Глобализация порождает ценностный сдвиге пока еще непредсказуемыми результатами. Для нее характерны актуализация индустриальнойсоставляющей современной цивилизации(индустриализацияЮжной и Восточной Азии), становлениеглобальногоценностно-институционального ареала с пока еще достаточно размытыми основаниями и границами, сохранение существенной роли ценностей традиционного общества (Экваториальная Африка). Можно говорить (конечно, весьма и весьма условно) о трех относительно локализованных центрах ценностно значимых событий в глобальном пространстве ценностного сдвига — западном, азиатском, африканском. Основными формами этого сдвига выступают:
- ценностный конфликт;
- ценностная эрозия;
- ценностная синергия.
В разной степени влиянию этих процессов подвержены все три направления ценностного сдвига, что сегодня порождает эффект ценностной неопределенности глобализации как таковой. Ценностные конфликтывыполняют, в основном, разрушительную функцию; ценностная эрозияпорождает процессы социального угасания и деградации; ценностная синергиявыражает процесс позитивного усложнения и обогащения социально-гуманистического потенциала глобализации. Эти процессы присутствуют в любой стране и в любом регионе, затрагивая большинство социальных групп. К сожалению, сегодня процессы социальной синергии носят в большинстве своем латентный характер, а на поверхности чаще всего наблюдаются проявления ценностного конфликта и ценностной деградации, что влечет за собой реальную угрозу сильной хаотизации социальных систем. Для субъектов глобальное отчуждение не может сниматься иначе как через их участие в глобальной конкуренции и глобальных институтах, которые еще только формируются.
Как уже отмечалось, любая живая органическая система существует в условиях неопределенности, снятие которой и есть ее жизнедеятельность. Не определенность, будучи соотнесенной с внутренними потребностями функционирования системы и ее субъектов, превращается в риски, то есть в актуальные практические несоответствия между необходимыми внутренними условиями и реальными свойствами среды, угрожающие эффективности системы или самому ее существованию.
В равновесной хозяйственной системе связь между сегментами рынка осуществляется через конкуренцию и риск. Если же риска нет, то это означает, что связь нарушена, в силу чего такая система получает возможность однобокого развития (до тех пор, пока кризис не восстановит равновесие). Таким образом, риск является обязательным условием динамического равновесия и развития. Система без риска не равновесна. Конфигурация системных рисков отражает историю системы, ее сегодняшнее состояние и тенденции развития. Риски системы — это выражение ее генетических оснований и одновременно способ их развертывания. Рост внутреннего риска может быть выражением конфликтности развития, интенсивности изменений, перераспределения и рекомбинации ресурсов.
Чрезмерная или искусственная внутренняя стабильность нередко требует от системы дестабилизации своего внешнего окружения. Например, Советский Союз в последние десятилетия существования был одним из основных источников глобальной нестабильности на' фоне абсолютной формальной стабильности внутри страны. Такая ситуация должна была привести к накоплению существенных внутренних диспропорций и напряжений, то есть деструктивного потенциала, который рано или поздно должен был вырваться наружу.
Экономическая свобода, будучи практической реализацией ценностей субъекта, выступает в качестве меры соответствия его сущности. Человеку как социальному существу свойственно быть свободным. Субъект, подчиняясь институтам, которые соответствуют его ценностям, не просто сохраняет свою экономическую свободу, а поднимает ее на более высокий уровень. Если субъект лишен ценностей или их не разделяет, то он не может рассматриваться как субъект даннойсистемы в собственном смысле слова. Его свобода принимает негативные формы — произвола, уклонения, преступления или деградации.
Экономическая свобода дифференцирует субъектов по критериям способности к изменениям и необходимости изменений. Если субъект наделен этими атрибутами в относительно большей степени, то он становится активным носителем инновационного начала, новатором. Для системы наличие таких рис кующих новаторов - наиболее удобный способ обеспечить необходимый уровень стабильности и изменений, то есть жизнедеятельность системы в пространстве и времени как развертывание ее сущности. В случае реализации риска потери локализуются, в основном, на уровне субъекта, а в случае успеха нова тор становится субъектом распространения инновации, вынужденно обеспечивая синергетический эффект для всей системы.
На первый взгляд, чем больше институционализирована экономика, тем меньше пространство экономической свободы. Однако практика хозяйствен ной эволюции говорит об обратном: "институционально насыщенная" современная рыночная система является эффективной, адаптивной, инновационной и в то же время — более свободной, чем любая из альтернативных систем (например, командная экономика, традиционное общество и др.). Институционализируя уже освоенное пространство, эволюция открывает социуму путь в неосвоенные зоны потенциальной активности и изменений.
Понять этот парадокс порядка и свободы можно на пути анализа диалектики субъекта и институтов. Рациональность по своей природе всегда существует как объективно доступная субъекту степень логического (идеального) присвоения окружающего мира. Реально существующая рациональность и есть полная рациональность - с той точки зрения, что экономическая свобода включает и "сверхрациональные" элементы, обусловленные исторической динами кой, прогрессом или эрозией любой институциональной и технологической структуры экономики. Такие проявления экономической свободы вполне способны принимать форму нерациональных, излишних, неэффективных, будучи в то же время функционально необходимыми. Это не означает, что модель рационального выбора является ложной или бесполезной для понимания экономической свободы хозяйствующих субъектов. Речь идет о том, что степень охвата экономической реальности данной моделью составляет существенно меньше 100%. Если сказать конкретнее, то субъект свободен не только тогда, когда осуществляет рациональный выбор.
В свою очередь, институциональный смысл рационального выбора (как механизма экономической свободы) состоит в том, что он является инструментом вменения субъекту ответственности за выбор и за его результаты, а значит - и вменения ему экономической свободы. В этом заключается фундаментальная социальная функция рационального выбора, а потому мы можем пред ставить рациональный выбор субъекта как своеобразное "упражнение в свободе". Выполнение институциональных установок - это тоже позитивная экономическая свобода субъекта, то есть свобода, которая позволяет ему реализовать и развивать собственную социальную сущность, данную ему же в традициях и ценностях, преодолевая отчуждение. Именно подчинение правилам, соответствующим внутренним ценностям, снимает отчуждение субъекта от этих правил, от системы институтов в целом.
Экономическая свобода никогда не бывает абсолютной, поскольку она, во-первых, сталкивается с ограничительным воздействием множества других свобод,что предполагает определенную жесткость субъекта, отстаивающего свой интерес, а во-вторых, вынуждена подчиняться и прямым нормативным ограничениям, прежде всего, со стороны государства.
2. Экономическая свобода и государство
Всегда есть органическая часть полномочий и ответственности совокупной социальной системы, принадлежащая государству "по праву". Эта часть, с одной стороны, определяется уровнем исторически сложившейся легитимности и актуальной компетентности государства в глазах общества, а с другой - зависит от уровня исторически сложив шейся институциональной недостаточности общества и его некомпетентности в решении актуальных проблем. Историческая тенденция, описываемая как становление гражданского общества и правового государства, выражается по степенным снижением доли полномочий и ответственности государства и со ответствующим возрастанием доли полномочий и ответственности институтов гражданского общества и граждан. Тенденция эта проявляется на длинных интервалах, тогда как на коротких и средних интервалах распределение полномочий и ответственности относительно стабильно.
Если в силу каких-то причин (например, внешних или внутренних макро экономических шоков) реальная доля государства превышает естественный уровень, то нарушается институциональный баланс. В этих условиях хозяйствующие субъекты и домохозяйства сталкиваются с такими двумя проявлениями институционального неравновесия: нарушение их полномочий и ограничение свободы в принятии решений; возникновение дополнительной неопределенности в тех областях хозяйственных решений (например, в налоговом планировании), где степень неопределенности прежде была допусти мой, статичной и привычной. Приспособление к новым условиям снижает уровень использования экономических ресурсов, провоцирует активизацию механизмов оппортунистического поведения субъектов как простейшую адаптивную реакцию, нарушает сложившуюся иерархическую систему доверия, что в совокупности увеличивает трансакционные издержки и снижает качество совокупной кооперации.
Из-за снижения эффективности использования ресурсов как адаптивной реакции хозяйственной системы на макроуровне возникают критические процессы разной интенсивности в реальном секторе экономики, в финансах, в монетарной сфере. Среди них можно отметить безработицу, инфляцию, рост бюджетного дефицита, ухудшение состояния платежного баланса, валютную нестабильность.