Значит, снизил коллектив себестоимость автомобиля в два раза - с 5.000 до 2.500 рублей - уменьшилась и его прибыль с 1.000 до 500 рублей вместо 3.500 рублей при прежней модели. В результате: раньше снижение себестоимости и цены поощрялось, а теперь стало материально наказываться. Ясно, что коллектив при новой модели бороться за снижение себестоимости не будет, а значит, исчезла и возможность снижения цен, напротив, они неизбежно стали расти. Потеряли и коллектив завода, и потребитель продукции, и государство, и население. Невыгодно стало совершенствовать производство. Оно неумолимо шло к развалу.
Обывательская психология?
Еще на один важный аспект «косыгинской» реформы до сих пор никто не обращал внимания. Когда снижение себестоимости считалось важнейшей задачей и поощрялось, к решению этой задачи подключался весь коллектив, и премии так или иначе распределялись между всеми. Когда же премии стали давать, по сути, за дезорганизацию производства, возникла необходимость отстранить коллектив от организации производственного процесса. Ведь среди рабочих и специалистов было еще немало тех, кто привык ставить интересы дела, интересы Родины выше личной выгоды.
Эту ситуацию драматург Александр Гельман представил в пьесе «Премия», которую театры отказывались ставить, опасаясь привычных тогда обвинений в «очернении действительности». Но пьесу показали Косыгину, и он ее одобрил.
В общем, реформа стала не общенародным делом, а почти подпольной, хотя и официально допустимой деятельностью узкого круга руководящих работников разных уровней. Вот они-то от премий не отказывались и весь фонд материального поощрения делили между собой.
Так новая модель расколола коллектив предприятия, погасила творческий порыв большинства работников, противопоставила интересы «верхов» и «низов». Все выгоды от «рационализации производства» теперь доставались «верхам», и они направляли деятельность предприятий так, чтобы эти выгоды были как можно большими. По сути, это была уже неформальная приватизация предприятий их руководством, которому оставалось лишь ждать, когда этот переход средств производства в их частную собственность будет оформлен законодательно. Косыгина с полным правом можно было бы назвать «верным ленинцем», он сумел незаметно для общественности внедрить новый вариант ленинского нэпа…
Советская экономика пошла вразнос. Расширение самостоятельности предприятий на основе погони за прибылью по сути покончило с плановой системой в СССР. Единое народное хозяйство страны распалось на в значительной мере изолированные ячейки, имеющие собственную корыстную цель… «Верхи» практически утратили способность направлять деятельность предприятий в соответствии с интересами государства, потому что предприятию важнее было получить максимальную прибыль…
Говорят, что Косыгину не дали завершить его реформу партийные бюрократы, убоявшиеся потери власти. Нет, Косыгин к концу своей политической деятельности сам увидел, к каким разрушительным последствиям его реформа привела: тщательный анализ показал, что примерно половину товарооборота составляли средства, полученные за счет ухудшения качества продукции и скрытого повышения цен (что сам Косыгин называл антигосударственной практикой).
Разумеется, партийный аппарат не мог равнодушно смотреть на то, как разваливается экономика, но он не был в состоянии остановить этот процесс, потому что получившие самостоятельность руководители предприятий перестали ему подчиняться. Сопротивление партаппарата реформе было вызвано и стремлением сохранить власть, и опасениями краха экономики.
Однако не правы те, кто утверждает, будто постепенно все в экономике вернулось назад. Движение, заданное реформой, несколько притормозили, но широкие права, данные предприятиям и союзным республикам, целиком отобрать было уже невозможно. Распад экономики стал необратимым.
В чем причины просчетов Косыгина?
Считается, что Косыгин был выдающимся советским экономистом. Возможно. Но в этом же заключалась и его главная слабость. Именно зашоренность на экономизме помешала ему, как в свое время и Ленину, найти правильный путь реформирования народного хозяйства СССР.
Вспомним, как Ленин, поставленный перед необходимостью перейти от продразверстки к продналогу, решил перевести на хозрасчет всю промышленность, в том числе и тяжелую, которая тогда никакого отношения к задаче «смычки» города и деревни не имела. И вместо «смычки» получилось восстановление прежних, капиталистических, отношений, что было потом пресечено Сталиным. Вот и Косыгин, увидев, что экономику СССР душит «вал», решил перевести на показатели прибыли и реализации продукции все предприятия страны, в чем не было никакой необходимости.
Выпуск дамских шляпок нельзя планировать по количеству и фасонам, потому что тут действует мода, которую нельзя предугадать, и его можно поставить на рыночные основы, равняться на соотношение спроса и предложения. А если завод производит мощные силовые установки? Тут и производитель, и потребитель связаны планом и договором, никакие изменения моды в этой области не предвидятся и на производство влиять не могут. Зачем же ставить их производство на те же основы, что и выпуск дамских шляпок?
Очевидно, что в народном хозяйстве СССР должны были сосуществовать два сектора, живущие по разным экономическим законам. Тяжелая промышленность должна была работать на строго плановых основах, а производство товаров народного потребления и сфера услуг - на рыночных принципах. И практика должна была показать, каково соотношение плана и рынка в каждой сфере производства, как нужно сопрягать эти два начала.
А догматики хотели иметь непременно законченный социализм во всем и вся и представляли советского человека как существо, живущее строго по планам партии и правительства. Они забывали, что идеал в человеческом обществе вообще недостижим, политику приходится строить на основе компромисса между желаемым и возможным…
Крах реформы – конец карьеры
Чем шире разворачивалась реформа Косыгина, тем сложнее становилось положение главы правительства. Видимо, в успех реформы Косыгина Брежнев не верил с самого начала. Так же как Подгорный. И Фрол Козлов. Брежнев до 1980 года не решался уволить Косыгина, потому что считал, что при любом другом премьере дела пойдут еще хуже.
Говорят, что премьер был умнее и образованнее генсека. Думаю, это не совсем правильно. Брежнев глубже Косыгина понимал, что экономика - лишь одна из сфер жизни народа, причем далеко не всегда главная. Значит, реформировать нужно было не экономику СССР, а весь образ жизни страны, самые основы общественного строя. Он не знал, как это сделать, зато понимал, что реформа экономики без соответствующей перестройки других сторон народной жизни не только не принесет ожидаемого положительного эффекта, но и может расшатать устои государства. Вот почему он не оказывал содействия реформе Косыгина, видя, что она нарушает стабильность в стране…
Публикуется с сокращениями.
Михаил Антонов
http://www.redstar.ru/2007/04/25_04/5_05.html
Экономи́ческая рефо́рма 1965 г. в СССР, (в СССР известна как Косыгинская реформа, на Западе как реформа Либермана) — реформа управления народным хозяйством и планирования, осуществлённая в 1965—1970 гг. Характеризовалась внедрением экономических методов управления, расширением хозяйственной самостоятельности предприятий, объединений и организаций, широким использованием приёмов материального стимулирования. Связывается с именем председателя Совета Министров СССР А. Н. Косыгина.Содержание [убрать]
1 Общесоюзная экономическая дискуссия 1962—1964 годов
2 Основные положения реформы
3 Реализация реформы. «Золотая пятилетка»
4 Развитие реформы
5 Свертывание реформ, итоги и оценки
6 См. также
7 Примечания
8 Литература
9 Ссылки
Общесоюзная экономическая дискуссия 1962—1964 годов
Традиционно проведение реформы связывали с усложнением экономических связей, что снижало эффективность директивного планирования (в 1966 промышленность СССР включала более трёхсот отраслей, 47 тыс. предприятий, 12,8 тыс. первичных строительных организаций)[1], и со стремлением более полно использовать интенсивные факторы экономического роста. Последнее было достижимо посредством повышения производительности труда через улучшение его культуры, интенсивности и организации, а также эффективного использования имеющихся ресурсов. Было признано, что существующая система планирования недостаточно заинтересовывает предприятия в принятии высоких плановых заданий, во внедрении организационных и технических новаций[2].
Впервые основные идеи реформы были обнародованы в статье профессора Харьковского инженерно-экономического института и Харьковского государственного университета Е. Г. Либермана «План, прибыль, премия» в газете «Правда»[3] и его докладе «О совершенствовании планирования и материального поощрения работы промышленных предприятий», направленном в ЦК КПСС. Поддержку предложениям Либермана высказали ведущие экономисты ак. В. С. Немчинов, ак. С. Г. Струмилин, эксперты Госплана СССР, руководители предприятий и др.
Статья положила начало общесоюзной экономической дискуссии в прессе и ряду экономических экспериментов[4], подтвердивших эффективность предложенных мероприятий. В западной прессе и советологии концепция реформ получила название либерманизм.
Как альтернатива реформе в среде интеллигенции радикального «технократического» направления рассматривались идеи академика В. М. Глушкова, с 1962 г. развивавшего программу тотальной информатизации экономических процессов с применением системы ОГАС, которая должна была базироваться на создававшейся Единой Государственной Сети вычислительных центров (ЕГС ВЦ)[5].