Результаты княжения Василия II можно характеризовать как ряд крупных успехов: увеличение территории московского великого княжения, независимость и новая формулировка задач русской церкви, обновленная идея московского самодержавия и внутренне упроченная власть великого князя.
В конце 10-х-начале 20-х годов XV в. начинают резко обострятся отношения князя Юрия Дмитриевича [4]с московским правительством Василия I. Впрочем, отношения братьев никогда нельзя было назвать дружескими. Дело заключалось в том, что по завещанию отца Юрий приобретал надежды на получение великого княжения. До Дмитрия Донского вопрос - кому быть великим князем? - всегда решался в Орде. Дмитрий Донской, составляя свою духовную грамоту, постарался переломить эту традицию и оставить решение вопроса внутри московского княжеского дома. Поскольку в 1389 г. главный наследник, молодой княжич Василий, был еще не женат, стремясь закрепить за своим потомством великое Владимирское княжение, в своем завещании Дмитрий предусматривал: "А по грехом, отьимет Бог сына моего, князя Василья, а хто под тем сын мой, ино тому сыну моему княж Васильев оудел". Следующим по старшинству после Василия был Юрий, всего тремя годами моложе великого князя, и это положение духовной грамоты отца обнадеживало его.
Сыновья старшего брата Юрия поочередно умирали в младенчестве, и великокняжеский престол оставался без мужского потомства, а перед глазами Юрия был пример, когда его дед Иван Красный, будучи удельным князем, после смерти Семена Гордого, оставшегося без наследников, в итоге получил великое княжество.
Естественно, в Москве догадывались об устремлениях Юрия и предпринимали ответные меры для того, чтобы закрепить московский стол в роду Василия. Так, уже в договоре Василия I с братьями Андреем Можайским и Петром Дмитровским, составленном около 1401-1402 гг., предусматривалось, что все владения Василия после его смерти должны быть закреплены за его вдовой и детьми: "А по грехом, господине, Бог отведет по нашим тобя, а нам, господине, того всего так же под твоею княгинею и под твоими детьми блюсти, а не обидети". Составляя в 1406-1407 гг. свою первую духовную грамоту, фиксировавшую переход московского стола к десятилетнему сыну Ивану, вскоре умершему, Василий I в качестве опекунов сына называл своего дядю Владимира Андреевича Серпуховского, братьев Андрея и Петра, но при этом совершенно забывал князя Юрия.
Тот, между тем, долгое время не заявлял открыто о своих претензиях, до поры до времени участвуя в походах великого князя 1414 г. на Среднюю Волгу и 1417 г. на новгородские волости. От активных действий его удерживали надежда на естественный ход событий, а главное, боязнь ответных действий со стороны могущественного тестя Василия I великого князя литовского Витовта.
Первые признаки серьезного ухудшения отношений Юрия с Москвой появились летом 1417 г., когда в новой духовной грамоте Василия I в качестве наследника московского престола назывался "пеленочник" княжич Василий, которому едва исполнилось два года, а в качестве опекунов были названы Витовт и все остававшиеся в живых сыновья Дмитрия Донского и Владимира Андреевича Серпуховского, снова все, кроме звенигородского князя. Это же условие повторялось и в третьей духовной грамоте Василия I 1423 г.
Подобное положение вещей не могло не затрагивать интересов Юрия, и в качестве противовеса он начинает наводить контакты с Ордой. Намечающийся союз серьезно беспокоил московское правительство и вызывал самые худшие опасения, свидетельство чему находим в духовных грамотах Василия I. Если в 1417 г. он уверено благословляет своего сына великим княжением, то в завещании 1423 г. проскальзывает явное сомнение: "А даст Бог сыну моему великое княжение, ино и яз сына своего благославляю, князя Василия". В ответ на эти действия московское правительство провоцирует отдельные отряды татар напасть на галичские владения Юрия.
Такое то скрытое, то явное противостояние, затянувшееся на два десятилетия, могло бы продолжаться и дальше, если бы 27 февраля 1425 г. в Москве не скончался Василий I, номинально передав верховную власть десятилетнему сыну Василию. В ту же ночь митрополит Фотий посылает в Звенигород своего боярина Акинфа Ослебятева звать Юрия в Москву. Прекрасно понимая законность его прав на московский престол (по старому родовому счету второй и третий брат считались старше своего племянника, тем более, что племянник был малолетним), он стремился заманить Юрия в ловушку и тем самым одним разом разрубить клубок противоречий. Но Юрий, узнав о смерти брата, срочно направляется в далекий Галич, где начинает собирать ратных людей, готовясь к открытой борьбе за великокняжеский стол.
Московское правительство, получив об этом известия, сразу же собрало войско и двинуло его на непокорного князя. Услышав о походе московской рати, Юрий бежал в Нижний Новгород, а затем в Поволжье. Не дождавшись ожидаемой поддержки от Орды, звенигородский князь на этот раз не решился на открытую борьбу. От окончательного разрыва с Москвой его удерживал огромный перевес сил противников, в числе которых были митрополит Фотий, в руках которого сосредотачивалась вся духовная власть, его братья Андрей, Петр и Константин Дмитриевичи, и вдова Василия I Софья Витовтовна, за которой вырисовывалась грозная сила в лице ее отца. При таком раскладе сил Юрий, не решившись на открытую борьбу, после долгих раздумий и мучительных переговоров, все же отказался заключить мир, тем самым окончательно признав переход великого княжения к своему племяннику, а согласился в конце 1425 г. лишь на перемирие, с условием, "что князю Юрию не искати княженьа великого собою", а перенести свой спор в Орду на усмотрение хана.
В марте 1428 г. московскому правительству все же удалось на известных условиях добиться с Юрием хотя и непрочного, но все же мира. Юрию возвращались занятые московским правительством его звенигородские владения, а в качестве компенсации он освобождался на четыре года от уплаты с них дани и яма. Однако, отношения между Москвой и удельным князем продолжали оставаться явно натянутыми и напряженными, и подобное неустойчивое равновесие сил не могло удерживаться сколько-нибудь длительное время.
Два обстоятельства способствовали разрыву этого вынужденного мира. В октябре 1430 г. в Литве скончался великий князь Витовт, после которого его преемником стал Свидригайло, свояк Юрия по жене, а через семь с небольшим месяцев, в июле 1431 г. умер митрополит Фотий. В этих условиях Юрию ничто не мешало расторгнуть навязанный ему договор 1428 г. и потребовать, как это и было предусмотрено ранее, перенесения спора в ставку хана, на что было вынуждено согласиться московское правительство.
В середине августа 1431 г. в Орду отправился великий князь Василий Васильевич, а через три недели вслед за ним из своего стольного города выехал и Юрий. В Орде под влиянием щедрых подарков и довольно грубой лести московских бояр хан присудил великое княжение Василию, а Юрию в качестве компенсации придал к его владениям Дмитров с волостями.
Юрий был, конечно, недоволен решением хана, подчинился ему нехотя и уехал к себе в Галич, удовлетворившись получением Дмитрова. Но в Москве уже тогда хорошо знали истинную цену и авторитет Орды. Несколько десятилетий она переживала период внутренних усобиц, разногласий и дворцовых переворотов, а в описываемое время была накануне окончательного распада на несколько самостоятельных ханств. Поэтому, несмотря на решение хана о передаче Дмитрова Юрию, в Москве его выполнять не спешили, а когда Юрий направил туда своих наместников, "князь велики взя Дмитров за себя и наместников его (т.е. Юрия - авт.) сослал, а иных поимал".
С этого времени Юрий начинает активно готовиться к открытой борьбе против своего племянника. Формальным поводом для разрыва стала известная ссора из-за пояса на свадебном пиру великого князя Василия 8 февраля 1433 г. По легенде в 1366 г. князь Дмитрий Константинович Суздальский в приданое за своей дочерью дал Дмитрию Донскому золотой пояс. Тысяцкий Василий Вельяминов подменил его другим и отдал своему сыну Микуле. В свою очередь Микула отдал этот пояс боярину Ивану Дмитриевичу Всеволожу за своей дочерью. Впоследствии Иван Дмитриевич подарил его своему зятю князю Андрею Владимировичу Радонежскому, а от него в 1431 г. пояс попал к князю Василию Косому, сыну Юрия Дмитриевича, получившего его за дочерью князя Андрея. И только на свадьбе великого князя, когда пояс был на Василии Косом, московские бояре вдруг "узнали" пропажу почти семидесятилетней давности и сорвали с него. Уже летописцы понимали, что в данном случае имеют дело с явной нелепостью, почему и прибавляли: "Се же пишем того ради, понеже много зла с того ся почало". Московскому правительству эта невесть кем пущенная выдумка была на руку, но в данном случае оно явно переоценило свои силы. Обозленным сыновьям Юрия ничего не оставалось делать, как бежать из Москвы: "И с того князь Василей и князь Дмитрей, раззлобивъшеся, побегоша с Москвы к отцу в Галич". Юрий был уже давно готов выступить с войском, недоставало формального повода, он возник, и как только к нему явились сыновья, в самом начале весны 1433 г. он быстрым походным маршем направился на Москву.
Московское правительство между тем делало отчаянные попытки сформировать войско. Призывали всех, кто был под рукой в эту трудную минуту. В рать великий князь взял "и москвич гостей и прочих с собою". С этими спешно набранными силами он встретил Юрия в половине дневного перехода от Москвы, на Клязьме, в 20 км от города. После небольшой стычки, исход которой предрешить можно было заранее, Василий, бросив все свое войско на произвол судьбы, захватив только свою мать и молодую жену, вечером 25 апреля 1433 г. по тверской дороге бежал в Тверь, но, не получив там убежища, вынужден был направиться в Кострому. Москва сдалась без боя, а вскоре, узнав о местопребывании племянника, Юрий послал в Кострому своих сыновей, где они без труда захватили покинутого всеми великого князя со всем его семейством.