Кроме того, ГК РФ, говоря о недействительности сделки, заключенной, например, вследствие стечения тяжелых обстоятельств, содержит требование о крайне невыгодных условиях для потерпевшей стороны (ст. 179 ГК РФ). То есть для признания недействительным арбитражного (третейского) соглашения по такому основанию требуется также доказать, что его условия являются крайне невыгодными для одной из сторон. В силу принципа самостоятельности третейского соглашения невыгодность условий основного договора не означает невыгодность соглашения.
Отдельно следует рассмотреть случай недействительности соглашения, заключенного по вопросам, не входящим в компетенцию третейского суда. При этом, если случай полного отсутствия компетенции, как правило достаточно очевиден и не вызывает споров, то случаи превышения компетенции решаются не столь легко. Закон «О третейских судах в РФ» в ст. 5 устанавливает круг споров, которые могут быть переданы на разрешение третейского суда при наличии соответствующего соглашения между сторонами: все или определенные споры, которые возникли или могут возникнуть между ними в связи с каким-либо конкретным правоотношением. Из толкования указанной статьи следует, что третейский суд рассматривает споры, вытекающие не только из договорных правоотношений, но и тогда, когда стороны спора не связаны условиями договора (причинение вреда имуществу, неосновательное обогащение и др.), однако заключили третейское соглашение.
Тем не менее, наличие третейского соглашения по всем исковым требованиям не всегда легко установить. Здесь возможны следующие случаи:
третейское соглашение по договору достигнуто сторонами, но не охватывает всех заявленных истцом требований, например, в случае соглашения о передаче в третейский суд спора исключительно о взыскании задолженности. Требование истца о взыскании неустойки будет выходить за пределы компетенции соответствующего третейского суда, и поэтому не может рассматриваться им.
договорные обязательства исполнены в объемах, превышающих согласованные в договоре, например, при осуществлении поставки товаров сверх согласованных в договоре объемов, после поставки объема предусмотренного договором, а также, когда работы продолжаются после исполнения в полном объеме договора подряда. Если третейская оговорка регулирует отношения сторон «по договору», в тексте которого она содержится, следует, руководствуясь ст. 408 ГК РФ признать обязательства по этому договору прекращенными в связи с их исполнением, в том числе и обязательства по соблюдению третейской формы урегулирования споров. Обязательства, возникшие в результате излишних поставок (выполнения работ), являются внедоговорными отношениями сторон и не охватываются действием заключенного ранее третейского соглашения. Таким образом, третейский суд должен признать себя некомпетентным рассматривать спор в этой части, если сторонами не было заключено другое третейское соглашение на передачу внедоговорного спора в тот же третейский суд.
Из формулировки ст. 5 Федерального закона «О третейских судах в РФ» вытекает также требование о конкретизации материально-правовых отношений, по поводу которых может возникнуть спор, передаваемый на разрешение третейского суда. Введение указанной нормы вызвало немало дискуссий в юридической науке в отношении ее целесообразности. Так, например, некоторые юристы считают, «что такая норма ставит под сомнение полномочия третейских судов при биржах и различных ассоциациях, поскольку регламенты таких организаций, как правило, предусматривают передачу всех споров между их участниками в специализированные третейские суды. Таким образом, отсутствие указания на конкретные правоотношения делает подобное третейское соглашение недействительным, а следовательно, препятствует реализации положений таких регламентов. Кроме того, по мнению О.Ю. Скворцова, указанная норма ограничивает сферу применения арбитражного соглашения и дает ответчику основания для оспаривания компетенции третейского суда.
В то же время в современной юридической науке существует и иной взгляд на данную проблему, в соответствии с которым указанная норма служит обеспечением процессуальных гарантий защиты гражданских прав, а попытка передать в третейский суд любые споры между сторонами или «все споры вообще» может быть квалифицирована как отказ от обращения в суд, который в соответствии с законом является недействительным[28].
Неконкретизированное соглашение о передаче всех споров между субъектами на рассмотрение третейского суда парализует их возможность прибегнуть к государственным институтам защиты права, что недопустимо с точки зрения защиты правопорядка в государстве. Поэтому обращение к третейскому суду возможно только по поводу конкретных правоотношений, которые либо уже являются спорными, либо спор по поводу которых может возникнуть в будущем. На практике это в большинстве случаев означает включение в текст третейского соглашения ссылки на конкретный договор, являющийся основанием возникновения материальных правоотношений, под которыми в данном случае понимаются отношения сторон, регулируемые соответствующими нормами права.
Отрицательные последствия для действительности и исполнимости третейского соглашения могут возникнуть и в связи с искажением в текстах соглашений названий постоянно действующих третейских судов, например, вместо «Сибирского третейского суда» (г. Новосибирск), указан не существующий в реальности «Новосибирский третейский суд».
Действующее законодательство не регулирует прямо этот вопрос, поэтому имеет смысл обратиться к международной практике. Как отмечает В. Хвалей, «практически все арбитражные институты при разрешении вопросов о компетенции, возникающих при неправильном наименовании того или иного арбитражного института, имеют тенденцию к расширительному толкованию в пользу наличия собственной компетенции»[29].
Так, например, при заключении следующей арбитражной оговорки: «Споры рассматриваются Международной Торговой Палатой в Женеве (Цюрихе, Вене)», состав арбитров, сформированный по Арбитражному Регламенту МТП, пришел к выводу, что стороны имели ввиду разрешение споров по Арбитражному Регламенту МТП, однако местом арбитража должна была быть Женева (Цюрих, Вена). Хотя известно, что Международная Торговая Палата находится в Париже.
Однако сложившаяся в Российской Федерации практика дает основания полагать, что в случае неуказания конкретного третейского суда третейское соглашение будет признано недействительным. Так, например, в Постановлении Президиума Высшего арбитражного суда РФ от 27 февраля 1996г. № 5278/95 указывается: «Согласно статьям 2, 8 «Временного положения о третейском суде для разрешения экономических споров» в соглашении о передаче спора третейскому суду должны содержаться сведения, какому постоянно действующему третейскому суду будет поручено третейское разбирательство, либо о том, что стороны самостоятельно создадут третейский суд для рассмотрения конкретного спора в установленном порядке». Далее в указанном Постановлении Президиум Высшего арбитражного суда РФ пришел к выводу, что в противоположном случае третейское соглашение должно быть признано незаключенным. Подобной позиции придерживался и Федеральный Арбитражный Суд Восточно-Сибирского округа, своим постановлением от 8 января 2003 года по делу № 86/2001- C1/02-3818/02-C2 оставивший без изменения Определение Арбитражного суда Красноярского края об отказе в выдаче исполнительного листа на принудительное исполнение решения Международного коммерческого арбитражного суда при Торгово-промышленный палате РФ на том основании, что содержащаяся в контракте арбитражная оговорка не определяет наименование конкретного третейского суда, кроме того, ответчик отрицал наличие своего волеизъявления на разрешение спора в МКАС при ТПП РФ. Хотя следует отметить, что в ряде случаев более целесообразно было бы рассматривать такое соглашение как «неисполнимое». Так, например, указание, что спор будет передаваться на рассмотрение в арбитраж в Москве, делает арбитражное соглашение недействительным, так как в Москве существует множество институционных арбитражей как государственных, так и коммерческих. Однако существует и иная практика. Вчастности, вделе Lucky-Golsdstar International (Н.К.) Limited v. Ng. MooKeeEngineeringLimited (HighCourtofHongKong, 05.05.1993), суд пришел к выводу о том, что несмотря на ссылку в арбитражной оговорке на некую третью страну, на несуществующий арбитражный институт и несуществующие арбитражные правила, она, тем не менее, является действительной, поскольку в достаточной мере указывает на намерение сторон на рассмотрение их спора путем арбитража[30].
Наиболее часто встречающимся основанием для признания третейского соглашения недействительным является неарбитрабельность предмета спора, то есть невозможность передачи на арбитраж спора, определенного в соглашении. Необходимо также решить вопрос о соотношении правил постоянно действующего третейского суда и соглашения, согласно которому спор разрешается в соответствии с ними. Какая редакция указанных правил подлежит применению при рассмотрении спора, если изменения в правила третейского суда были внесены после заключения третейского соглашения?
Исходя из того, что, заключая третейское соглашение, стороны имели в виду одну редакцию правил постоянно действующего третейского суда, которая для них обязательна и является неотъемлемой частью третейского соглашения (Ст. ст. 7, 19 Федерального закона «О третейских судах в РФ».), сторонники материально-правовой теории приходят к выводу, что, утверждая новую редакцию, суд нарушает принцип свободы договора, поскольку изменения в соглашение сторон вносятся третьим лицом, пусть даже и упомянутым в этом соглашении. В свою очередь, это противоречит ст. 450 ГК РФ, гласящей, что изменение договоров возможно только по соглашению сторон, если иное не предусмотрено ГК РФ, законом или договором сторон. Разрешению данного вопроса служит применяемая по аналогии ст. 422 ГК РФ, устанавливающая, что в случае принятия после заключения договора закона с иными правилами, условия заключенного договора сохраняют силу. Такой подход к решению проблемы свойствен, прежде всего, сторонникам материально-правовой природы третейского соглашения. Однако и смешанная теория допускает ограничительное применение норм материального права. По всей видимости, указанная ситуация как раз и является тем редким случаем, когда подлежат применению нормы гражданского права. Однако, как представляется, в связи с затруднительностью практического исполнения указанных норм, третейский суд может применять свои правила в новой редакции, если ни одна из сторон против этого не возражает.