Хотя после второй мировой войны институционалистские исследования оказались несколько в стороне от магистрального направления развития науки, они вскоре получили новый импульс благодаря трудам американского ученого ДжонаКеннета Гэлбрейта (1909—1993). Его работа "Новое индустриальное общество"9 приобрела широчайшую популярность.
Гэлбрейт исходил из технологического детерминизма всех происходящих в экономике и в обществе процессов. Один из важнейших объектов изучения у Гэлбрейта — крупная ("зрелая") корпорация с таким сложным процессом управления, что это управление становится недоступным для капиталистов-акционеров. Благодаря существованию зрелой корпорации современная экономика делится на два неравнозначных сектора: "планирующую систему" и "рыночную систему".
Главная категория, используемая в учении Гэлбрейта, — "техноструктура". Этим термином ученый обозначает узкую и замкнутую прослойку квалифицированных специалистов — ученых, конструкторов, менеджеров, экономистов, маркетологов, специалистов по финансам и рекламе. Техноструктура имеет свои групповые интересы, отличающиеся и от интересов собственников корпораций, и от интересов общества. Преследуя свои интересы, связанные с творческим самовыражением, соображениями престижа и карьеры, роста корпорации и своей власти в ней, эти квалифицированные специалисты становятся фактическими владельцами корпораций, их действительными руководителями, хотя формально и не являются их собственниками и даже могут не входить в состав акционеров. Интересы максимизации прибыли в данном случае отходят на второй план. При этом крупная корпорация, определяющая лицо современной экономики, вынуждена планировать свою деятельность на годы вперед хотя бы потому, что осуществляет крупные инвестиции, отдача от которых начинается через несколько лет. С такой плановой работой не могут справиться акционеры, она тоже удел специалистов. Речь идет о планировании в широком смысле: надо не только предусмотреть выпуск определенной продукции в определенных объемах, но и заранее готовить рынки для товаров, воздействовать на рыночный спрос. Эта задача по силам только крупной организации. Чтобы результаты корпоративного планирования соответствовали намеченным целям, корпорации вступают в многообразные и долговременные договорные связи. Рынок становится стабильным и предсказуемым, а модели совершенной конкуренции — анахронизмом.
Конечно, такая позиция Гэлбрейта вызывает резкую критику со стороны представителей неоклассического направления и даже коллег-институционалистов, обнаруживающих иные, противоположные, тенденции в экономике. Но это лишнее доказательство того, что экономическая жизнь сложна и неоднозначна, а в науке нет и не может быть "одной правды".
В 1986 г. произошло событие, ставшее свидетельством признания результативности институционалистских исследований: американский экономист Дж.Бьюкенен, создатель теории общественного выбора10, получил Нобелевскую премию. Вслед за ним Нобелевскими лауреатами стали в 1991 г. Р.Коуз, автор статей "Природа фирмы" и "Проблема социальных издержек", и в 1993 г. Д.Норт.11
Основной постулат теории общественного выбораДжеймса Бьюкенена состоит в том, что люди действуют в политической сфере, преследуя свои личные интересы, и что нет непреодолимой грани между бизнесом и политикой. Эта теория последовательно разоблачает миф о государстве, у которого нет никаких иных целей, кроме заботы об общественных интересах. Теория общественного выбора — это особая отрасль науки, изучающая различные способы и методы, посредством которых люди используют правительственные учреждения в своих собственных интересах. "Рациональные политики" поддерживают прежде всего те программы, которые способствуют росту их престижа и повышают их шансы одержать победу на очередных выборах. Таким образом, теория общественного выбора пытается последовательно доказать, что в обществе действуют принципы индивидуализма, которые распространяются на все виды деятельности, включая государственную службу12. Ясно, что пафос этих исследований направлен как против кейнсианского преувеличения целей и возможностей государственного регулирования экономики, так и против основных идей Гэлбрейта.
Рональд Коуз, используя институционалистскую методологию, задался целью объяснить причину возникновения фирм. Внутрифирменная деятельность, считает он, протекает не на рыночных основаниях — здесь велика роль приказов и их исполнения, движущихся по вертикальным, управленческим осям. В то же время внефирменная деятельность осуществляется на рыночных принципах с учетом свободных рыночных цен. Почему же внутри фирмы между различными подразделениями не могут сложиться рыночные отношения?13 Исследования Коуза показали, что если все отношения будут строиться на рыночных основаниях, то резко возрастут трансакционные издержки, т.е. затраты на заключение сделок. Если прямое директивное управление экономит трансакционные издержки, то возникает фирма. Но и представить всю национальную экономику в виде одной фирмы тоже невозможно, ибо управление крупной организацией из одного центра тоже чревато ростом издержек, которые при значительном росте предприятия делают его неуправляемым. Отсюда возникает необходимость определения оптимального размера фирмы, когда издержки рыночной координации равны издержкам централизованного контроля.
Дуглас Норт, получивший Нобелевскую премию "за применение экономической теории и количественных методов к изучению исторических событий", является одним из основателей нового направления в историко-экономической науке — клиометрики. Исследуя экономическую историю США и других стран, он доказал, что структура рыночной экономики и протекающие в ней процессы тесно связаны с социальными и политическими институтами стран. По мнению Норта, рынок мог принести человечеству неисчислимые бедствия, если бы "предупредительные контрмеры не ослабили действие этого саморазрушающего механизма"14. С помощью различных политических и правовых институтов "общество само защитило себя от тех опасностей, которые присущи саморегулирующейся рыночной системе"15.
В конце XX в. институционализм эволюционирует в сторону синтеза с неоклассическим направлением. В исследованиях, проводимых в русле этого направления, выделяются три уровня анализа. На первом уровне исследуются индивиды, или экономические агенты, их рыночное поведение. Здесь имеется относительно большой простор для применения неоклассической методологии. На втором уровне изучаются различные институциональные соглашения в виде рынков, фирм, договоров между хозяйственными единицами, определяющие способы кооперации и конкуренции. На третьем уровне анализируется собственно институциональная среда, которая определяет "правила игры", т.е. совокупность основополагающих политических, социальных и юридических правил, образующих основу для производства, обмена и распределения". В то же время экономисты — представители институционального направления по-прежнему отдают предпочтение исследованию факторов, воздействующих на экономику, но лежащих за пределами самой экономики. В своих работах они опираются на экономическую историю, право, социологию, политологию, теорию организации.
3. "Легальный марксизм" в России
Нетрадиционные "побочные" концепции в политической экономии своеобразно развивались в дореволюционной России. Некоторые методологические особенности исторического направления и социальной школы нашли воплощение в трудах "легальных марксистов" — Петра Бернгардовича Струве (1870—1944),Сергея Николаевича Булгакова (1871—1944) и выдающегося русского экономиста Михаила Ивановича Туган-Барановского.
Интерес к экономической истории проявился в двух крупных и оригинальных сочинениях М. И.Туган-Барановского17 — "Русская фабрика в прошлом и настоящем" (1888) и "Промышленные кризисы в современной Англии, их причины и влияние на народную жизнь" (1894, см. также с. 111 настоящего пособия). Помимо того, что эти произведения имеют самостоятельную научную ценность, они были важны для преодоления некоторых заблуждений либерального народничества по поводу невозможности капиталистического развития России.
После революции 1905—1907 гг. историзм "легальных марксистов", разочаровавшихся в возможностях демократических движений в России, легко сменился неким подобием российского институционализма и социологизма. П.Б.Струве стал требовать коренного пересмотра политической экономии на основе эмпиризма и неокантианства, отрицать классические идеи относительно существования "естественных законов" экономической жизни. Отказавшись от анализа причинно-следственных связей и от абстрактного метода, Струве утверждал, что в хозяйственной жизни существуют "просто факты", которые требуют описания, констатации, но не теоретического обобщения. Характерно, в этой связи, что, подобно В.Зомбарту, он в полемике с ортодоксальными марксистами перестал признавать реальность категорий стоимости и прибавочной стоимости, считая их чисто логическими конструкциями. Реальными же, эмпирически ощутимыми, по мнению Струве, должны считаться лишь категории цены и прибыли.
М.И.Туган-Барановский сформулировал закон, согласно которому предельные полезности свободно производимых хозяйственных благ пропорциональны их трудовым стоимостям. "Полезность последних единиц свободно воспроизводимых продуктов каждого рода — их предельная полезность, — писал он, — должна быть обратно пропорциональна относительному количеству этих продуктов, произведенному в единицу рабочего времени, иначе говоря, должна быть прямо пропорциональна трудовой стоимости тех же продуктов"18. Поскольку все блага — результат человеческого труда, постольку труд является необходимым фактором формирования ценности. Трудовая стоимость — это объективный, определяющий фактор формирования ценности, а предельная полезность — фактор определяемый. Эта идея в дальнейшем разрабатывалась многими математиками и экономистами мира и нашла подтверждение в современных концепциях экономического оптимума.