Авторский договор в гражданском праве России (стр. 2 из 18)

Правовая природа договоров о распоряжении исключительным правом. Названный аспект имеет свою достаточно давнюю историю. В частности, традиционно дискуссия велась вокруг того, передаются ли автором права или же он только разрешает другому временно воспользоваться ими[2]. Одни правоведы указывают на принципиальную не отчуждаемость авторских прав, невозможность перенести их на другое лицо[3]. Отсюда можно сделать вывод, что автор вправе лить разрешить кому-либо воспользоваться полученными интеллектуальными результатами («концепция разрешения»). Существует мнение, что можно говорить только об уступке полномочий автора и о переходе прав от автора к новому лицу («концепция уступки»).

Есть и другие подходы, имеющие или компромиссный характер[4], или же избегающие прямого ответа[5].

Мы полагаем, что противопоставление двух указанных подходов несколько преувеличено и политизировано, в частности в связи с принижением роли автора в советский период, ограничением оборота прав. Передавая права, автор, конечно же, темсамым и разрешает использовать созданный результат, а факт разрешения содержательно означает наделение пользователя определенным объемом субъективных прав.

Реализованная в тексте Закона об авторском праве концепции правонаделения была, думается, почти оптимальной. По существу речь шла о тезисе следующего толка: у всякого лица, помимо автора, есть столько прав по использованию произведения, сколько дал ему автор. Подчеркнем — именно и только автор.

В четвертой части ГК РФ избран иной подход, поскольку изначально проводится деление всех прав на личные авторские исключительные имущественные. Неоправданно жестко по сравнению с Законом об авторском праве разделены договор об отчуждении исключительного права и лицензионный договор.

В целом же четвертая часть ГК РФ более определенно провести границу между личными неимущественными авторскими правомочиями, которые не могут передаваться или в каком-то ином порядке доставаться другим, и исключительными правами, которые в силу их направленности и с не меньшими логическими основаниями могли бы именоваться «пользовательскими правами» (если не учитывать, что в составе исключительного права законодатель называет и право распоряжения им). Все полномочия в этой группе прав потенциально способны к динамике, переходу, передаче, смене субъекта-правообладателя. Обладание ими дает лишь возможность иметь какой-либо положительный эффект, не требует присутствия автора и не связывает с его личностью; достаточно лишь, чтобы автор не препятствовал, не запрещал пользоваться. И даже наоборот, сама способность предоставления таких возможностей стимулирует автора (он получает эквивалентное вознаграждение), новый же правообладатель расширяет свои коммерческие ресурсы или получает иное удовлетворение.

Тезис – «все от автора» не получил достаточного нормативного закрепления в тексте четвертой части ГК РФ, но, возможно, он будет восполнен соответствующей практикой. Г. обратился в суд к ЗАО «Общественное российское телевидение» о взыскании денежной компенсации за нарушение авторских прав. Как было установлено, в передаче, посвященной творчеству Б., прозвучали песни без указания имени Г. как автора текстов. Все судебные инстанции отказали в удовлетворении иска, ссылаясь на то, что между РАО (как представителем Г.) и ответчиком имеется лицензионное соглашение, не предусматривающее конкретного способа реализации прав. Кроме того, по мнению судов, все имущественные претензии Г. следует адресовать РАО. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ не согласилась с таким решением и указала, что отсутствие указаний в лицензионном соглашении о конкретном способе реализации права на имя не означает, что РАО может распоряжаться личными неимущественными правами, «для получения разрешения на анонимное использование произведений телекомпания должна была обратиться к автору», претензии же по поводу нарушения следует обращать непосредственно к нарушителю (т.е. к телекомпании)[6].

Поскольку правонаделение какими-либо правомочиями решающим образом в нашей ситуации зависит от автора, которому изначально и принадлежит исключительное право, то следует выяснить — как именно это происходит?

Включение в оборот авторских прав, предоставляющих возможность пользоваться объектами интеллектуальной собственности, лишь частное проявление общемировой тенденции коммерциализации огромной массы отношений. Если на первом этапе развития авторского законодательства практически никакие права не могли передаваться (во всяком случае, не мыслилось, что они переходят к другим лицам), то позднее, с осознанием коммерческого значения соответствующих объектов и тем самым с приобретением ими свойств товара, стало возможным говорить не о простом разрешении автора воспользоваться его правами, а о переходе и самих прав.

Закон об авторском праве требует непременно указывать о возможности последующего оборота прав, предусматривая такую возможность в тексте соглашения. С введением в действие четвертой части ГК РФ необходимость в возможности оборота имеется только в случае, если не предусмотрено право на выдачу сублицензий

Тот же эволюционный путь проделало и правовое регулирование отношений при уступке права требования: если в римском праве обладание обязательственным правом рассматривалось как наличие строго личной связи кредитора с должником, не допускающей замену кредитора, то в настоящее время права требования стали обычным объектом оборота[7].

Отсюда следует сделать вывод, что имущественные авторские правомочия, предоставляемые по соответствующим договорам иному лицу, правильно было бы определить как права имение передаваемые. Не случайно в п. 2 ст. 1233 ГК РФ предусмотрено, что к договорам о распоряжении исключительным правом, в том числе к договорам об отчуждении исключительного права и договорам лицензионным применяются общие положения об обязательствах (ст. 307-419 ГК РФ) и о договоре (ст. 420-453 ГК РФ), поскольку иное не установлено разделом VII ГК и не вытекает из содержания или характера исключительного права.

В любом случае применять общие нормы следует осторожно Отношения, возникающие из договоров о предоставлении прав на использование авторских произведений, лишь отчасти имеют характер обязательств[8]. Одни общие нормы, например, о заключении

и прекращении, о свободе договора (ст. 421 ГК РФ), о значении и действии оферты и акцепта, толковании договора (ст. 431 ГК РФ), о договорах присоединения (ст. 428 ГК РФ) и т.д. можно применять практически безоговорочно. Другие (например, п. 3 ст. 424 ГК РФ) – только в случае совпадения смысла существа соглашения с гипотезой и диспозицией нормы. Полагаем, нет оснований для использования правил ст. 426 ГК РФ (о публичном договоре), поскольку авторский договор имеет иную природу, не носит типичного, массового характера; ни автор, ни потенциальный правообладатель не относятся к субъектам, указанным в п. 1 данной статьи.

Еще одно замечание: в п. 2 ст. 1333 ГК РФ после слов «настоящего раздела» следовало бы поставить не «и», а «или», поскольку необходимость применять иные нормы, а не общие положения об обязательствах и договорах, может следовать как из правил раздела VII ГК РФ, так и из содержания (характера) исключительных прав.

Законодатель по существу признает как определенное сходство, так и принципиальное отличие обязательств и правоотношений по договорам о распоряжении исключительным правом. Именовать их обязательственными и тем самым полностью распространить на них правила об обороте прав требования не представляется возможным в силу различия правовой и фактической природы. Если, например, право требования денежного долга связано только с соответствующим договором и не зависит от иных юридических обстоятельств, то имущественные исключительные правомочия в авторском праве рождаются как результат личных неимущественных правомочий, предшествующих им, и никогда не теряют связи с ними. Так, в случае, если будет признано, что автор в действительности оказался плагиатором и создал произведение не в результате личного творческого труда, то аннулируются и исключительные права автора, хотя сам по себе соответствующий договор был безупречен.

Правосубъектность правообладателя, безусловно, способна влиять на возможность реализации предоставленных автором прав (например, если унитарное государственное предприятие ограничено в деятельности уставом), но она не имеет решающего значения для их содержания. Данное обстоятельство позволяет утверждать, что исключительные права не формируются у правообладателя заново, а именно передаются (хотя, конечно же, не в физическом смысле). Решающим обстоятельством здесь является акт воли автора как первичного правообладателя.

Что же касается разграничения договоров об отчуждении исключительного права и договоров лицензионных, то предложения о дифференциации таких договоров выдвигались и ранее. Так. В.А. Дозорцев предлагал разграничивать соглашения о наделении авторскими правами, различая случаи передачи всех исключительных прав (в том числе права на последующее распоряжение, защиту и пр.), и случаи «предоставления» права использования[9].