Однако киевские князья медлили с принятием христианства, так как при тогдашних богословско- юридических воззрениях византийцев принятие крещения из их рук означало переход новообращённого народа в вассальную зависимость от Византии.
Владимир I вторгся в византийские владения в Крыму, взял Херсонес ( Корсунь) и отсюда продиктовал свои условия Константинополю. Он хотел жениться на царевне и принять христианство. Став христианином, русский князь не только становился членом европейской семьи правителей, но благодаря царственной супруге занимал весьма почетное место в этой иерархии. Ни о каком вассалитете Руси от Византии в этих условиях не могло быть и речи.
При крещении Владимир получил христианское имя Василий в честь императора Василия II- Василия Великого. После возвращения Владимира из Корсуня в Киеве появилось очень много корсунских и константинопольских священников. Смена религиозных культов сопровождалась уничтожением изображений некогда почитаемых богов, их публичным поруганием со стороны княжеских слуг, построением церквей на местах, где стояли языческие идолы и храмы.
Собственно говоря, сачи перепетии принятия христианства в Киеве во многом напоминают языческую обрядность.
Самостоятельность низвержения языческих кумиров, в частности Перуна, происходил в полном соответствии с языческими ритуалами. Привязанного к конскому хвосту Перуна, избиваемого двенадцатью приставленными к нему мужани, по приказу Владимира доставили на берег Днепра." И превлекли, врипуша и в Днепр". Непотопляемость Перун в глазах язычников показывала его виновность. Поэтому он утрачивает былое доверие и теряет авторитет. Таким образом можно определенно сказать, что прелюдия принятия христианской религии на Руси происходило по языческому сценарию , языческому действию.
Но сила почитания общеплеменных богов была весьма сильна, т.к. само языческое мировозрение было на высоком уровне и главное в X-XII веках общество не стало классовым.
Сопротивление со стороны языческого населения и княжеская
политика по его подавлению .
Распространение христианства проводилось княжеской властью и формирующей церковной организацией насильно. при сопротивлении не только жрецов, но и различных слоев населения. Подтверждение этому можно найти у В.Н.Татищева ( В.Н.Татищев, "История Российская", Москва 1962г.) , который исследуя летописные рассказы о крещении, приводил такие факты: метрополит Илларион Киевский признавал, что крещение в Киеве происходило по принуждению: " Никто не сопротивлялся княжескому приказу, угодному Богу, и крестились если не по собственной воле, то из страха перед приказавшими, ибо его религия была связана с властью". В других же городах замена традиционного культа новым встречала открытое сопротивление. В Новгороде сохранилась легенда о введении том христианства епископом Иакимом Корсунянином и княжескими воеводами Добрыней и Путятой, когда "Путята крестил мечем, а Добрыня- огнём". Христианство при Владимире было распространено преимущественно по узкой полосе, прилегавшей к великому водному пути из Новгорода вКиев: к востоку от Днепра, по Оке и Верхней Волге, даже в Ростове, несмотря на то, что проповедь доходила до этих мест, христианство распространялось очень слабо.
Процесс христианизации Руси проходил параллельно объединению территорий разрозненных княжеств под эгидой Киева. Исповедание православия бы служило обязательно для занятия определенного места в государственной структуре Киевского государства. Поэтому первой целью при вымещении гнева язычников служили государственные чиновники, как правило разбогатевшие общинники.
Земледельческие магические обряды не изменились и после принятия христианской веры и не только в деревне, но и в городе. Древнерусское общество явно предпочитало церкви " трубы и скоморохов, гусли и русалии". Языческие праздневства были обычными для городской и сельской жизни. " Видим то игрища утолчена, и людий много множество на них, яко упихати начнуть другу друга, позоы деюще от беса замышленаго дела. а церкви стоять", - жаловались церковники в конце XI века.
В своем практическом воплощении аграрно-языческое средневековое мировозрение проявлялось не только в дни праздников. Не менее ощутимо оно было и в " лихую годину" . В не урожайную голодную пору языческая обрядность должна была способствовать преодолению "напасти", благополучию всей общины для чего необходимо было ритуальное избавление коллектива от индивидуумов, по архаичеким представлением, беды и неустройства. Летописи рисуют нам картины народных волнений, возникавших- особенно в северных регионах Древней Руси- на такого рода почве в XI-XIII веках. В них ,безусловно. присутствует социальная окраска борьбы различных по имущественному и общественному положению групп населения(однако эта борьба неносила классового характера, ибо в обществе того ремени ещё только шёл процесс, клссообразования., но не менее ярко видны в них и языческие магические мотивы.
Об одном из них рассказывается в летописи под 1024 год. " В сеже лето взсташа волзсви в Суждали, избиваку старую чадь по дьяволю наущению и бесованью, глаголюще, яко си держать гобино. Бе мятежъ велик и голод по всей той стране..." Сразу же необходимо заметить, что "мятеж" происходитвнутри единой классово не расчлененной общины:кроме волхвов , старой чади, летопись в числе активно действующих лиц упоминает и "всих людьев". Все они входят в свободную общину. Конфликт был обусловлен голодом, возникшим в результате неурожаев, длившиеся несколько лет подряд. В этой экстремальной- при большой зависимости человека от природных условий- ситуации, волхвы-лидеры общества, традиционно совмещавшие общественные и (в данном случае- языческие) функции. По языческим нравам , чтобы восстановить благополучие общины, людей, скрывающих урожай или отрицательно влияющих на него (или на приплод скота и т.д.), убивали или изгоняли, предворительно разорив.
В 1071 году неурожай разразился в Новгороде. Обеспокоенные этим и "прельщённые" волхвом новгородцы выступили против княжеской и епископской администрации. " И разделишася надвое,- рассказывает летописец, - князь бо Глеб и дружина его идоша и сташа у епископа, а людье вси идоша за волхва." Весь Новгород, вся городская община, куда входила не только " простьцы" , но и местные бояре , и богатые купцы ( по отношению к ним князь , епископ и дружина были пришлыми, решили "погубити епископа". Епископ ,будучи одним из общественых лидеров, нес, как и полагается ему по языческим меркам , ответственность за процветание народа. В данном же случае он предстаеткак не справишийся с обязанностями по обеспечению благополучия новгородской общины. В подобной ситуации обычай требовал человеческой жертвы. И только благодаря решительности Глеба, зарубившего волхва, епископ Федор не был убит. Но этим лишь было отсрочено осуществление языческого обряда, так как с уничтожением волхва не устранялась главная причина конфликта, состоявшая в недостатке жизненных припасов.
Отягощенный грузом языческих представлений народ продолжал по традиции, причины всех бед искать в "плохих" управителях, и пятался пересилить их с помощью старого средства- смены или уничтожения своих руководителей.
Осмысливание вышеизложенных данных приводит нас к выводу, что Древняя Русь и после принятия христианства являла собой и в мировозренческом отношении, и в практических действиях языческое общество лишь с формальным существованием в нем элементов христианской веры и культа. Большенство языческих верований и обычаев продолжали соблюдаться без или с малым привнесением в них христианских норм и в XI и в XII, и в XIII вв., а иногда и в более позднее время.
В Ростове ещё в конце XI века в Велесовом конце стоял каменный идол Велес, которому поклонялись многочисленные язычники. По Новгородской земле разбросаны селения с названиями, производными от Волоса(Велеса) . Культ Волоса сохранился в новгородской земле и в XII-XIIIвв. Об этом свидетельствует одна из новгородских грамот того времени. Автором которой являлся дружинник, а речь шла видимо о подготовке языческого праздника посвящённого Велесу.
Русский автор-переводчик " Слова об идолах св. Григория" (XIIIв). с горечью константировал, что "иныне по украинам (окраинам) их молятся проклятому богу их Перуну , Хърсу и Мокоши и вилами, нъ то творять якы отай".
В " Слове христолюбца" (XIV в.) к именам богов добавляется ещё и имя Симаргла. От языческих "кумиров" долго не могли отойти и сами ревнители новой веры."Даже попове и княжниде" веруют в Перуна и Хорса, "подкладывают им требы и куры им режут",- писал один из церковных авторов XIII века.
Под своим именем жила в народе ещё в нашем столетии Мокошь. В одной из церковных книг XVI века говорится, что у исповедующейся в церкви спрашивали: " Не ходила ли еси к Мокоше?". При стрижке овец в ножницы вкладовали клок шерсти - жертва Мокоше , как божеству, " ответственному " за женские работы, в частности прядение.
Мотивы культа предков звучат на протяжении XII-XIIIвв. и в летописных записях. Последние фиксируют бытование в княжеской среде культа княжеских родоначальников .В критических ситуациях князьям чудесно помогают по- язычески вызываемые ими предки- отец, дед или прадед. А исследование "По- учения" Владимира Мономаха- одного из популярнейших князей Киевской Руси- позволяет сказать. что он " во многом стоит на точке зрения язычества". в его миропонимании божество сливается с природой. В быту Мономах продолжает руководствоваться исключительно житейской целесообразности и здравым смыслом, присущими языческим нравам.