Демократия, как дает понять Руссо, подходит только "для Государств малых и бедных"67. Означает ли это, однако, что общественный договор недемократичен? Вовсе нет. Человек заключает договор с таким же человеком на равных условиях. Общество, которое получается в результате договора всегда демократично, ибо как может быть иначе, если все стремятся к выполнению "общей воли". Верховная власть, и это подчеркивалось в свое время Алексеевым, "по самой природе своей едина", и "договор" подразумевает, "что те различные функции ея, которые политическiе писатели обособляют и выдают за отдельные самостоятельные власти, суть не что иное, как проявления одной и той же нераздельной по существу суверенной власти"68. А вот формы правления общества могут быть разными. Они зависят от множества факторов – расположения страны, ее размеров (и здесь Руссо, как замечает Волгин, основывается на теории своего "учителя" Монтескье), исторических предпосылок. Так как при демократической форме правления каждый участник целого, весь народ должен "управлять", то она подходит для тех государств, где народа этого очень мало. Конечно, здесь мы встречаемся с противоречием – далеко не единственным – у Руссо. Какова же может быть "общая воля" и как она должна изъявляться, если, как уже было сказано, "противно естественному порядку, чтобы большое число управляло, а малое было управляемо"? 69 Как сказал бы Руссо, "не знаю"70. Единственное, что Руссо действительно четко оговаривает, это то, что как частная воля непрестанно действует против общей воли, так и Правительство постоянно направляет свои усилия против суверенитета71. Эта мысль еще раз дает понять читателю, что общественный договор – лишь вынужденная мера, которая делается человеком, и что любое Правление (стоит, кстати, отметить, что многие слова – в том числе и правление – даны в русском переводе с большой буквы) в конечном счете разрушает человека и направлено на изничтожение личной независимость во благо независимости общей.
Человек закабалил себя общественным договором – вот к чему обращает свой взгляд Руссо. Но возможно ли расторгнуть его? Да, возможно. Но это расторжение вряд ли принесет что-то кроме беспорядков, которые меньше всего нужны любому, какому угодно обществу.
Итак, как ни парадоксально это выглядит, но для Руссо один элемент (будь то авторитаризм, или демократичность) ни в коей мере не исключает появления другого. Именно поэтому возможны – и появляются – "республиканская монархия", "авторитарная демократия" и многие другие, для нас непонятные, вещи. В случае с Руссо ключевой фразой всего повествования является фраза о том, что в рамках общественного договора человека "принудят" быть свободным 72. Это напоминает такую конструкцию, которую можно условно назвать "принудительное счастье".
Что касается авторитарных черт в рамках ветвей власти, а не в целом, то здесь Руссо пишет еще меньше. Для него деспотические черты и все, что с ними связано плавно вытекает из "общественного договора", как и демократические.
Ничто, пишет Руссо, в Политическом организме не может делаться без двух ветвей власти, силы и воли – исполнительной и законодательной власти73. Правительство, по Руссо, это лишь "посредствующий организм, установленный для сношений между подданными и сувереном, уполномоченный приводить в исполнение законы и поддерживать свободу как гражданскую, так и политическую"74.
Об "авторитарности" как таковой Руссо в трактате почти не говорит. Однако он упоминает, что каждая форма правления – будь то аристократия, монархия или, тем более, демократия – могут вырождаться как раз в сторону авторитарного – деспотичного – правления.
Первые общества, как пишет Руссо, управлялись аристократически (В.С. Алексеев-Попов и Л.В. Борщевский, видели в этом то, что Руссо "отходит от античной традиции... видевшей древнейшую форму [правления] в Монархии") 75. Демократия же как факт появилась с появлением неравенства, а точнее – по мере того, как неравенство создаваемое человеком (богатство и могущество) брало верх над неравенством естественным (возраст etc) – это породило выборность аристократии76.
Некоторые выводы об авторитаризме можно увидеть и в главе об аристократии. Говоря об этой форме правления как таковой, Руссо пишет о трех ее видах – природной, выборной и наследственной (последняя – по сути и является авторитарной).
Пример аристократии, переходящей в деспотию – точнее в другой вид аристократии, который по сути является деспотическим, Руссо видит в республиках Венеции и Берна – предоставив установить законами форму избрания магистратов государю, вышеупомянутые общества почти автоматически обрекли себя на наследственную – худшую из всех форм аристократии.
Мы рассмотрели некоторые аспекты художественного и нравственного наполнения "Общественного договора", в поисках его авторитарных и демократических черт. Оказалось, что и те и другие черты в нем выражены, но при этом авторитарное так же сочетается с демократическим, как и демократическое с авторитарным. Наличие каких-то авторитарных черт (в государстве, в обществе) совсем не исключает того, что это общество – на словах или на деле – будет демократическим. Демократические же черты так же вплетаются в авторитарную власть. Нет форм правления в их чистом виде – замечает Руссо 77. Таким же образом, нет для Руссо в чистом виде и каких-то черт этого правления. Именно поэтому становятся вдруг возможными такие непривычные, и даже пугающие нас вещи, как "республиканская монархия" или "авторитарная демократия". Ключевой фразой, на наш взгляд, в данном случае является фраза о том, что человека, заключившего "общественный договор" заставят "быть свободным". Что порождает такие парадоксы – несовершенство "договора" или необходимость, неизвестно. Каждая такая черта, тем не менее, является вторичной по отношению к самому "договору", который, так или иначе, демократический.
Человек заключает "Договор" с таким же человеком для того, чтобы избежать опасных последствий выхода из "естественного состояния", для того чтобы обезопасить себя. Вместе с этим, заключая сей договор, он теряет личную свободу, заменяя (или подменяя) ее свободой "общественной". Теперь каждый человек уже не индивидуум (самостоятельный), а часть Целого, которое стремится к "общей воле". Уже в этом моменте заключения договора заложено серьезное противоречие, когда с одной стороны человек освобождает себя, переложив долю ответственности за себя на целое, а с другой стороны – становится рабом этого целого.
В обществе никогда не будет так, что управлять будут "все". Так же и "общая воля" исполняется всегда решением меньшинства, которое управляет обществом. Это меньшинство может вполне сдвинуть общество к самым худшим вариантам его развития – авторитарному или тоталитарному правлению. Чтобы этого не произошло, нужно участие всех граждан в управлении, что мало возможно. Отдавая себя целиком общине, индивид тем самым отдает ей и принадлежащее ему имущество. Договор уже подразумевает собой несовершенство власти и несовершенство управления, которого вряд ли когда-то удастся избежать, даже несмотря на то, что "Общественный договор" – лишь идеальная картина, достаточно сильно удаленная от реальных дел.
1. Ж. -Ж. Руссо. Об Общественном Договоре // Ж. -Ж. Руссо Трактаты. М., 1969.
2. Ж. -Ж. Руссо. Рассуждение о науках и искусствах // Ж. -Ж. Руссо Трактаты. М., 1969.