Российское правительство приняло комплексную программу, фокусирующуюся на ресурсах и экономическом развитии Дальнего Востока и Восточной Сибири. Инвестиции, требующиеся для нефтегазового сектора в ближайшие 15–20 лет, могут составить 250 миллиардов долларов США, включая разработку и развитие новых месторождений, строительство новых транзитных трубопроводов.
«Газпром» заключил преференциальные соглашения с компаниями в Италии и Германии, которые готовы платить рыночную цену за российские энергоресурсы. В Северо-Восточной Азии ситуация не настолько благополучна к России. В этом регионе только две страны (Япония и Южная Корея) могут позволить себе платить рыночную цену за российские энергоресурсы, но доставить ресурсы в эти страны не легко. Из-за региональных геополитических факторов (география, политика, экономика, демография, и другие), только Китай в партнерстве со своими крупнейшими компаниями (CNPC, Sinopec) могут быть преференциальными партнерами для России, представляемой компаниями «Роснефть» и «Газпром» [20].
Ожидается, что спрос на энергию в Китае превысит уровень Северной Америки к 2020 году, Азиатско-Тихоокеанская доля в российском экспорте нефти и газа сейчас составляет 3%, и повысится до 30% для нефти и 15% для газа. Таким образом, проникновение на рынок Китая будет ключевым моментом для достижения Россией своих стратегических целей в энергетическом секторе. Единственной проблемой является то, что Китай стремится получить значительные скидки для каждого вида ресурсов. Чтобы избежать приобретения Китаем позиции покупателя-монополиста в переговорах о вопросах цен, правительству следует найти пути доставки значительной энергоресурсов в Японию, Южную Корею и другие страны [13, c. 42].
Текущие перспективы крупномасштабных американских, японских и корейских инвестиций в развитие Восточной Сибири и Дальнего Востока не настолько велики. Хотя правительство РФ и США успешно проводят шестисторонние переговоры, потенциал для более тесных экономических связей между российским Дальним Востоком и Соединенными Штатами Америки невелик. Как было упомянуто выше, между компанией ExxonNeftegas и российским правительством произошел конфликт перерасхода установленных издержек по проекту и права определять основных покупателей произведенных ресурсов. В результате, американское бизнес-сообщество внимательно следит за дальнейшим развитием событий.
Энергетическая кооперация между Южной Кореей и Россией ограничена влиянием двух факторов. Первое, Республика Корея разочарована невыполненными обещаниями и долгими задержками во внедрении обсуждаемых проектов, таких как развитие газового месторождения в Ковыкте и строительство индустриального парка на территории Свободной Экономической Зоны города Находка, Приморский край. Второе, Республика Корея не имеет легкого доступа к российским ресурсам, которые могут транспортироваться из России только через территории Китая или Северной Кореи.
Стоит заметить, что большинство российских предложений о продаже нефти, газа и электричества не могут быть осуществлены до тех пор, пока не будет решен вопрос о безопасности Корейского полуострова. Правительство считает, что решению этой проблемы может способствовать предоставление КНДР соответствующих гарантий безопасности и содействие в ее социально-экономическом развитии в обмен на отказ от программы военного производства ядерного оружия. Для того чтобы превратить эти планы в реальность, правительство РФ активно участвует в Шестисторонних Переговорах [21].
Многостороннее сотрудничество даст возможность России устранить ключевые проблемы развития энергетического сектора. Первое, это может обеспечить большую рыночную долю для нефти и газа, транспортируемых в соседние страны. Второе, диверсификация рынка энергетических ресурсов привлечет больше иностранных инвестиций. В заключение, стабильные режимы регулирования объединят интересы всех участников, особенно инвесторов частного сектора [13, c. 43].
Среди причин низкого для России притока ПИИ является слабая политика привлечения инвестиций. Это выражается в отсутствии таких компонентов государственной инвестиционной политики, как:
- внятная государственная стратегия и программа её реализации;
- поэтапный контроль реализации стратегии;
- координация органов власти на всех уровнях для обеспечения реализации инвестиционной стратегии.
Государственное регулирование заключается в создании юридических, экономических и организационных основ использования и охраны недр. Государство призвано регламентировать и контролировать ход освоения нефтегазовых ресурсов в интересах всего общества, независимо от того, в чьей собственности эти ресурсы находятся. Применяя властные рычаги, государство обязано обеспечивать стабильную деловую среду, рациональное использование природных ресурсов и проведение комплекса природоохранных мероприятий. Институционально государственное регулирование можно представить в виде целостной системы, основными элементами которой являются:
– правовое обеспечение (через создание нормативно-правовой базы и системы контроля за её соблюдением);
– налоговое регулирование;
– финансово-кредитная поддержка;
– инфраструктурное и информационное обеспечение;
– научное обеспечение [2, с 31].
Нельзя сказать, что за последние 15 лет российское правительство не предпринимало попыток стабилизации инвестиционного климата за счет концессий и что такие меры, предпринимаемые сегодня, являются некой новацией. Целесообразность использования договорных форм иногда находит подтверждение в высших органах власти. Так, распоряжением Правительства Российской Федерации от 21 апреля 2003 г., №494-р утверждены Основы государственной политики вобласти использования минерального сырья и недропользования, одно из положений которого предусматривает необходимость совершенствования законодательства о недрах в части предоставления в пользование участков недр на основе гражданско-правовых механизмов, включая договоры концессии, СРП и сервисные контракты. Но, к сожалению, за годы реформ России, в отличие от многих бывших стран социалистического лагеря, не удалось добиться существенных успехов на пути реализации этих мер, во многом по причине их декларативного характера и экономической, законодательной, политической и организационной необеспеченности.
Для России, оценивая среднесрочную перспективу, финансовые меры более предпочтительны. Дополнять их можно характерным для современного ТЭК России совместным государственным участием в инвестиционных проектах. Тем самым будет снижено бремя рисков для частных инвесторов [2, с. 44].
Отдельное место занимает механизм соглашений о разделе продукции: с одной стороны это признанный в мировой нефтегазовой отрасли инструмент привлечения инвестиций, в России уже есть и законодательная база в этой сфере, и реальная практика реализации СРП-проектов, с другой – эта практика показывает, что режим СРП страдает от множества юридических и административных «болезней». Более того, в нашей стране фактически нет идеологического и политического обоснования применения СРП. Этот режим не имеет определенного места в приоритетах государственной политики в энергетике. В случае нашей страны можно говорить о неудачном опыте трансплантации особого института и СРП как его частного случая – в российскую действительность [22, c. 14].
Во всех проектах, реализуемых на условиях раздела продукции, остро стоит проблема взаимодействия между федеральными и региональными органами исполнительной власти в процессе принятия инстанциями различных уровней согласованных оперативных решений. Реализуемый принцип «двух ключей» (требуемое одобрение проекта в центре и в субъекте Федерации) на практике может приводить к напряженности во взаимоотношениях между регионами и федеральным центром, что осложняет деятельность инвесторов.
Применяемый принцип «совместного ведения» между центром и регионами очевидно должен уступить место принципу разграничения предметов ведения и полномочий между федеральными органами власти и органами государственной власти [23, с 70].
Нерешенной проблемой для всех уровней власти в области СРП является межбюджетное распределение регулярных платежей за добычу полезных ископаемых (роялти). По проектам «Сахалин-1», «Сахалин-2» и Харьягинское месторождение данные платежа были установлены в соответствие с законом «О недрах» от 1992 г. В его редакции на момент заключения соглашений. При этом ни в одном из этих трех соглашений о разделе продукции пропорции межбюджетного распределения платежей не были установлены.
В связи с тем, что 1 января 2002 г. Регулярные платежи за добычу полезных ископаемых заменены единым налогом, возникла проблема с взиманием текущих платежей по роялти, заключающаяся в определении хода бюджетной классификации для их зачисления и пропорций межбюджетного распределения. Действующее в настоящее время бюджетное законодательство, в том числе Бюджетный кодекс РФ, не содержит каких-либо особенностей для зачисления и распределения платежей по роялти.
Для решения проблемы межбюджетного распределения регулярных платежей за добычу требуется внесение изменений в Бюджетный кодекс РФ и в Федеральный закон от 15 августа 1996 г. «О бюджетной классификацииРоссийской Федерации».
Мешают дальнейшей реализации СРП также неурегулированность вопросов по возврату инвестору оставшейсясуммы налога на добавленную стоимость. По упомянутым проектам («Сахалин-1», «Сахалин-2», разработка Харьягинского месторождения) задолженность инвесторам со стороны российского государства составила 60 млн. долл. Она связана с ранее принятыми на себя государством обязательствами по возврату инвестору средств, затраченных им на уплату налога на добавленную стоимость [24].