Анализируя указанный подход, можно отметить, что разумный период, по мнению Европейского суда по правам человека, охватывает весь срок разбирательства в административных и судебных инстанциях (вплоть до высших судебных инстанций). В гражданских делах отправной точкой принято считать момент возбуждения дела в суде, но иногда под ней понимается момент начала предварительной административной процедуры, которую необходимо пройти, прежде чем предъявлять требование в суд. Определение степени сложности того или иного дела в практике Европейского суда по правам человека связывается как с фактическими, так и с правовыми аспектами: характер и серьезность решаемых вопросов, удаленность с точки зрения расстояния и времени между рассматриваемыми событиями или фактами и процессом судопроизводства, количество свидетелей и другие аналогичные проблемы, возникающие в связи со сбором свидетельских показаний и так далее.
Таким образом, разумный срок, как видно из практики Европейского суда по правам человека, - понятие самостоятельное, наполненное содержанием и имеющее свои пределы в каждом судебном деле. Может быть признано отвечающим требованиям разумности срока рассмотрение дела и в течение нескольких лет, если установлено, что суд не допустил ни одной задержки без уважительных на то причин: ожидание выполнения отдельных поручений другим судом, ожидание результатов экспертизы, проводимой по ходатайству сторон, преодоление саботирования процесса одной из сторон и так далее. И напротив, может быть признана нарушением этого принципа задержка рассмотрения дела на 2 - 3 дня в том случае, если волокита по делу была допущена по вине судебного органа, в том числе по причинам технического характера (например, в форме неназначения дела судье, непередачи дела судье, отсутствия временного судьи и т.п.).[18]
Это означает, что в нашем процессе необходимо предусмотреть возможность продления этих сроков, одним из мотивов которого может являться предъявление встречного иска.
§ 3. Встречный иск как форма злоупотребления процессуальными правами
Значимость данной проблемы заключается в первую очередь в ее недостаточной исследованности и отсутствии единства в практике толкования и привлечения к ответственности виновных в злоупотреблениях процессуальными правами. Вопросы злоупотребления правом являются актуальными и обсуждаемыми в юридической литературе, но сводятся в основном к материальным субъективным правам и оценке их использования с позиций ст. 10 ГК РФ, так как только ее диспозиция содержит единственное определение понятия злоупотребления правом.
Учитывая, что право обращения в суд за защитой, а также процессуальные права есть не что иное, как субъективные права гражданско-процессуального характера, юридические основания для признания в том или ином случае злоупотребления правом и те правовые последствия, которые могут быть применены, следует искать в гражданско-процессуальном, а не в материальном законодательстве. В отличие от злоупотребления материальными правами злоупотребление процессуальным правом не влечет отказа в защите материального права.
Так, О.А. Поротикова, совершенно обоснованно понимая злоупотребление правом как гражданское правонарушение, отметила, что абсолютно невозможно пресекать процессуальные злоупотребления при помощи нормы ст. 10 ГК РФ, состав злоупотребления правом требует состязательного доказывания. По ее мнению - злоупотребление гражданским правом - это умышленное поведение управомоченного лица по осуществлению принадлежащего ему гражданского права, сопряженное с нарушением установленных пределов (разумности, добросовестности и других), причиняющее вред третьим лицам или создающее условия для наступления вреда.[19] Из этого определения видно, что действия такого лица должны быть активными, а субъективная сторона характеризуется наличием прямого умысла.
Необоснованное предъявление встречного иска, как и нераскрытие доказательств сторонами могут быть квалифицированы как злоупотребление процессуальными правами, если это повлекло, например, срыв судебного заседания или затягивание процесса (ч. 2 ст. 111 АПК РФ). Так, например, А.В. Юдин замечает, что "нарушение норм о раскрытии доказательств так и не было обеспечено необходимыми санкциями". Он же сформулировал наиболее приемлемое и универсальное определение злоупотребления процессуальными правами - это особая разновидность гражданского процессуального правонарушения, состоящая в противоправном, недобросовестном и ненадлежащем использовании лицом, участвующим в деле, принадлежащих ему процессуальных прав, выразившаяся в виновных процессуальных действиях, внешне отвечающих гражданским процессуальным нормам, но совершаемых с корыстным или иным личным мотивом, причиняющая вред интересам правосудия и участвующих в деле, либо недобросовестное поведение в иных формах, влекущее за собой применение мер гражданского процессуального принуждения.[20] Данная дефиниция заслуживает внимания, так как пытается охватить процессы, происходящие в судебной практике, хотя и представляет собой сложности для практического применения.
В то же время злоупотребления в процессуальной сфере весьма трудно выявляемы, поскольку рассмотрению подвергаются материальные взаимоотношения сторон, а процессуальная деятельность участников спора находится как бы на втором плане.
Проблема злоупотребления процессуальными правами, в нашем случае ответчиком, существовала в судопроизводстве, как представляется, во все времена, и способы ее практического разрешения использовались разные, в том числе и не вполне цивилизованные.
Действующие АПК и ГПК РФ не содержат четкого и ясного определения злоупотребления процессуальным правом, однако в их соответственно ст. 41 и ст. 35 лицам, участвующим в деле, предписано добросовестно пользоваться всеми принадлежащими им процессуальными правами.
Но еще в ст. 6 ГПК РСФСР 1923 г. говорилось: "Всякие злоупотребления и заявления, имеющие целью затянуть или затемнить процесс, немедленно пресекаются судом". Причем этот текст был заимствован из Устава гражданского судопроизводства 1864 г. Современные определения ничего нового к этой концепции не добавляют.
А.В. Юдин считает, что обязательным условием предъявления любого иска является действительное или предполагаемое нарушение прав истца. Обращение в суд с любой другой целью противоправно. Он выделяет виды недобросовестного предъявления иска, на наш взгляд, по форме умысла: иски с пороком цели; времени; повода предъявления иска; субъекта; формы иска; основания; волеизъявления истца; искового требования в целом.[21]
Злоупотребление процессуальным правом со стороны ответчика, в том числе путем попытки предъявления встречного иска, можно определить как защиту, не основанную на фактических или законных основаниях, предусмотренных законом, ущемляющую права истца и для достижения целей, не связанных с интересами рассматриваемого дела. Иначе говоря, как защиту с негодными средствами, так как ответчик не преследует или не имеет законного интереса.
В ряде стран законодатель разработал специальные процессуальные правила, в которых нет термина "злоупотребление", а упоминаются такие понятия, как "нарушение лояльности", "недобрая воля", "недобросовестные цели", "неправомерное поведение", тем не менее суд может на них сослаться, применяя к виновной стороне денежные взыскания или компенсируя пострадавшему убытки, вызванные процессуальным злоупотреблением, как, например, в Великобритании и Германии.[22]
Так, например, злоупотребление правом на иск в английском процессе понимается в первую очередь как нарушение принципа res judicata (запрет пересмотра однажды разрешенного судом дела). В настоящее время этот принцип применяется достаточно гибко, суды выработали даже особый подход res judicata tailored, относящийся к групповым искам (особенно в области защиты прав потребителей). Кроме нарушения res judicata к этой категории относятся случаи, когда иск подается или защита осуществляется "без разумного основания". Стороной могут преследоваться цели затягивания процесса, фабрикации новых доказательств и тому подобное. Оценка разумности позиции стороны при этом ложится всецело на суд.[23]
Сейчас на практике предъявление встречного иска, кроме его практических целей как самостоятельного искового требования, используется еще и как активное средство затягивания процесса. В зависимости от выбора времени его подачи, истребования в связи с этим дополнительных доказательств, заявления различных ходатайств, в том числе и об отводах, возникает ситуация, когда суд фактически парализован и не может рассматривать дело в предусмотренные сроки или обязан принять решение об отложении разрешения спора.
Однако не во всех случаях встречный иск подлежит принятию и рассмотрению его в гражданском и арбитражном процессе одновременно с первоначальным иском (п. 3 ст. 132 АПК и ст. 138 ГПК РФ). Поэтому встречный иск также не является стопроцентным вариантом отложения дела. Но с другой стороны, в случае возвращения судом встречного иска возникает возможность создать ситуацию, когда суд не сможет рассматривать дело в связи с его передачей в апелляционную инстанцию для рассмотрения жалобы на это определение.
Действующие в настоящее время процессуальные нормы предусматривают, что вопрос о наличии у заявителя апелляционной жалобы права на подачу этой жалобы решает не суд, вынесший оспариваемый судебный акт, а соответствующий суд, которому она адресована. Поэтому в случае подачи жалобы даже на определение, обжалование которого нормами процесса не предусмотрено, как ранее это было с определениями о возвращении встречного иска, жалоба вместе с материалами дела должна быть передана в соответствующий суд. Понятно, что в такой ситуации суд, определение которого обжалуется, не всегда может рассматривать дело и поэтому разрешение спора откладывается.