Нуждается в критическом анализе и положение о том, что к концу 20-х годов экономический потенциал мелкого производства был исчерпан и дальнейший прогресс был возможен лишь на базе крупной индустрии и коллективного сельского хозяйства. Если обратиться к экономическим результатам, которые были достигнуты в аграрной сфере, то можно заметить, что именно в ней трансформация мелкого производства в крупное, представлявшееся более эффективным, была осуществлена наиболее решительно и масштабно. Следовательно, и преимущества крупного производства должны были проявиться наиболее отчетливо. Позволила ли коллективизация ускорить развитие сельского хозяйства?
Для ответа на этот вопрос надо воспользоваться методом имитационного моделирования и сопоставить результаты, которые были достигнуты в аграрном секторе на протяжении 30-х годов, с теми, которые могли бы быть достигнуты в случае продолжения политики НЭПа.
Максимальная площадь посевов за весь предвоенный период, достигнутая 1938г., составила 125,6 млн. десятин. Уровень, который предсказывается на основе модели, - 127,5 млн. десятин. Он был превзойден лишь в 1953г., когда завершилось восстановление народного хозяйства после войны. По официальным данным, среднегодовой сбор зерновых во второй половине 30-х годов составлял около 75 млн. т. Расчеты, произведенные на основе модели, показывают, что урожай в предвоенный период мог достигнуть 87 млн. т. Лучший результат на протяжении 30-х годов был получен лишь в 1937г., когда сложились необычайно благоприятные для сельского хозяйства погодные условия, и было собрано 97,4 млн. т. Можно продолжить сопоставление по ряду других производственных показателей, и итог окажется схожим. Хозяйственные результаты, которые могли бы быть достигнуты в 30-е годы на базе мелкого производства, не столь уж существенно превышали бы реальные. Но очевидна и несостоятельность ссылок на то, что индивидуальные крестьянские хозяйства были бы не в состоянии прокормить страну. По крайней мере удовлетворить минимальные потребности населения в продовольствии они были в состоянии.
В концепции истории 20-х годов очень важное место занимают так называемые хлебозаготовительные трудности. Они рассматриваются как доказательство того, что аграрное производство в конце 20-х годов находилось в глубоком кризисе, из которого был единственный выход – массовая коллективизация. Экономически она была неизбежна, так как иначе стране угрожала бы хозяйственная катастрофа.
Основной вывод состоит в том, что прогресс сельского хозяйства на основе мелкого производства был возможен, причем его результаты были бы, по крайней мере, не хуже, чем в условиях колхозного строя. Таким образом, и в части, касающейся экономического объяснения причин «великого перелома», концепция нуждается в пересмотре.
И в экономическом, и в социальном плане объективно было возможно относительно длительное сохранение тенденций развития, присущих периоду НЭПа. При этом продолжение политики, проводившейся в 20-е годы, означало более или менее безболезненный для непосредственного производителя путь. С точки зрения общества с ним были связаны, конечно, некоторые издержки. Это был вариант медленного экстенсивного роста сельского хозяйства, которое поглощало бы практически все трудовые ресурсы страны. Незначительным бы оказался отток населения из деревни, замедляя бы процесс урбанизации. В городе же развивались главным образом те производства, которые не требуют больших капиталовложений, сложной техники, быстро дают отдачу. В такой ситуации «прыжок» к индустриальному обществу был бы невозможен. Почему же объективно возможная политика, которая по логике вещей должна пользоваться поддержкой массы мелких производителей, и, прежде всего, крестьянства, была отброшена? Причина этого кроется в пассивности мелких собственников, так и не вставших сколько-нибудь решительно на защиту принципов НЭПа. В 1921г. крестьянство единым фронтом выступило против политики «военного коммунизма». Сила его противодействия оказалась столь велика, что поставило государство на грань гибели и заставила пойти на уступки. При свертывании рыночных отношений в конце 20-х годов ничего подобного по размаху и силе сопротивления не было, хотя речь шла о самом существовании мелкого производства.
Объяснение того, почему мелкие собственники, больше других слоев заинтересованные в сохранении НЭПа, смирились с его ликвидацией, следует искать в экономическом положении мелкого производителя, и прежде всего крестьянства. Основным стимулом развития для мелких хозяйств является увеличение потребления. До определенного момента они могут развиваться в условиях относительной экономической изоляции. Увеличение потребления обеспечивается главным образом за счет тех продуктов, которые в них же и производятся. Хозяйственные связи при этом носят натуральный характер, а рыночные отношения весьма слабо воздействуют на производство. Когда первоначальные потребности удовлетворены, начинается следующих этап в развитии мелкого хозяйства. Для него характерен рост потребления за счет покупных товаров. Мелкий собственник стремится расширять производство для того, чтобы реализовать продукцию за деньги. В этой ситуации экономическая изоляция становится тормозом в развитии хозяйства. Его дальнейший рост возможен только в условиях рынка.
Социально-экономические приоритеты мелких производителей, находящихся на разных этапах развития, заметно различаются. Существует определенный минимум условий, необходимых для нормального функционирования мелкого хозяйства. Он включает прежде всего экономическую свободу: право самостоятельной организации производства без каких-либо внешних, административных ограничений и возможность по своему усмотрению распоряжаться результатами своего труда. Кроме того, доли прибавочного продукта, которая остается у собственника, должно быть достаточно не только для простого воспроизводства, но и для развития хозяйства. И, наконец, мелкий производитель должен быть огражден от произвола в широком смысле этого слова. Он не должен опасаться возможного изменения законодательства, применения насилия, нарушения своих имущественных прав. Борьба за этот минимум условий объединяет всех мелких собственников. Отстаивая свои интересы, они способны на удивительно упорное и решительное сопротивление. А вот рыночные отношения важны лишь для тех хозяйств, первичные потребности которых уже удовлетворены. Для них товарно-денежные связи выступают необходимым условием развития. В силу этого борьбу за укрепление рыночных отношений поддерживает лишь часть мелких производителей. В благоприятной обстановке мелкий производитель реализовал продукцию за деньги, в менее благоприятной происходила натурализация его хозяйственных связей.
В начале 20-х годов развернулась борьба всех мелких производителей, и прежде всего крестьянства, за минимум условий, необходимых для их хозяйственной деятельности. Политика «военного коммунизма», предусматривавшая полное изъятие прибавочного продукта, делала существование мелкого собственника в экономическом плане невозможным. Замена продовольственной разверстки налогом с фиксированной величиной, введение некоторых норм частного права означало, что такой минимум условий создан. Достигнутое удовлетворило основную часть мелких собственников. Страна только что вышла из полосы войн и революций и в это время речь могла идти лишь об удовлетворении первичных потребностей мелких хозяйств. Они могли развиваться, не прибегая к механизмам рынка.
Успех дальнейшего движения к рынку зависел от того, как быстро основная масса мелких хозяйств исчерпает свои возможности экономического роста, которые им были предоставлены в начале 20-х годов. Это создало бы широкую социальную базу для преобразований. Возникло бы давление на власть с требованием продолжать реформы, начатые в 1921г., «углубить НЭП». Ряд факторов свидетельствует о том, что в середине 20-х годов давление на власть со стороны мелких производителей, нуждающихся в более благоприятных условиях для развития своих хозяйств, действительно стало нарастать. На сельских сходах и беспартийных конференциях высказывались требования снизить размеры обложения и увеличить цены на зерно. Крестьяне отказывались выполнять налоговые задания. Недовольство проявлялось и в том, что уменьшилось число избирателей, участвовавших в выборах в местные Советы. Осенью 1924г. вспыхнуло восстание в Грузии. По своим масштабам оно, конечно же, не представляло опасности для политического строя, но было воспринято как грозное предостережение. Под давлением снизу власти на протяжении 1925г. пошли на новые уступки мелким производителям. Было законодательно разрешено право аренды земли, облегчен найм рабочей силы в сельском хозяйстве. Практически произошла либерализация цен на хлеб. Очень существенное значение как для крестьян, так и для городских мелких собственников имело снижение налогов. В общем русле экономических мер, отвечавшим интересам мелких производителей, лежат и важнейшие политические кампании 1925г. Были расширены права сельских Советов и укреплена их финансовая база. Началась «кампания по борьбе с бюрократизмом», целью которой было ограничение произвола чиновников, особо болезненно сказывавшемся на сельском населении. Объективно все эти меры были направлены на то, чтобы создать условия, необходимые для функционирования рыночных отношений.
Однако силы давления мелких производителей хватило лишь на то, чтобы заставить государство сделать первый шаг в сторону углубления товарно-денежных отношений. Данные о социальной мобильности, результаты прогнозирования социальной структуры мелких собственников указывают на незначительную численность зажиточных групп в городе и деревне, низкие темпы их роста, медленное увеличение объема производства. Образно говоря, мотор, который должен был двигать вперед рынок, оказался слабым, начавшееся с 1926г. движение в сторону все большего ограничения экономической свободы мелких собственников не вызвало решительного отпора с их стороны. После этого НЭП был обречен. Экономическая система, сложившаяся в России в 1921-1923гг., в силу своего переходного, промежуточного характера либо в сторону административно-командной системы (такая возможность была связана с наличием централизованной государственной промышленности), либо в сторону рынка. Этот путь мог бы реализоваться в случае поддержки его мелкими производителями. Но доля хозяйств, заинтересованных в развитии товарно-денежных отношений, оказалась слишком незначительной.