В XVII – XVIII веках феномен интуиции впервые становится предметом специального (по-прежнему – философского) анализа и рассматривается в связи с познанием не Бога, а мира, в гносеологическом аспекте. Рене Декарт (1596 – 1650) в своем стремлении найти новые точные и прочные основания наук продолжает в определенном смысле традицию Аристотеля, в соответствии с которой интуиция понимается как вид мышления. Декарт считает, что математические аксиомы и ряд наиболее общих понятий имеют непосредственную, априорную – интуитивную данность уму. Непосредственное интуитивное знание, по Декарту, наиболее достоверно, гарантии его точности и достоверности – в природе человеческого мышления, а высшая, самая достоверная интуиция – самоочевидный и неоспоримый принцип ясной науки.
Рационалистическое понимание интуиции Декарта развивают Бенедикт Спиноза (163 – 1677) и Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646 – 1716).
К анализу феномена интуиции обращаются и представители немецкой классической философии от Иммануила Канта до Г. Фихте и Ф. Шеллинга.
Кант утверждает, что всякое всеобщее теоретическое знание априорно, не может быть результатом простого эмпирического обобщения, оно доопытно и внеопытно. В противоположность Канту и Г. Фихте и Ф. Шеллинг подчеркивают интеллектуальный характер интуиции как непосредственного бессознательного созерцания.
На рубеже XIX – XX веков происходит становление психологии как самостоятельной науки, которое, как известно, стало возможным на основе принятия психологами возможности использования эксперимента в изучении психического. Однако пройдет еще много времени, прежде чем интуиция станет самостоятельным объектом конкретно-экспериментального исследования. При этом в течение многих десятилетий и в зарубежной, и в отечественной психологии интуиция выступает преимущественно как один из результатов исследования мышления или, более широко, − интеллекта. В конце XIX века психологи в подходе к анализу феномена интуиции все еще не могут преодолеть сложившуюся традицию описательного анализа, теоретические размышления не находят продолжения в экспериментальных исследованиях.
Началом экспериментального исследования интуиции можно считать классические работы В. Келера, посвященные изучению интеллекта обезьян.
Открытие инсайта стало отправным пунктом в изучении продуктивного мышления в рамках того же направления в психологии, к которому принадлежал Келер, – гештальтпсихологии. Понимание интуиции, как механизма продуктивного, творческого мышления, является основным в зарубежной и отечественной психологии XX века (при различной конкретной его трактовке).
В исследованиях представителей когнитивной психологии интуиция понимается как бессознательный процесс, включенный в рациональное мышление. Но если гештальтпсихологии считали, что внезапное озарение, инсайт не зависит от прошлого опыта и полностью определяется гештальтом проблемной ситуации, то в когнитивной психологии подчеркивается значение прошлого опыта, проявляющегося в построении вероятностных сенсорных схем (образов), на основе которых и происходит «связывание» сенсорных данных и «бессознательных допущений». Интуиция, таким образом, подчинена интеллектуальному, часто неосознаваемому процессу построения схем и является их проявлением, за счет чего и осуществляется «наведение» в ходе решения задачи. В этих работа отчетливо проявлена прогностическая функция интуиции, что, как будет показано ниже, созвучно исследованиям, проведенным в отечественной психологии и психофизиологии.
Процесс научного познания, а также различные формы художественного освоения мира не всегда осуществляются в развёрнутом, логически и фактически доказательном виде. Нередко субъект схватывает мыслью сложную ситуацию, например во время военного сражения, определения диагноза, виновности или невиновности обвиняемого и т. п. Роль Интуиции особенно велика там, где необходим выход за пределы существующих приёмов познания для проникновения в неведомое. Но Интуиция не есть нечто неразумное или сверхразумное. В процессе интуитивного познания не осознаются все те признаки, по которым осуществляется вывод, и те приёмы, с помощью которых он делается. Интуиция не составляет особого пути познания, идущего в обход ощущений, представлений и мышления. Она представляет собой своеобразный тип мышления, когда отдельные звенья процесса мышления проносятся в сознании более или менее бессознательно, а предельно ясно осознаётся именно итог мысли — истина.
Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но её недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимо доказательство.
Обобщая результаты конкретно-экспериментального психологического исследования интуиции во второй половине XX века, можно отметить следующее. Несмотря на существование различных подходов к пониманию природы интуиции (как неотъемлемой части мыслительного процесса или как самостоятельной психической способности, включенной в самые разные виды человеческой деятельности) происходит постепенная конкретизация, уточнение и расширение списка особенностей, характеристик, условий её проявления и механизмов. Многие авторы рассматривают интуицию как неосознаваемый процесс, сжатый и свернутый, опосредованный опытом, а не как непосредственное одномоментное постижение. Вместе с тем обнаруживаются и явления «схватывания», инсайта − мгновенного проявления решения. Делаются попытки понять состояние вдохновения. Интуиция предстает как синтез усилий и вдохновения.
Н.А. Бердяев в своих философских исканиях также приходит к утверждению о том, что только познание, опирающееся на интуицию, способно постичь бытие в целом. «Рациональность познания и иррациональность действительности оказываются несоизмеримыми».