчасти римского типа; во-вторых – крепкую, сосредоточенную монархическую государственность; в-третьих – красоту жизни в самобытных национальных формах1. Все это, считал Леонтьев, нужно охранять против одного общего врага – уравнительного буржуазного прогресса. Мыслитель чувствовал себя ближе к В. Соловьеву, особенно в отношении положительных симпатий к католичеству. В некоторых других вопросах чувствуется огромное различие между В. Соловьевым и К. Леонтьевым. Соловьев чувствует призвание пророческого служения в Церкви, он дерзает религиозно творить. Леонтьев же прежде всего спасается в Церкви, Леонтьев был человек возрождения светского, мирского. Соловьев же был именно человек возрождения духовного, религиозного. Сочувствуя соединению Церквей и находя проповеди В. Соловьева правильной, он убеждается в том, что против крайности нигилизма нужны другие крайности – религии и мистицизма, а не буржуазная этика2. В католичестве, по Леонтьеву, есть огромная сила для противодействие нигилизму и революционному разрушению, большая чем в православии. Несмотря на явные симпатии иерархического православия, Леонтьев не считал возможным ограничить жизнь Церкви одним охранением известного, испытанного и общепризнанного. «Миряне могут и должны мыслить и писать о новых вопросах», - для христианства важна простота сердца, а не простота ума. По Леонтьеву, Церковь должна быть независимее нынешней, иерархия должна быть сильнее, властнее, сосредоточение. Он не только не верит в возможность христианской
____________________________________________________________
1 . Соловьев В.С. Леонтьев ( ст. из энцикл. словаря ) // Собр. соч. в 2-х т. – М.: Мысль, 1988. – Т 2.- с.414
2. Леонтьев К. Кто правее? Письма В.С. Соловьеву / Наш современник. – 1991. № 12. – с. 172
общественности, как царства правды и блаженства, но и не хочет ее. Такую христианскую общественность он подозревает в сочувствии гуманизму, либерально-эгалитарному прогрессу. Он и от своего любимого Соловьева отвернулся, когда почувствовал в нем смешение христианства с гуманизмом и прогрессом. Либерально-эгалитарный прогресс он связывал с наступлением конца мира. Предчувствуя мировую революцию, в которой погибнут все святыни и ценности благородного старого мира, надеялся, что после того как человечеством будет испытана «горечь социалистического устройства», в нем начнется глубокая, религиозная реакция, и тогда в самой науке явится «сознание своего практического бессилия, мужественное покаяние между смирением и правотой сердечной мистики и веры». Но надежда эта еле теплилась и под конец совсем исчезла. Для остановки противохристианского, противоцерковного движения, по мнению Леонтьева, нужна была сильная царская власть. Но, понимая, что нельзя победить лишь реакцией, Леонтьев возлагает надежды исключительно на «подмораживание», как и Победоносцев.
Религиозная судьба К.Н. Леонтьева – трагическая и страдальческая. Религиозная проблема его жизни неразрешима была средствами, которыми он хотел ее разрешить. Он был мучеником переходной религиозной эпохи. Всей судьбой своей он дает материал для решения религиозно-философских проблем, но сам он не решает таковые. «Этот «реакционер» был очень чуток к подземным гулам надвигающегося грядущего. Но сознание его было подавленно страшными кошмарами»1, -правильно заметил о нем Бердяев.
____________________________________________________________ 1. Бердяев Н.А. О русской фолософии: Сб.: В 2 ч.- Свердловск: Из-во Урал. ун-та, 1991.- Ч.1.- с. 281
В заключение нужно сказать, что Леонтьев был благородным аристократическим мыслителем, защищавшим неравенство и иерархический строй во имя высших качеств культуры и красоты жизни, а не во имя каких либо своих корыстных интересов. В чем причина его религиозной неудачи? Он отрицает гуманизм, бежит от человека, как от греха и соблазна. Для него христианство не было религией Бого-Человека и Бого-Человечества, вот почему он не мог вступить на путь религиозного творчества. В религиозном сознание Леонтьева не было ответа на религиозную проблему космоса и человечества.
Значение К.М. Леонтьева не было до конца понято его современниками, по словам Бердяева, он был «не годен для общего употребления»1, т.к. в мире должен происходить не только процесс разложения и умирания, но и процесс религиозно-творческий. Между тем Леонтьев остается живым и для нашего времени, для нашей религиозной и социальной мысли. Писание Леонтьева не просто исповедь или поучение, а активная борьба с наседающим злом и страстная исповедь, обращенная к людям с призывом подумать о непосредственно грозящей им гибели и, пока не поздно, - обратиться на путь спасения», - считает священник Кирилл Зайцев2.
Существуют очень разные формы ухода от Церкви, укрывающиеся за завесой любви. Нет обличителя подобной тенденции более сильного, чем К.Н. Леонтьев, и в этом его несомненная заслуга. Он как бы говорит: бегите от тех, кто со словами любви на устах уводит вас от Церкви, а прежде всего научитесь бояться, т.е.
____________________________________________________________
1 . Бердяев Н.А. О русской фолософии: Сб.: В 2 ч.- Свердловск: Из-во Урал. ун-та, 1991.- Ч.1.- с.283