С. Сигле указывал на “мотив, соединявший несколько первых индивидуумов, который становится известным всем, проникает в ум каждого, и тогда толпа обретает единодушие” [17, с.15]. То есть власть толпы (охлократие) - также является одной из многих побудительных реакций для совершения любого преступления, в том числе и убийства, для тех лиц, чье психологическое состояние не соответствует норме как с медицинской точки зрения, так и с моральной.
Изучение же личности совершивших убийства выявляет у них сильную психологическую зависимость от другого лица. Убийцы в целом относятся к той категории людей, для которых свободная и самостоятельная адаптация к жизни - это всегда проблема. Выход из контакта с жертвой для них - практически невозможный способ поведения.
Указанная особенность формируется в очень раннем возрасте как результат позиции, которую занимает ребенок (будущий преступник) в семье. Суть позиции - отвержение, неприятие ребенка родителями, прежде всего матерью. Это означает “определенное отношение матери к ребенку, когда она либо не может, либо не хочет, либо не умеет своевременно и полно удовлетворить его потребности, в первую очередь естественные (в пище, в тепле)” [18, с.212]. В результате ребенок оказывается в ситуации хронического дефицита, постоянного неудовлетворения потребностей и постоянно зависит от матери, потому что только она могла бы их удовлетворить.
Ребенок живет как бы на предельном уровне: никогда не испытывает полной безопасности и удовлетворения своих потребностей, но не доходит до стадии полного лишения этих жизненно важных условий. Такое положение называют “ситуацией экстремальности существования", которая несет в себе потенциально смертельную угрозу. Она и является источником убийств как актов индивидуального поведения. Таким образом, “тема жизни и смерти начинает звучать для людей, которые находятся в ситуации отвержения, уже в самом начале жизни" [19, с.312].
Убийство возникает “как действие, направленное на сохранение автономной жизнеспособности преступника, как бы разрывающее связь с жизнеобеспечивающим фактором, который перестал выполнять эту приписанную ему функцию. Личность, когда она оказывается полностью подчиненной той или иной ситуации и не знающая, каков должен быть выход из нее, совершает то самое простое (в ее понимании) действие, как убийство” [20, с.141].
Внешне это может выражаться по-разному, в зависимости от характера отношений преступника с провоцирующим фактором. Субъективный же смысл умышленного противоправного лишения человека жизни во всех случаях один: “стремление преступника достичь состояния автономной жизнеспособности, преодолеть зависимость, которая воспринимается как угроза существованию преступника" [21, с.87].
Однако преступное лишение жизни не является адекватным способом достижения указанной цели, так как способность человека к независимому продуктивному существованию и функционированию обеспечивается на ранних этапах индивидуального развития путем прогрессивной дифференциации психических систем. Нормальный процесс индивидуального развития человека должен вести его к преодолению “снятию" биологической зависимости от окружающих. Только в этом случае для него открывается возможность формирования продуктивных отношений, свободного и независимого функционирования. У убийц указанный процесс блокирован на самых первых его этапах. Именно это ведет к различным формам “эрзац-автономии", то есть “к скрытой зависимости человека от определенных условий окружения, преодолеваемой неадекватными средствами, к числу которых относится и лишение человека жизни" [22, с. 205].
“Основным в происхождении убийств является онтогенетический фактор - блокирование способности к автономии в результате отвержения потенциального преступника другими лицами” [23, с.118].
По результатам исследования было выявлено, что “более половины осужденных за убийство начинают употреблять спиртные напитки с малолетнего возраста. Алкоголь в несколько раз усиливает проявление агрессии и утяжеляет ее. Агрессивные действия проявлялись в основном в угрозах, оскорблениях, избиениях и драках, то есть были направлены против личности. Среди убийц преобладают мужчины, а более половины жертв - женщины" [24, с.98].
В трети случаев убийца и жертва не знакомы друг с другом или познакомились непосредственно перед преступлением. Чаще всего убийства совершаются в возрасте от 20 до 30 лет. При совершении убийства субъектами чаще всего являются лица с незаконченным средним или начальным образованием, а также неграмотные.
Анализ условий воспитания показал, что “осужденные за убийство в полтора раза чаще воспитывались в неблагополучных условиях, чем в благополучных. В детском и подростковом возрасте около 20% осужденных росли без обоих родителей. Третья часть воспитывалась в неполной семье (8% - без матери, 75% - без отца) ” [25, с.98].
Неблагополучные условия воспитания и отношения с родителями создавали предпосылки для формирования личности обследованных. Они, как правило, посредственно или плохо учились в школе, у них не складывались отношения с коллективом, где они учились или работали, они не считались с общепринятыми нормами поведения, были агрессивны с окружающими.
Всей группе осужденных за особо тяжкие убийства была присуща жестокость, проявляющая в обращении с животными, детьми, престарелыми, женщинами.
При анализе материалов обнаруживалось “перерастание агрессивного поведения в детском возрасте в противоправное и преступное в подростковом и юношеском. Треть обследованных была впервые осуждена в возрасте 16-17 лет" [26, с. 19].
Эти лица недобросовестно относились к работе, злостно нарушали трудовую дисциплину, пьянствовали, постоянно создавали конфликтную ситуацию. Доля отрицательно характеризуемых среди ранее судимых была выше.
Из осужденных за особо тяжкие убийства “42% ранее были судимы. Одну судимость имели половина из них, 6% являлись особо опасными рецидивистами. Более половины были ранее осуждены за хулиганство, 38% - за преступления против личности, причем треть из них - за умышленное убийство” [5, с.329].
Психолого-психиатрическое исследование осужденных за убийство в местах лишения свободы, выявило, что более половины злостных нарушителей режима составляют лица с психическими аномалиями.
Анализ нарушений режима у осужденных с психическими аномалиями показал, “что они обусловлены рядом причин, а именно: повышенной конфликтностью затрудняющей установление правильных взаимоотношений этих лиц с окружающими и препятствующей выполнению установленного режима, неспособностью выполнения в полном объеме трудовых норм и другими факторами, связанными с особенностями психического состояния. Как правило, меры административного воздействия оказывались в таких случаях неэффективными, так как применялись без учета личностных особенностей этих категории осужденных." [27, с.81]
Неблагополучие общества способствует не только росту психических расстройств и их проявлению. Среди этой части населения не редко формируется различные объединения представляющие угрозы для окружающих, и даже выдвигаются отдельные представители, становящиеся лидерами.
Не менее интересна и проблема патопластики психических расстройств при резких социальных сдвигах.
У части населения, но в большей степени у “психических больных, растет агрессивность. Проявление агрессивности в убийствах и массовых разрушениях провоцирует в толпе панику, которую можно классифицировать по масштабам, глубине охвата, длительности и деструктивными последствиями." [28, с 74]
В особом разделе юридическая психология “рассматривает психологические аспекты неосторожные преступности исследуя при этом бытовую и профессиональную неосторожность. В связи с бурным развитием техники и проникновением во многие среды жизни мощных энергетических источников резко возросла общественная опасность неосторожных преступлений” [5 с 330] Поэтому важнейшую задачу составляет раскрытие “психологического механизма неосторожного преступления, позволяющего связать неосторожное поведение с индивидуальными особенностями личности. ” [29, с 201]
Ученые криминалисты всегда затруднялись назвать реальную психическую функцию, определяющую направленность и содержание неосторожного преступления, которая была бы самостоятельным психологическим феноменом и имела бы научно установленные закономерности.
Хотя при описании психического источника неосторожности часто используются такие выражения, как “пренебрежительность", “не заботливость", “легкомыслие", “расхлябанность", “беспечность", однако подобные выражения предполагают скорее социально-этическую, чем психологическую характеристику процесса, механизм возникновения которых остается нераспознанным.
Поэтому важнейшая задача - “раскрыть психологический механизм неосторожного преступления, связать неосторожное поведение с внутренним миром субъекта и системой ценностей, на которую он ориентирован." [30, c.29]
Для мотивационной сферы “неосторожных" правонарушителей характерны преступная самонадеянность и небрежность, в результате которых правонарушитель либо своевременно не замечает аварийной ситуации, либо легкомысленно надеется ее предотвратить недостаточно надежными средствами.