Эти правовые документы содержат отдельные элементы неписаной конституции России. Наряду с их появлением в русской правовой и политической мысли формируется представление о законе, указе, других подзаконных актах (узаконениях) и их соотношении. Подготовка Соборного Уложения - весомый вклад в дело законотворчества и систематической обработки законодательства[51].
Необходимость кодификации российских законов была осознана во времена Петра Первого. Начало работы по кодификации законов было положено указом 18 февраля 1700 года. Петр повелел свести воедино все акты, которые были изданы после Уложения 1649 года. Также Петр I предлагал для исправления неудовлетворительного состояния российского законодательства: применять, например, приспособив к российским потребностям, Шведское Уложение[52].
Петр I укрепил самодержавие, определив, что Император Всероссийский есть Монарх самодержавный и неограниченный. В руках царя сосредоточились нераздельно законодательная, исполнительная и судебная власти. При Петре I абсолютизм в России сформировался как целостная система, которая в дальнейшем лишь совершенствовалась. Одновременно Петром проводились серьезные реформы по правовому оформлению российской государственности.
В конце XVII - в начале XVIII веков Петром I были осуществлены реформы в области местного управления, направленные на централизацию местного государственного аппарата в интересах укрепления абсолютной власти монарха. При этом, как справедливо считает В.В. Еремян, многовековой опыт древнерусского и российского самоуправления чаще всего не просто игнорировался, а «выжигался каленым железом», подменяясь каким-нибудь шведским или голландским образцом[53]. Ведущим стал принцип законности, потеснивший обычаи и традиции. Этот принцип получил дальнейшее закрепление и правовое обеспечение в подготовленном М.М. Сперанским и вторым отделением Собственной Его Величества Канцелярии 15-томном Своде законов Российской Империи, изданным в 1832 году.
С окончанием работы по составлению Свода законов Российской Империи, возник вопрос о его юридической силе: если Свод считать новым законопроектом, то его утверждение должно было пройти все стадии законодательного процесса; если же считать его только сборником действующих законов, тогда было бы достаточно официального удостоверения правильности его составления. Этот вопрос неоднократно поднимался и в юридической литературе[54].
Министр юстиции Д.В. Дашков высказывался за то, чтобы считать Свод «руководством к приисканию законов», но, зная об ином намерении императора, настаивал на двухгодичной отсрочке введения Свода в действие[55]. Сам Сперанский полагал, что за Сводом может быть признана сила закона, но только в том случае, когда нет сомнений в правильности текста закона и правомерности его включения в Свод. Вопреки мнению Сперанского, принимается решение, согласно которому Свод законов признается законом и становится единственным источником действующего законодательства, только им должны руководствоваться при решении государственных и частных дел[56]. Манифестом 31 января 1833 года Своду законов была дана законная сила, а на II Отделение императорской канцелярии возлагалась обязанность распределять последующие изменения и дополнения законодательства по соответствующим книгам Свода так, чтобы не нарушать «единожды устроенный» «состав законов», так как Свод объединял законы, изданные до 1 января 1832 года, а действие Свода законов начиналось 1 января 1835 года[57].
Несмотря на достижения в формировании правовой системы, закон в русской традиции не стал решающим. По русской традиции закон - от бога, от разума, от воли народа. А указ - конкретная задача, подлежащая исполнению в рамках закона. Тем не менее, правители России тяготились необходимостью соблюдения инициированных ими же самими законов. «Неизменным оставалось и остается их стремление к созданию никому не подотчетных и не подконтрольных - прежде всего гражданскому обществу - институтов и органов власти»[58].
В отличие от Запада, где правовые системы развивались как результат общественного равновесия между государями и «городскими» сословиями с одной стороны, и родовой аристократией - с другой, в России был избран другой путь «равновесия» - постоянного внесения и поддержания раскола во всех слоях общества, перманентного гражданского напряжения, чреватого гражданской войной, в котором царь превращался в абсолютного самодержавного правителя, верховного арбитра, регулирующего своими указами всю жизнь общества[59].
Указы на Руси являлись источниками права в отдельных княжествах еще до окончательного оформления общерусского права. Княжеские указы были использованы при издании судебника 1497 года. В период между Судебниками 1497 и 1550 годов и Соборным Уложением 1649 года появились «Новоуказные статьи», которые стали промежуточным этапом кодификации русского права[60].
Указ как специальный правовой термин, как форма нормативного акта появился при царе Алексее I, когда с принятием Соборного Уложения 1649 года впервые начали формироваться представления о различных видах нормативных актов (узаконениях) и их соотношении. Но все же создателем указного права был Иван Грозный. Именно со времен его правления указное право стало на долгие века главным правовым инструментом правителей России в регулировании жизни страны[61].
В начале XIX века Александр I и М. М. Сперанский понимали необходимость выделения законов в особую группу государственных актов. Но на всем протяжении XIX века в России так и не сложилось адекватного понятия закона. Отсюда – вечная российская проблема расширительного понимания закона и уникальная отечественная двойная трактовка термина «законодательство» (в широком и узком смыслах), постоянно вносящая путаницу в иерархию нормативных актов и порождающая бесконечную дискуссию на эту тему в среде ученых[62]
Попыток создания конституции либо актов конституционного характера в России было немало. Остановимся на некоторых из них.
Документом конституционного характера поныне считают «Кондиции», или условия (пункты), предъявленные в 1730 году Верховным тайным советом герцогине Курляндской Анне Иоанновне при приглашении ее на российский престол[63]. Согласно «Кондициям», власть ее существенно ограничивалась Верховным тайным советом.
Анна Иоанновна первоначально подписала «Кондиции» (4 февраля 1730 года), но тут же публично разорвала их, как только Верховный тайный совет не нашел общего языка с представителями дворянства. Манифест от 28 февраля 1730 года о вступлении на престол возвестил о «восприятии самодержавия» и не содержал никаких упоминаний о реформах государственного управления[64].
Следующий этап в развитии идей ограничения власти монарха связан с правлением Екатерины II. Одним из наиболее ярких событий этого периода были созыв и работа Комиссии по составлению нового Уложения. В своей деятельности Комиссия должна была руководствоваться специальным «Наказом», написанным самой Екатериной II, в котором она обосновывала необходимость в России самодержавия, но с обязательным воплощением принципа разделения властей и охраной «естественной вольности» людей[65]. Однако, поняв, что конституции, парламенты и другие демократические институты совершенно не волнуют российское дворянство, а оно озабочено в основном, только сохранением крепостного права и своих привилегий, Екатерина II, воспользовавшись начавшейся в 1768 году войной с Турцией, распустила Комиссию[66].
Екатерина II ввела новое административно-территориальное деление. Так вместо двадцати территориально-обширных губерний, на которые к этому времени была разделена Россия, территория делилась на 50 значительно меньших по размеру губерний. Губернии в свою очередь, подразделялись на более мелкие единицы - уезды с населением в 20-30 тысяч человек[67]. Губернское деление основывалось на централизации и децентрализации управления, причем местным органам управления (самоуправления) предоставлялись весьма широкие полномочия и права.
Как на реформу местного самоуправления, так и на развитие конституционных отношений между властью и населением, оказало влияние полное оформление сословий, завершенное двумя «Жалованными сословными грамотами» от 21 апреля 1785 года, адресованными дворянству и городам.
В «Жалованной грамоте дворянству» было окончательно оформлено сословно-корпоративное устройство данного сословия. Дворяне каждой губернии составляли дворянское общество, обладавшее правами юридического лица, правомочное приобретать собственность и составлять общий капитал посредством самообложения. Именно после издания «Жалованной грамоты» в 1785 году «появилось, таким образом, во всей России сословие, за которым признавалась гражданская свобода, и члены которого располагали гражданскими правами»[68].
Таким образом, в результате реформ местного управления резко обозначился его сословно-представительный характер. Сословия просуществовали вплоть до 1917 года, дворянство стало руководящим классом в местном и центральном управлении. Дворянин господствовал в местном управлении как выборный представитель своего сословия, с одной стороны, и как назначенный верховной властью чиновник, с другой стороны[69].