1.2 Проблемы социально-экономической безопасности
Еще одна группа проблем лежит, как уже говорилось, в социальной сфере. Нельзя отрицать, что в последние годы в обоих государствах предпринимаются меры по решению социальных проблем. Достаточно упомянуть борьбу с бедностью, национальные проекты в России, пенсионные реформы в Казахстане и т. п. Однако за годы независимости, когда государство стряхнуло с себя прежние социальные обязательства и практически ничего не предлагало наименее защищенным группам населения, многие вопросы оказались крайне запущенными. Сохранение большого сегмента недовольного населения крайне опасно. Это, прежде всего, касается молодежи, значительная часть которой в отсутствие прежних социальных лифтов может стать и становится опорой экстремистских сил, действующих под различными лозунгами. Для таких многонациональных государств, как Россия и Казахстан, развитие ксенофобии и нетерпимости особенно опасно. В условиях взаимозависимости, диктуемой историческими, культурными и географическими факторами, Россия и Казахстан могли бы соединить усилия для противодействия такого рода негативным тенденциям.
Региональный уровень
Вызовы безопасности на региональном уровне в силу взаимозависимости двух государств также требуют от них согласованных действий. Как известно, в ряде государств региона социальные и политические проблемы стоят куда более остро, чем в России и Казахстане. Несомненно, что любая попытка дестабилизации в Центральной Азии отразится и на РФ и на Казахстане, особенно в условиях прозрачности границ, направленности миграционных потоков в их сторону. Переворот в Киргизии и ставшие регулярными митинги на площадях в Бишкеке, события мая 2005 г. в Андижане свидетельствуют о хрупкости политической обстановки в отдельных государствах региона, о возможности ее соскальзывания в состояние хаоса.
Особое внимание РФ и РК обращают на опасное развитие исламистского фактора на юге региона. В конце 80-х и в 90-е гг. в условиях обнищания масс, растущего социально-экономического неравенства, отсутствия легальных каналов выражения протестных настроений деятельность исламистских группировок стала едва ли не единственным средством социального протеста. Нельзя сбрасывать со счетов и ту поддержку, которую исламисты регулярно получали из-за рубежа, а также радикализующее воздействие обстановки на Ближнем и Среднем Востоке и в Афганистане, где победа движения «Талибан» создавала благоприятный фон для поддержки радикальных исламистов в Центральной Азии.
Разгром талибов и установление новой власти в Афганистане после операции антитеррористической коалиции не сняли проблем с исламисткими организациями в государствах Центральной Азии, где ныне наиболее серьезные позиции имеет такое радикальное движение, как «Хизб-ут-Тахрир аль Ислами». Как известно, «Хизб ут-Тахрир» противостоит самой идее светской власти, которую везде должен заменить халифат, выступает против капитализма, демократии, толерантности, диалога культур и т. п. На первых порах ХТИ ограничивалось исключительно распространением листовок и печатных изданий, пропагандистской и мобилизационной деятельностью. Позже, особенно после взрывов в Ташкенте в 2004 г., его стали обвинять в переходе к террористическим методам [[2]].
Залогом влияния тахрировцев являются также созданные ими патронажные сети. Привычная зависимость от общины, клана, семьи и выстраиваемая по этим линиям система лояльности, порой удерживает адептов не менее крепко, чем собственно идейное наполнение деятельности тахрировцев. Идея халифата не воспринимается сторонниками ХТИ в Центральной Азии как исключительно абстрактная. Она имеет для многих из них вполне реальную привлекательность. Исламисты не признают национальной и клановой замкнутости, им не нужны таможни, границы, сильные правительства. Люди, уставшие от противоборства кланов, которых государственные границы отторгли от родных и близких, лишили привычных занятий, могут воспринимать лозунг единого мусульманского пространства в качестве желанной альтернатива.
Следует отметить, что все политические режимы в Центральной Азии были и остаются светскими, и, как представляется, Россия и Казахстан жизненно заинтересованы в том, чтобы разворачивающаяся борьба за власть не привела к их устранению. Здесь многое будет зависеть и от процедуры смены власти в государствах региона, оттого, насколько легитимной и предсказуемой она будет, и от социальной политики отдельных режимов, и от нахождения компромиссов между различными группами солидарности. Любой социальный и политический протест в условиях традиционного общества могут легко оседлать силы, не имеющие ничего общего с демократией, которые под лозунгами социальной справедливости способны смести нарождающиеся либеральные институты, избрав путь восточных деспотий. Это будет означать опрокидывание региона в прошлое, смычку Центральной Азии с серой зоной в Афганистане, выбор новых геополитических ориентиров и т. п.
1.3 «Большая Центральная Азия» – арена новой «большой игры»
Казахстан, Узбекистан, Туркменистан, Кыргызстан и Таджикистан, пять республик бывшего СССР, образуют центральноазиатский регион, расположенный в центре Евразии, самого большого и густонаселённого континента на земле, на котором сосредоточены основные запасы природных ресурсов. Эти страны также входят в зону «Евразийских Балкан», обозначенную Збигневом Бжезинским, американским экспертом по геополитике, и включающую в себя районы Юго-Восточной Европы, Центральной Азии (ЦА) и части Южной Азии, района Персидского залива и Ближнего Востока.
Бжезинский охарактеризовал эту зону как зону нестабильности, являющуюся «соблазном для вмешательства со стороны более мощных соседей». Именно на этой территории в настоящее время идёт геополитический процесс, обозначенный термином «Величайшая Игра», новый этап так называемой «Большой Игры», соперничества неоколониальных держав за первенство в регионе.[[3]]
В Центральной Азии по-прежнему большую роль играют факторы, затрудняющие межгосударственное взаимодействие. Дестабилизацией на региональном уровне чреваты взаимоотношения между отдельными государствами. Пограничные проблемы, взаимные опасения, соперничество, тяга к изоляционизму, неурегулированность взаимоотношений приводят к напряженности между ними. Существуют препятствия для внутрирегиональных обменов, для взаимодействия разделенных этносов на территории Центральной Азии. Это происходит в условиях, когда имеющие спорные проблемы государства являются членами одних и тех же международных организаций, в которых Казахстану и России принадлежит важнейшая роль.
Если в международно-политическом плане Центральная Азия ограничена пятью постсоветскими государствами, то географически она включает в себя Монголию, Афганистан и СУАР. В последнее время администрацией США предпринимались попытки провести в жизнь идею политического региона «Большой Центральной Азии», включающего Афганистан. При реализации такого подхода могут обостриться имеющие место угрозы для безопасности Центральной Азии. Речь прежде всего идет о том, что строительство дорог и мостов в Афганистан способно не только решить проблему выхода к морям и дать возможность направлять товары и электроэнергию в сторону Пакистана и Индии, но и облегчить поступление из нестабильного Афганистана наркотиков, оружия и проч. К этому стоит прибавить, что наличие в Пакистане ядерного оружия в сочетании с непредсказуемостью его политического развития представляет собой угрозу безопасности, выходящую по своей значимости далеко за пределы Центральной Азии.
Очевидно также, что радикальные идеи в условиях более широких контактов населения региона с жителями Афганистана и Пакистана, могут дать толчок росту местного радикализма, появлению и укреплению экстремистских группировок. Показательно, что такого рода опасения высказывались и руководством Партии исламского возрождения Таджикистана, принимающей активное участие в политической жизни Таджикистана.
В конечном итоге, - и государства Центральной Азии это всегда понимали - целям модернизации в гораздо большей степени отвечает их ориентация на Россию и Запад, чем на государства южного направления.
С точки зрения безопасности большое значение имеет ответ на вопрос, является ли Центральная Азия ареной новой «большой игры» или расположенные здесь государства играют самостоятельную роль по отношению к внешним игрокам. Во-первых, используемый термин «большая игра» весьма условный и непосредственной связи с выстраивающейся подсистемой международных отношений не имеет. За прошедшие почти два века принципиально изменились система и структура международных отношений, появились новые негосударственные акторы, как, например, транснациональные компании, иной характер приобрели отношения между внешними силами. Даже соперничество внешних сил, которое наблюдается в Центральной Азии, имеет совершенно другую природу - оно направлено не на вытеснение одного из игроков, а скорее на создание более благоприятных возможностей для продолжения игры. Во-вторых, главное отличие нынешней ситуации заключается даже не в целях и амбициях внешних акторов, а в том, что расположенные в Центральной Азии государства сами являются субъектами международных отношений и, соответственно, не могут рассматриваться как объекты чужого внешнеполитического выбора. Это означает, что местные режимы сами принимают решения об участии в тех или иных организациях безопасности и мероприятиях, направленных на ее обеспечение, сами выбирают себе наиболее перспективных партнеров
В этом контексте особую значимость приобретают российско-американские отношения в регионе, которые порой рассматриваются как некое возрождение традиций соперничества между двумя державами. Важным моментом остается асимметрия интересов России и США в Центральной Азии. Российские интересы в Центральной Азии гораздо шире американских, что обусловлено историческими, экономическими и социальными причинами, высоким уровнем взаимозависимости и т. п. Для США военное присутствие в регионе было на первых порах конъюнктурным, связанным с подготовкой военной операции в Афганистане после трагедии 11 сентября 2001 г. В дальнейшем стало ясно, что США останутся в регионе неопределенно долго. Для России концепция неопределенно долгого американского присутствия в регионе вряд ли приемлема, несмотря на то, что она сама заинтересована в стабилизации положения в Афганистане и его выводе из «серой зоны». В принципе Соединенные Штаты могут уйти из региона без всякого ущерба для себя, а для России уход обернулся бы ударом по ее национальным интересам, равно как и по безопасности самих центральноа-зиатских государств[[4]].
КНР - еще один ведущий игрок в Центральной Азии - усиливает свои позиции. Китай придерживается стратегии равноудаленности. Его региональная политика базируется на получении энергоресурсов от Казахстана и отчасти Туркмении, а также на развитии сотрудничества в сфере безопасности и экономики через ШОС. У Китая существует очень благоприятные перспективы по освоению рынка центральноазиатских государств. Уже сейчас продукция местных производителей не может конкурировать с дешевыми китайскими товарами массового потребления.
Повышение интереса глобальных игроков к Центральной Азии не может не оказывать влияния и на развитие российско-казахстанских отношений в сфере безопасности. С одной стороны, имеются все основания для дальнейшего развития такого сотрудничества. Оно институционально оформлено, имеются взаимные интересы и реальные объекты. Сохраняется военное присутствие РФ в РК - аренда Байконура и полигонов, обучение офицерских кадров, военные заказы, поставки боевой техники и вооружений. Важную роль играет помощь РФ по обустройству российско-казахстанской границы, на которое выделяются значительные суммы. С другой стороны, подходы РФ и РК к усилившейся роли внешних игроков в Центральной Азии, очевидно, не являются идентичными.
В Казахстане проявляются тенденции к привлечению Запада к строительству и модернизации военной инфраструктуры. Так, США открывают программу модернизации казахстанского каспийского побережья, продолжат финансирование в этой стране государственных контрактов на строительство военных объектов, а также увеличат расходы на обучение казахстанского офицерского корпуса. Нерешенные проблемы касаются также сотрудничества Казахстана с НАТО в деле создания собственного флота. Еще в марте 2003 г. Казахстан был включен в зону ответственности Южно¬европейского флота НАТО. В средствах массовой информации неоднократно обсуждался вопрос о возможности модернизации ПВО Казахстана при помощи британской компании BAE Systems. В последние годы участились совместные с натовскими странами военные маневры (чаще всего «антитеррористической» направленности).
В целом взаимоотношения Казахстана с НАТО не вызывают большой озабоченности в России. В отличие от предыдущих лет Россия ныне выступает на международной арене как более уверенное в себе государство, и она явно проявляет меньше ревности к предпринимаемым своим партнером шагам по сближению с США и их союзниками. Ряд мероприятий, осуществляемых Казахстаном в сотрудничестве с НАТО, отвечает общим задачам укрепления безопасности в регионе. Озабоченность России могла бы вызывать задача перехода на натовские стандарты в военном строительстве, но такой переход неоправдан и вряд ли реализуем в ближайшей перспективе. Укрепление российско-казахстанского стратегического партнерства предполагает расширение российских поставок вооружений, программ подготовки офицерского состава не только для Казахстана, но и для других центральноазиатских государств. В настоящее время Россия и Казахстан рассматривают вопросы о поставках российских вертолетов, а также современных кораблей для охраны казахстанских нефтяных месторождений на Каспии.[[5]] Большое будущее таит в себе и расширение сотрудничества в области освоения космоса, которое способно значительно повысить конкурентоспособность российских и казахстанских компаний.
Помимо двусторонних отношений важную роль в укреплении безопасности играет взаимодействие РК и РФ в многостороннем формате. Например, среди приоритетных направлений работы ОДКБ, закрепленных соответствующими соглашениями, можно отметить совместное использование военной инфраструктуры, усиление коллективных начал в военном строительстве, подготовку кадров для силовых структур государств ОДКБ на льготной и бесплатной основе. Члены ОДКБ приняли документ об основных направлениях сотрудничества с НАТО, что выводит организацию за узкорегиональные рамки. Новым перспективным направлением сотрудничества является принятое решение о формировании механизма коллективной миротворческой деятельности, осуществляемой по мандату ООН.
Вместе с тем нельзя не отметить, что российско-казахстанские отношения не лишены разногласий. Судя по всему, несовпадение интересов неизбежно. Однако споры по отдельным вопросам, пусть даже важным, не могут заслонить очевидного факта - РФ и РК обречены оставаться стратегическими партнерами, несущими совместную ответственность за безопасность во все более взаимозависимом современном мире.