Наиболее прибыльные, по идее, высокотехнологичные сегменты национального хозяйства представляют собой по большей части рудименты советской эпохи. Не решены самые очевидные проблемы – от модернизации отечественной энергосистемы до создания приемлемой модели гражданского лайнера для рынка авиаперевозок. Катастрофическая ситуация складывается в ВПК, отставание по разработке современных видов вооружений увеличивается, а то что разработано не всегда поступает в первую очередь в свою армию. Велико отставание и в других, критически важных с точки зрения НТР областях – информационных технологиях, биотехнологиях, производстве новых материалов и др.
Нынешняя ситуация в отечественной науке создает угрозу национальной безопасности России. У ведущих стран Запада расходы на НИОКР составляют 2-3 % ВВП, в том числе у США – 2,7 %, а у таких стран, как Япония, Швеция, Израиль, достигает 3,5-4,5 % ВВП. У России этот показатель составляет примерно 1 % ВВП [2]. В последние годы заметно понизился потенциал прикладной науки, развитие которой и определяет новые источники развития экономики. Уменьшилось влияние науки на общество в целом и на образование в частности. Тиражи научно-популярных изданий снизились в сотни раз. В большой степени растрачен кадровый потенциал, возник острый дефицит молодежи в науке.
Наука оказалась не востребована. Общество не использует её результатов, не понимает её смысла и значения. В сложном положении оказалась Российская академия наук, не имеющая стратегических ориентиров, берущаяся за несвойственные ей функции (инновационная деятельность и коммерциализация фундаментальной науки в отрыве от науки прикладной и опытно-конструкторских разработок). Сегодня бюджет одного хорошего западного университета равен бюджету всей РАН [3]. Правительственные прогнозы социально-экономического развития страны не дают оснований для оптимизма. Численность занятых в научном секторе планируется к сокращению с 788,5 тыс. чел. (2007 год) до 754,1 тыс. чел. в 2010 году [4]. Продолжение деградации научного потенциала страны привело к тому, что Россия остается единственной крупной страной в мире с сокращающейся численностью ученых.
Сложившаяся ситуация – это результат применения в России неолиберальных экономических концепций, согласно которым любое государственное вмешательство в экономику ведет к негативным последствиям. Такая вера в «невидимую руку рынка» затронула и государственную политику в научной сфере. Фактически научной политики в России нет.
Состояние системы образования явно не соответствует требованиям перевода страны на инновационный курс развития. В системе школьного образовании навязывание ЕГЭ может привести к падению креативного потенциала страны. По оценке президента РФ Д.А. Медведева: «За последние годы у нас полностью разрушена система начального и среднего технического образования» [5]. Не лучше обстоят дела и в сфере подготовки специалистов с высшим образованием. Качество подготовки в большинстве ВУЗов России не соответствует требованиям инновационной экономики. В последнее время наметились определенные позитивные сдвиги в области образования. Безусловно, компьютеризация школ, создание исследовательских и национальных университетов, увеличение финансирования высшего образования, повышение ставок учителям, внимание к дошкольным учреждениям и т.д. плодотворно скажутся на всей системе образования. Однако в этих шагах не просматривается системный подход к обеспечению инновационного пути развития страны.
Таким образом, наблюдается очевидный регресс, а не инновационное развитие России. Фактически осуществлена деиндустриализация страны! Все более многочисленными и тяжелыми становятся техногенные катастрофы. Национальная инновационная система (НИС) существует только на бумагах чиновников. В 2008 году впервые за все постсоветские годы государство решилось взять стратегическую инициативу российского развития в свои руки [6].
Вплоть до последнего времени эта инициатива находилась в руках международных финансовых организаций, экспортеров сырья, транснациональных корпораций, естественных и неестественных монополий, а также организованной преступности. Каждый из этих субъектов навязывал стране свою стратегию, а их комбинация породила порочные круги ловушек, в которых оказалась стремительно деградирующая российская экономика. Развитие последних лет шло по инерции этих стратегий, а относительно благополучные макроэкономические показатели достигались не столько благодаря, сколько вопреки политике государства, которая до позапрошлого года характеризовалась безыдейностью и безынициативностью, следовала псевдолиберальным рецептам международных финансовых организаций [7].
Однако, разработанная Министерством экономического развития (МЭР) Концепция долгосрочного развития Страны до 2020 года также не дает оснований для оптимизма [8].
Во-первых, в этой Концепции отсутствует обстоятельный ответ на важнейший вопрос: «Кто будет субъектом инновационного развития?», в том числе вопрос о роли госаппарата в осуществлении инновационного развития страны. Нет ответа на вопрос о том, каким образом преодолеть кадровые проблемы госаппарата. Остается повисшей в пустоте оценка госаппарата В.В.Путиным в феврале 2008 г. – «сегодняшний госаппарат является в значительной степени забюрократизированной, коррумпированной системой, не мотивированной на позитивные изменения, а тем более на динамичное развитие».
Во-вторых, откладывается на конец прогнозного периода макроэкономический эффект инновационного развития; это означает, что правительство исходит не из прорыва на инновационный путь развития, а из преобладания инерционной составляющей. Между тем повышать расходы на НИОКР до уровня развитых стран нужно именно сейчас – пока еще сохраняется возможность реанимации значительной части научно-технического потенциала страны.
В-третьих, как это ни парадоксально, в ближайшие три года планируется сохранить двукратное по сравнению с общемировыми стандартами, недофинансирование уровня расходов на образование, науку и здравоохранение, в которых именно сейчас критически важно провести модернизацию и кардинально поднять зарплату. Откладывание этих мер еще на несколько лет приведет к углублению необратимых тенденций деградации отечественной науки и образования и тем самым сделает реализацию инновационного сценария в принципе невозможной. Разрыв между уходящим и подрастающим поколениями ученых и педагогов как по количеству, так и по качеству кадров через три года может стать непреодолимым.
В-четвертых, правительство продолжает идти на поводу монополистов в энергетике, планируя дальнейший опережающий рост тарифов на газ и электроэнергию.
В-пятых, в Концепции не планируется устранение налоговых барьеров, мешающих переходу на инновационный путь развития.
Можно привести и еще целый ряд аргументов того, что в этой Концепции явно просматривается доминирующая роль сторонников инерционного и энерго-сырьевого сценариев при пассивной роли сторонников инновационного сценария, поддержка которого ограничивается призывами и лозунгами, в то время как налицо поддержка инерционного и энерго-сырьевого сценариев конкретными решениями, тормозящими переход на инновационный путь развития.
Проблемы инновационного развития Дальневосточного федерального округа непосредственно связаны с состоянием его инновационного потенциала, то есть совокупности научно-технических, производственно-технологических, финансовых, кадровых, организационных, информационных и других ресурсов города, которые могут быть использованы для развития инновационной деятельности. Сегодня Дальний Восток обладает развитым (количественно и качественно) промышленно-производственным и технико-внедренческим комплексом оборудования, технологиями и высококвалифицированными кадрами, имеющими навыки работы в сфере высоких технологий, что позволяет на практике осуществлять производство продукции с высокой долей интеллектуальной ренты. Несмотря на позитивные изменения, основными проблемами инновационного развития малых и крупных предприятий является недостаточность финансовых средств, высокая арендная плата и нехватка высококвалифицированного персонала, способного освоить и продуктивно работать на современном оборудовании. В настоящее время в развитии Дальнего Востока наблюдается разобщенность производственной и научной сфер, снижается востребованность разработок ученых на предприятиях областей. Опрос экспертов показал, что только около 10 % инновационно-активных предприятий используют разработки местных НИИ и вузов. Главной причиной этого является неразвитость инфраструктуры инновационной деятельности, слабая взаимная информированность о возможностях и потребностях в инновационных разработках, недостаточное финансирование инновационной деятельности.
Между тем, специфика инновационного потенциала предполагает полную самоотдачу исследователя, изобретателя, конструктора без отвлечения на такую второстепенную, по его мнению, деятельность как управление инновациями. В результате большое количество разработок реализуется в виде товарной продукции либо очень поздно, либо не реализуется вообще. Для разрешения этой ситуации требуется большое количество инновационных менеджеров. В настоящее время в некоторых ВУЗах ведется подготовка специалистов по направлению «Управление инновациями». Но это не исчерпывает в полной мере проблему. Более рационально осуществлять подготовку инновационных менеджеров из кадров, уже имеющих техническое образование и опыт практической инновационной деятельности.