Другим результатом реализации этого процесса являются либералы, оказавшиеся на противоположной стороне закономерного расслоения общества. Они не удовлетворены сложившейся ситуацией и требуют восстановления справедливости, равенства, равных возможностей свободного предпринимательства и т. д. на основе принципов либерализма. В своем представлении они тоже остаются последовательными либералами, но по отношению к изменившимся реалиям (концентрации богатства, неравенству и пр.) их требования видятся социалистическими или, по крайней мере, социал-демократическими.
Таким образом, либерализм закономерно, в силу внутренней диалектики, реально превращается, с одной стороны, в консерватизм, а с другой — в социализм. Причем каждая из этих сторон считает себя последовательно отстаивающей либерализм, справедливо упрекая другую в консерватизме или социализме. И все реально правы. Все зависит от позиции включенности той или иной стороны в процесс общественного воспроизводства. Теория относительности оказывается справедливой не только в физике, но и в экономике.
В этом контексте становятся понятны и сетования Л. фон Мизеса по поводу того, что современные либералы мало чем отличаются от социалистов, и сетования П. Кругмана по поводу того, что в начале XXI в. те, кто называет себя либералами, во многом по существу являются консерваторами. Так и должно быть. Такова объективная логика развития либерализма.
Либерализм как идеологическая доктрина может приобретать разное звучание и наполняться разным содержанием в зависимости от конкретно-исторических условий. В 30—60-е годы XX в. идеи либерализма накладывались на объективный процесс формирования среднего класса, связанный с выходом капитализма на новый технико-технологический уровень, а также на необходимость развития "человеческого капитала", расширения внутреннего рынка и создания общества массового потребления. Либерализм и формирование среднего класса взаимно усиливали и поддерживали друг друга. Отсюда возникла видимость их органической связи, что дало П. Кругману формальные основания считать формирование среднего класса продуктом либерализма, хотя реально такая связь является результатом конкретно-исторических условий. В других условиях либерализм может вести не к формированию среднего класса, а к увеличению разрыва между богатыми и бедными, к диктату крупного капитала, к разгулу преступности и т. п.
Представители либерализма, как и других идеологических течений, пытаются учитывать новые реальности и приспосабливать к ним свое учение. В результате в этих идеологиях появляются чужеродные элементы, позволяющие преодолеть разрыв между теорией и практикой. Так, неолиберализм признает необходимость более широкого участия государства в регулировании общественных процессов, что противоречит его исходным принципам. Постепенно в либерализм под давлением реальности включаются элементы, совсем не свойственные ему по природе, и он, сохраняя то же название, превращается в нечто иное.
В. Геец свел в таблицу содержащиеся в книге П. Кругмана "Кредо либерала" характеристики соотношения либеральных и консервативных начал в США. И что же мы видим на стороне либералов? Либералы — за возрождение среднего класса, защиту существующих социальных институтов (социальное страхование и т. п.), доминирование принципов демократии и норм права, правовые процедуры, относительно равноправное общество без экстремистских проявлений богатства, за институты, ограничивающие бесправие, неравенство и несправедливость, за меньшую степень централизации, верность идеям, ограничение неравенства и развитие демократических принципов в повышении роли общественных организаций. Но что здесь специфически либеральное? Разве под этим не подпишутся социалист, социал-демократ, современный марксист и многие другие?
В заключении к своей книге П. Кругман пишет: "Я верю в относительно равноправное общество, опирающееся на институты, не допускающие экстремальных проявлений богатства и бедности. Я верю в демократию, гражданские свободы и верховенство закона. Именно поэтому я — либерал и горжусь этим". И далее, по-видимому, замечая отсутствие либеральной специфики в этих характеристиках, П. Кругман продолжает: "Многие активные участники политической жизни разделяют перечисленные мною взгляды, хотя предпочитают называть себя не либералами, а сторонниками прогресса, или прогрессистами". По мнению П. Кругмана, понятия "прогрессивный" и "либеральный" различаются как теория и практика: "Либералы — те, кто верит в институты, ограничивающие неравенство и несправедливость. Прогрессисты — те, кто участвует (прямо или опосредованно) в политических коалициях, отстаивающих эти институты и содействующих их развитию". С такой трактовкой трудно согласиться. Перечисленные П. Кругманом черты представляют не либеральные, а общечеловеческие требования применительно к возможностям современного этапа социально-экономического развития. С ними согласится любой человек, выступающий за прогресс общества. И в этом смысле он действительно может считаться прогрессистом.
Декларируемые принципы и реальные результаты политики — разные вещи. "В рамках неолиберальной политики, — пишет Колодко, — чтобы улучшить материальное положение узких элит за счет большинства общества, прибегают к таким фундаментальным идеям либерализма, как свобода и демократия, частная собственность и предпринимательство, конкуренция и экономическая свобода. Но выступать на словах за них propublicobono и эксплуатировать их в интересах меньшинства за счет большинства — две совершенно разные ипостаси одной политики".
Теперь возвратимся к ситуации в Украине. Безусловно, переход от планового ценообразования к свободному, приватизация, утверждение частной собственности, превращение частного предпринимательства из уголовно наказуемого деяния в законную и достойную деятельность, развитие конкурентных начал — все это формы проявления и результаты либерализации. Но и глубокое расслоение общества, ухудшение материального положения значительной части населения и структуры экономики — это тоже производные либерализации и развития рыночных отношений. Положительные и отрицательные эффекты возникают в ходе развития одних и тех же социально-экономических процессов, и их невозможно разделить и разложить по полочкам. Можно только в определенной мере менять условия прохождения этих процессов, добиваясь усиления одних эффектов и ослабления других.
Украина как страна, двигающаяся от директивно-плановой экономики к рыночной, страдает не только от отрицательных эффектов либерализации, но и от рудиментов старой системы (склонности к патернализму, монополизации некоторых видов производства, отсутствия культуры бережливого хозяйствования и пр.), которые, соединяясь с либерализацией, дают неожиданные эффекты. Многие, например, обращают внимание на большое количество в Киеве дорогих автомобилей, не соразмерное с экономическим состоянием страны и количеством их в столицах гораздо более развитых стран. Это результат ряда факторов. Совершенно ясно, что такое было бы невозможно без либерализации и рыночных отношений. Между тем это необходимое, но не достаточное условие.
Другим фактором являются особенности экономического поведения субъектов, которые получили огромные состояния не на основе воспроизводственных процессов и инвестирования в реальную экономику, а преимущественно в результате перераспределительных процессов в течение короткого времени, и потому не приобрели устойчивых навыков бережливости и рационального хозяйствования. К этому следует добавить неудовлетворенность ограниченностью потребления в период, предшествовавший развитию рыночных отношений, и "демонстративное поведение", характерное для праздного класса.
Либерализм в Украине, в силу переходного состояния общества, причудливым образом сочетается с консерватизмом, социализмом, патернализмом и многими другими "измами", но линия общей логики превращения либерализма в консерватизм также присутствует. Это можно продемонстрировать на примере налога на недвижимость. Большинство специалистов считают, что введение в Украине налога на недвижимость является необходимой и рациональной мерой. Было подготовлено много вариантов проекта соответствующего закона, сделано много попыток его принятия. Но Верховная Рада Украины его ни разу не пропустила, поскольку он напрямую затрагивал интересы крупных собственников недвижимости, которых в парламенте большинство. В новом Налоговом кодексе Украины, принятом в конце 2010 г., введение налога на недвижимость опять перенесено на 2012 г.
Само появление крупных собственников недвижимости является результатом либерализации и развития рыночных отношений. Позиция противодействия усилению налогового бремени тоже либеральная. Но реальный интерес субъектов, не голосующих за введение налога на недвижимость, заключается в том, чтобы сохранить возникшее неравенство и избежать перераспределения доходов богатых граждан в пользу общества. Это консервативная позиция. Следовательно, либерализм, оставаясь таковым по форме, реально превращается в консерватизм. В. Геец прав, когда пишет о том, что "у широких слоев населения Украины есть все основания требовать отхода от консервативных и псевдолиберальных начал в организации как экономической, так и общественной жизни".
Одним из ключевых аспектов соотношения либерализма с социализмом и иными альтернативными либерализму теориями является соотношение рынка как формы организации экономической деятельности свободных граждан и государства (или в иных категориях: экономики — под этим понимается рыночная экономика - и государства). По этим вопросам уже столетиями ведутся непрекращающиеся дискуссии - начиная с трактовок теоретического наследия А. Смита, продолжая оценкой вклада Дж. М. Кейнса в развитие экономической теории и практики государственного вмешательства в экономику и заканчивая современными подходами к пониманию роли государства в условиях поиска выхода из глобального кризиса. Современные либеральные трактовки взглядов А. Смита не совсем адекватно отражают его позицию. "В лучшем случае и сейчас, через двести с лишним лет, воспроизводится тезис английского политэконома: "государства нужно в экономике не больше, чем нужно", в худшем - приходится иметь дело чуть ли не с идеологическим заклинанием типа "чем меньше государства, тем лучше для экономики". В обоих случаях отсутствует теоретическое обоснование критериев государственного интервенционализма. В аутентичном смитианстве рациональность и нравственность человека дополняют друг друга, не являясь ни противоположностями, ни тождественными понятиями, как подчас обнаруживается в теперешних рассуждениях адептов ортодоксального либерализма. Для них морально то, что выгодно, т. е. рационально".