В настоящее время данный вопрос имеет дискуссионный характер. С позиции законодателя понятия "несостоятельность" и "банкротство" - синонимы. Однако, по мнению некоторых ученых, такой подход законодателя к употреблению данных терминов не совсем удачен[41].
В свое время М.И. Кулагин в отношении этой проблемы писал: "Институт несостоятельности нередко в экономической и юридической литературе смешивают с банкротством. В строгом юридическом значении банкротство есть лишь одно из возможных последствий, проявлений несостоятельности. Банкротство рассматривается как уголовно наказуемое деяние, в то время как несостоятельность считается институтом частного права"[42].
С этой позицией нельзя не согласиться. Более того, рассмотрение понятий "несостоятельность" и "банкротство" как неоднозначных в действующем законодательстве не только будет выглядеть терминологически точнее, но и изменится сама суть правового регулирования последствий несостоятельности различного рода.
В правовой литературе высказывается точка зрения, что признаки несостоятельности (банкротства) следует классифицировать на внешние, необходимые для возбуждения производства по делу о несостоятельности, и сущностные, т.е. необходимые и достаточные для классификации несостоятельности должника[43]. М.В. Телюкина считает, что признаки, достаточные для инициирования банкротства, "должны применяться только на стадии возбуждения производства по делу о несостоятельности, а признаки банкротства - при решении вопроса об успешности окончания внешнего управления при признании должника банкротом"[44]. К числу последних она относит факт наличия задолженности (любой суммы) и срок ее исполнения (для граждан дополнительно - доказательства превышения суммы обязательств над стоимостью имущества должника).
Необходимо обратить внимание на тот факт, что Закон о банкротстве 2002 г. придерживается исключительно денежного характера обязательств, неисполнение которых может быть положено в основу объявления субъекта банкротом. При этом неденежные обязательства, по замыслу законодателя, во внимание не принимаются. На практике возникает вопрос: как быть с достаточно широким кругом обязательств, связанных с поставкой товаров, передачей вещей, выполнением работ, оказанием услуг? И как следствие, существует также проблема трансформации неденежного обязательства в денежное[45].
Трансформация может быть произведена на основе положений ГК РФ о расторжении договора, последствий этого и возмещения убытков (ст. ст. 15, 393, 450, 453), на основе норм ГК РФ об обязательствах вследствие неосновательного обогащения (гл. 60), а также правил, предусмотренных ст. ст. 397 и 405 ГК РФ. Согласно ст. 397 ГК РФ "в случае неисполнения должником обязательства изготовить и передать вещь в собственность, хозяйственное ведение или в оперативное управление, либо передать вещь в пользование кредитору, либо выполнить для него определенную работу или оказать ему услугу кредитор вправе в разумный срок поручить выполнение обязательства третьим лицам за разумную цену либо выполнить его своими силами и потребовать от должника возмещения понесенных необходимых расходов и других убытков".
Более того, по мнению ряда авторов, можно привести и частные, предусмотренные законом для отдельных видов договорных обязательств случаи, когда возможна рассматриваемая трансформация обязательства[46]. Так, применительно к договору купли-продажи с условием о предварительной оплате товара ст. 487 ГК РФ закрепляет, что в случае когда продавец, получивший сумму предварительной оплаты, не исполняет обязанность по передаче товара в установленный срок, покупатель вправе потребовать передачи оплаченного товара или возврата суммы предварительной оплаты за товар, не переданный продавцом. При этом денежное обязательство, трехмесячная просрочка исполнения которого приводит к образованию признаков банкротства, возникает у покупателя уже с момента сообщения требования о возврате суммы предоплаты у продавца.
Таким образом, данные положения свидетельствуют о том, что при определенных условиях кредиторы в неденежных обязательствах также имеют возможность инициировать процесс о несостоятельности (банкротстве) должника.
На фоне оживленных дискуссий в литературе возникла проблема определения наиболее разумного, отвечающего интересам как должника, так и кредиторов размера минимальной суммы требований к должнику.
Ряд авторов высказываются за увеличение минимального размера требований. В частности, П.Д. Баренбойм предлагает увеличить рассматриваемый минимум до 2 - 3 тыс. минимальных размеров оплаты труда[47].
Е.А. Васильев ставит под сомнение необходимость законодательного закрепления минимального размера задолженности и указывает на то, что такое предложение уже высказывалось, к примеру, в юридической литературе Англии. Аргументом выступало то обстоятельство, что очень часто на практике минимальная задолженность, формально дающая право начать процесс, не отражает истинного размера и масштаба банкротства[48].
Анализируя данную проблему, В.В. Витрянский отмечает, что при разработке Закона о банкротстве 1998 г. "установление величины долга и срока его неуплаты имело целью упорядочить рынок, повысить уровень договорной дисциплины, однако этим целям не суждено было реализоваться, так как это зависит от уровня имущественного оборота, а в условиях специфического российского рынка неисполнение должником своего обязательства в течение трех месяцев не воспринимается как нечто недопустимое, свидетельствующее о несостоятельности должника, - напротив, такое явление считается обычным... поэтому оптимальными внешними признаками несостоятельности, по-видимому, могли бы служить 6-месячная просрочка исполнения денежного обязательства или обязанности по уплате налогов и иных обязательных платежей, а также их сумма, составляющая тысячекратную величину установленного законом минимального размера оплаты труда"[49].
В связи с рассматриваемым вопросом определенный интерес представляет тот факт, что, к примеру, по законодательству Китая обычными средствами проведения теста на несостоятельность является определение соответствия признакам, установленным законодательством, а именно: наличие невозможности выполнить обязательства должником на сумму не менее чем 5 тыс. юаней, существующей в течение трех недель.
Думается, закрепление в действующем законодательстве минимального размера задолженности в качестве необходимого условия инициирования дела о банкротстве является вполне обоснованным. Однако при этом следовало бы использовать так называемый дифференцированный подход, в соответствии с которым для субъектов предпринимательской деятельности в зависимости от их правового статуса и вида деятельности применялся бы разный размер задолженности.
Законодательное закрепление данного подхода было бы актуальным и для крупных предприятий, для которых неисполнение небольшого по размеру обязательства является скорее случайностью, нежели стабильной закономерностью, и для субъектов малого предпринимательства, для которых соответствующий размер задолженности выступал бы в качестве льготного условия осуществления предпринимательской деятельности.
Необходимо отметить, что Закон о банкротстве 2002 г. связывает несостоятельность с невозможностью удовлетворить требования кредиторов в полном объеме.
По мнению ряда авторов[50], такой признак банкротства, как неисполнение обязательства в полном объеме, значительно снижает возможность инициировать процедуры банкротства. Как отмечается, если должник уже в малой доле исполнил обязательства (даже с учетом порядка исполнения, предусмотренного ст. 319 ГК РФ), то возбуждение процедур банкротства - при наличии всех иных условий возбуждения дела - невозможно.
Однако в юридической литературе существует и иная точка зрения. В частности, А.А. Дубинчин отмечает, что термин "в полном объеме" не следует понимать в том смысле, что банкротом может быть признан только субъект, который вообще ничего не заплатил собственным кредиторам. Поэтому, если должник удовлетворил (или способен удовлетворить) требования кредиторов частично, это не свидетельствует о его способности удовлетворить их в полном объеме. Иначе говоря, словосочетание "в полном объеме" означает неспособность должника погасить весь объем долгов перед кредиторами[51].
Цель института несостоятельности (банкротства) и правовые средства ее достижения являются, на наш взгляд, наименее изученным вопросом конкурсного права.
Следует отметить, что цель является важной структурной характеристикой института банкротства, поскольку в той или иной мере определяет все другие его категории и прежде всего систему применяемых к должнику правовых средств различного характера (экономического, организационного, информационного и т.д.).
По словам Д.А. Керимова, "прикладное значение цели как юридического понятия заключается в том, что она, по сути, объединяет основные элементы механизма правового регулирования в единую юридическую конструкцию - правовой режим"[52].
Цель, помимо этого, может быть использована для анализа сущности несостоятельности как правового феномена в целом. Презюмируется, что процедуры банкротства целесообразно применять в том случае, если должник, используя собственные ресурсы, не в состоянии восстановить свою платежеспособность. На уровне исследования цель может служить критерием периодизации истории развития законодательства о банкротстве, а также критерием определения его направленности. Кроме того, в доктрине высказывается предложение, согласно которому цель предлагается рассматривать в качестве одного из критериев разграничения отраслей права. "Цель как критерий разграничения отраслей права, - отмечает В.В. Лаптев, - должна использоваться в неразрывном единстве с другими признаками отрасли права: предметом, методами, субъектами и принципами"[53].