Согласно его анализу, миф о военной мощи РФ исчез с провалом операции в Грозном в 1996 . Отныне ясно, что Москва не имеет ни средств, ни желания осуществить неоколониальную экспансию в регионы, также ориентировать военную защиту в случае агрессии извне. Не исключается, что именно по этой причине страны региона вступили в ОБСЕ и развивают связи с НАТО, как бы страхуя себя от "неспособности нежелания" России помочь им в кризисной ситуации. Стремление РФ играть особую роль в отношениях со странами региона, в том числе как гарант стабильности безопасности, продолжает идти в разрезе с тенденцией ослабления российского влияния в Центральной Азии. Сложность социально-политической, экономической ситуации в настоящее время отвлекает Москву от формирования новой стратегии развития отношений с государствами региона, где стержневым моментом, по многим оценкам, могло бы стать именно взаимовыгодное экономическое сотрудничество. Рост понимания российской политической, экономической, элитой, наличия новых реалий в регионе, координальности произошедших здесь изменений, стремление максимально дистанцироваться от элементов имперского подхода, безусловно, будет продолжать оставаться мощным стабилизирующим фактором геополитической обстановки в Центральной Азии.
Соединенные Штаты Америки
Внешнеполитическая стратегия США в отношении стран Центральной Азии основывается преимущественно на геополитических соображениях, прямотечном подходе, учитывающем собственные стратегические приоритеты и интересы. Данные подходы остаются доминирующими в системе многочисленных оценок региона со стороны Соединенных Штатов. Это обуславливается широким набором элементов взаимоотношений с Россией, Китаем, Ираном, исламским миром, связано, в первую очередь, с необходимостью поддержания формирования в выгодном для Соединенных Штатов направлении баланса сил, как на региональном, так и на глобальном уровнях. Безусловно, США в отдаленной перспективе хотел бы видеть Центральную Азию в сфере своих жизненных интересов, однако, на современном этапе, с учетом существующих реалий, Вашингтон стремится не допустить появления государств, которые, в силу своего потенциала обнаружившихся политических тенденций, могли бы ограничить или ослабить влияние США, подразумевая под данными странами,скорее все РФ, КНР , ИРИ. США продолжают поощрять активность Турции в регионе, в первую очередь, через призму транспортировки энергоресурсов в турецком направлении. Это в определенной степени обусловливается следующими причинами: внутриполитического характера - сложная ситуация в Турции, возможность усиления позиций здесь клерикальных сил ослабления прозападной ориентации; геостратеческого - рассмотрение Турции , как одного из надежных союзников США в евроатлантической кооперации, в том числе и НАТО, попытки закрепить за Анкарой роль ключевого государства в регионе проводника политики Вашингтона. Кроме того, реализация других транспортных проектов (за исключением афганского, кавказского) будет означать усиление позиций одного из трех региональных лидеров в лице РФ, КНР ИРИ, что, как уже было отмечено, не входит в планы США. Кроме того, в определенной степени политика Америки в регионе является заложником противоречивости внутренних тенденций, развивающихся в политикоформирующих кругах самих Соединенных Штатов. С одной стороны, в США сильные позиции тех сил, чьи подходы основываются на приметочной оценке выгодности или невыгодности для страны каких-либо действий за рубежом. С другой - в Америке, как в государстве, считающим себя оплотом демократии в мире, большое влияние имеет либеральный подход, основанный на стремлении поддержать расширить демократические ценности повсеместно, построить отношения с внешним миром исходя из принципа т.н. "демократического стандарта". Данные подходы порой странным образом находят свое отражение во внешнеполитической стратегии США. Это обстоятельство нередко вызывает справедливые международные обвинения и критику в адрес Вашингтона. Одним из отражений этих внутренних течений в США является т.н. политика "двойного стандарта", казалось бы, находящиеся в схожих, в том числе "демократических" условиях страны, рассматриваются нередко с диаметрально противоположных позиций. Важный элемент подхода Соединенных Штатов проявляется в контексте задачи обеспечения американской конкурентоспособности в глобальной экономике, в том числе в международных финансах, что на региональном уровне обуславливается формированием условий для беспрепятственного экономического, финансового доступ в Центральную Азию. Главным объектом данной политики остается энергоресурсный потенциал. США проявляют большую заинтересованность в развитии транспортной инфраструктуры региона в западном направлении (евроазиатский коридор, маршрут Восток-Запад), теоретическое обоснование значения которого дано в законопроекте "Стратегия Шелкового пути: XXI век", одобренно о Сенатом (март 1999 .) находящеегося на рассмотрении Палаты Представителей Конгресса США. Необходимо отметить, что, в целом, согласно многочисленных оценок в самих странах Центральной Азии, американская политика здесь играет достаточно прогрессивную роль в направлении поддержания геополитического баланса, интегрирования региона в международное сообщество. Вместе с тем, отдельные подходы в современной политике Вашингтона, в частности форсирование уже идущих в большинстве стран региона процессов либерализации, вызывают некоторый скептицизм. Как представляется, идеалистические желания "построения демократий западного образца в короткий срок", бытующее у некоторых представителей политикоформирующих кругов Соединенных Штатов, не учитывают наличия целого ряд угрозы вызовов безопасности в регионе, являются деструктивным для стабильности в Центральной Азии и всем евразийском пространстве. Безусловно, что в этой связи США необходимо следовать намеченному курсу в отношении региона , больше учитывать специфику обстановки здесь, что может существенно укрепить авторитет Вашингтона в Центральной Азии.
Китайская Народная Республика
Китай, проявив присущий ему реалистичный подход, предпочитает осторожную политику на центральноазиатском направлении. Внешне стратегические интересы КНР в ЦЕнтральной Азии проявляются несущественно (что вовсе не означает их отсутствия). В геополитическом плане Китай осознает нежелательность преждевременность демонстрации своих амбиций в регионе.
Достаточно пассивная позиция Китая в Центральной Азии, прежде всего, связана с тем, что его основные интересы продолжают находиться в АТР. К тому же, усиление "внимания" КНР к региону могло бы повредить крепнущему российско-китайскому сотрудничеству, которое по ряду вопросов международной жизни некоторым сферам взаимодействия приобретает характер стратегического. Китайское руководство неоднократно подчеркивало, что выступает в поддержку сохранения с центральноазиатскими странами дружеских отношений между собой и Россией, не стремится заполнить какой-либо вакуум, образовавшийся в результате распада Советского Союза. Отсутствие значительной вовлеченности Китая в дело Центральной Азии также во многом обуславливается сохранением такой проблемы для КНР как нестабильная ситуация в восточной части Синьцзяно-Уйгурского Автономного района, что без того доставляет Пекину неприятности ростом исламских националистических настроений. С появлением же по другую сторону границы заразительно о примере создания национально-государственных образований, ситуация возможным усилением сепаритстских тенденций в самом Китае. Вместе с тем, существует точка зрения, что одним из центральных элементов, обуславлевающих пассивность КНР в данном регионе, является не заинтересованность Пекина в привлечении международного внимания к проблемам СУАР. Так, ситуация в ряде других регионов Китая, таких как Тибет, сложность по рыночным вопросов уже достаточно подрывают международный авторитет стабильность КНР, являются причиной западного "вмешательства " во внутренние дела страны. Как представляется, обстановка на востоке Китая пока не позволяет использовать данную территорию для активного геополитического проникновения в центральноазиатский регион. Пекину трудно прогнозировать возможные последствия (межэтнического, межцивилизационного, межконфессионального плана т.д.), способные возникнуть после глубоко не продуманных внешнеполитических шагов в Центральной Азии. Однако, имеются иные оценки относительно китайского влияния на Центральную Азию. В большинстве своем он характерны для некоторых казахских кыргызских политологов, которые утверждают, что в отношении их стран со стороны Китая осуществляется т.н. "ползучая экспансия", сопровождаемая высокой миграционной активностью населения КНР. В то же время, представляется, что миграционное давление Китая, наблюдающееся по всему периметру КНР, связано преимущественно с внутренней ситуацией в стране, пока не возведено в ранг государственной политики. Кроме того, важным моментом понимания центральноазиатской доктрины Пекина является тот факт, что в последнее время все-таки прослеживается некоторая тенденция усиления активности КНР в регионе. Растущий китайский интерес заметен, в первую очередь, в экономической сфере, на фоне относительного роста объемов инвестиций торговли , повышенного внимания к транспортным проектам, в том числе строительству сети топливопроводов из Центральной Азии, также урегулирования по рыночных вопросов. Представляется, что в основе данного интереса КНР на внешнеполитическом уровне лежит стремление обезопасить свои восточные тылы для более активной линии в АТР, предотвратить возможность возникновения на своих очагах напряженности, сформировать устойчивые предпосылки для дальнейшего развития отношений с новым государствами региона, во внутреннем плане - стабилизировать ситуацию в СУАР, самой слаборазвитой провинции страны, сильнее привязать Синьцзян к Китаю с помощью прокладки трубопроводов интенсификации е о экономики. Кроме того, растущая заинтересованность КНР во взаимодействии с набирающей силу объединенной Европой уже сейчас диктует необходимость поиска формирования надежных коммуникационных связей с ЕС. В этой связи, развитие Китаем элементов транспортной инфраструктуры с Центральной Азией в будущем способно послужить фундаментом широкого взаимодействия КНР (как АТР) с европейскими странами. В целом, подход Китая к Центральной Азии является по своей сути стратегическим долгосрочным, не сориентированным ни сиюминутные приоритеты. Анализ последних тенденций в китайской политической линии дает основание предположить, что в настоящее время уровень влияния КНР в регионе будет продолжать обуславливаться широким спектром взаимоотношений, в первую очередь, с самим странам Центральной Азии, РФ, США, также потенциально ЕС. Роль Пекина в регионе, похоже, будет постепенно возрастать в ближайшее время пропорционально ослаблению здесь российского влияния, усилению китайско-европейского взаимодействия. В более отдаленной перспективе укрепление позиций Китая в АТР (в том числе, не исключено, за счет решения в китайскую пользу ряд территориальных споров), улучшение социально-экономической ситуации в восточных регионах страны, как представляется, будет иметь далеко идущие последствия для будущего стран Центральной Азии всего континента.