Статья 2 ФЗ, определяющая понятие договора лизинга, не вполне соответствует ст.665ГК в части определения целей использования имущества. Если ГК определяет использование императивно и именно для предпринимательских целей, то в ФЗ устанавливается диспозитивный подход: имущество «может использоваться в предпринимательских целях». Употребление такого оборота предполагает возможность преследовать иные цели, чего ГК не допускает. Представляется необходимым устранить данное законодательное несоответствие. Несколько иной характер урегулированию данных отношений придает Конвенция УНИДРУА, п. 4 ст.1 которой предусматривает, что ее нормы применяются к сделкам финансового лизинга любого оборудования, за исключением того, которое должно быть использовано в основном для личных, семейных, домашних целей арендатором. Таким образом, положение сформулировано в разрешительном порядке: что не запрещено законом – разрешено. Возможно, отечественный законодатель при разработке ФЗ ориентировался на международный нормативно-правовой акт, но такое расширение целей использования предмета лизинга представляется необоснованным, исходя из природы договора финансовой аренды. Законодательство других стран определяет цели использования имущества в данном договоре, как исключительно предпринимательские.
Статья 2 вызывает еще один проблемный вопрос, касающийся содержания категории предмета договора финансовой аренды. Этот предмет определяется в ст.666 ГК как непотребляемая вещь. При этом отечественный законодатель запрещает использование в качестве предмета финансовой аренды земельные участки и другие природные объекты (ст.666ГК), а также имущество, предназначенное для свободного обращения (ст.655 ГК РФ). Некоторые отечественные исследователи критикуют положение, недопускающее использование в качестве предмета лизинга земельные участки. Данные ограничения затрудняют проведение лизинговых операций с различными объектами недвижимости, и для субъектов малого предпринимательства это означает ограничение сделок финансовой аренды. В зарубежном же законодательстве к предмету предъявляются более жесткие требования: например ГК Квебека в качестве такового выделяет исключительно движимое имущество; французское законодательство допускает в качестве предмета исключительно оборудование финансовых организаций или банков для профессиональных целей с опционом на покупку. ГК и ФЗ в новой редакции не содержат каких-либо ограничений на совмещение обязательств участниками лизинговых операций поэтому можно наблюдать некоторые злоупотребления со стороны участников лизинговых отношений - по сути, законодательство допускает совмещение ролей кредитора, продавца лизингового имущества, его получателя. Такие действия служат чаще всего, прикрытием иных финансовых операций. В этом случае лизингодатель играет роль "перевалочного пункта" и оформителя финансовых операций одного и того же хозяйствующего субъекта. Происходит неоднократный оборот средств, оборудование постепенно списывается «по соглашению сторон» по механизму ускоренной амортизации.
Еще одним проблемным моментом, затрагивающим предмет лизинга, является вопрос о переходе на него права собственности. ГК не регламентирует данный вопрос, что же касается ФЗ, то последний посвящает этому отдельную статью. Видимо, законодатель попытался совместить две диаметрально противоположные концепции: английскую, в соответствии с которой переход права собственности на предмет финансовой аренды невозможен, т.к. для этого необходимо заключить другой специальный договор аренды-продажи, и франко-бельгийскую, предусматривающую право выкупа лизингуемого имущества. Но одного упоминания о праве выкупа в отечественном законодательстве явно недостаточно для перехода права собственности. На практике право собственности на лизинговое имущество признается, только после надлежащего исполнения пользователем условий по оплате лизинговых платежей, совершения соглашения о передаче в собственность предмета и постановки лизингового имущества на баланс предприятия пользователя. Судебная практика испытывает некоторые затруднения вследствие недостаточно четкого правового регулирования отношений по переходу права собственности предмета договора к лизингополучателю, поэтому поступают предложения по внесению соответствующих дополнений в законодательство. В частности предлагается закрепить в ГК принцип определения выкупной цены имущества исходя из остаточной, а не рыночной стоимости, что, безусловно, будет отвечать интересам лизингополучателя.
На данный момент ФЗ выделяет в качестве форм финансовой аренды внутренний и международный лизинг, тогда как предыдущая редакция отражала гораздо большее количество последних. Вопрос собственно возникает по поводу обоснованности исключения некоторых из них - в частности оперативного лизинга. Например, вынося решение по одному из дел, арбитражный суд акцентировал внимание на том обстоятельстве, что «оперативный лизинг не обладает ни экономическими, ни правовыми признаками финансовой аренды и, по сути, является обыкновенной арендой». Однако практика свидетельствует о востребованности оперативного лизинга на рынке предлагаемых услуг, поэтому считаем, вполне возможным присоединиться к авторам, признающим право на существование последнего. Во-первых, не наблюдается противоречий оперативного лизинга с признаками договора финансовой аренды (тем более, что нормативно не предусмотрено специального условия о сроке действия договора). Во-вторых, во многих случаях лизингополучателю интересна именно «краткосрочность» договора, особенно если предмет договора подвержен быстрому моральному старению.
Еще один пробел в российском законодательстве касается платежа по инкассовому поручению. Последнее время все больше фирм узнают, что с их счета безакцептно списаны деньги по инкассовому поручению лизинговой фирмы, с которой они никогда не сотрудничали. Вернуть эти средства не так просто: по закону банки обязаны списать деньги со счета по инкассовому поручению, не требуя дополнительных документов. Опрошенные представители лизинговых компаний считают, что эта история может описывать довольно распространенную схему мошенничества. Более того, российское законодательство не защищает компании от таких противоправных действий. «Опираясь на закон «О финансовой аренде (лизинге)» под видом лизинговой компании можно направить в адрес любого юридического лица инкассовое поручение на списание денежных средств. В этом случае мошенники могут ссылаться на некий заключенный лизинговый договор, по которому ничего не подозревающая компания якобы просрочила уплату лизинговых платежей»[6], — рассказывает руководитель управления клиентского бизнеса компании «ТрансФин-М» Евгений Писковецкий. Cписание со счета лизингополучателя осуществляется в бесспорном порядке путем направления лизингодателем в банк распоряжения на списание с его счета денежных средств в пределах сумм просроченных лизинговых платежей. Если инкассовое поручение правильно оформлено и у лизингополучателя имеются денежные средства на счете, то банк обязан исполнить инкассовое поручение. Таким образом, действующее законодательство позволяет списать безакцептно задолженность по лизинговым платежам со счета лизингополучателя. Банк в свою очередь не обязан требовать у своего клиента лизинговый договор, другие документы, которые могли бы подтвердить факт задолженности. В положении ЦБ РФ о безналичных расчетах в РФ № 2-П не предусмотрена обязанность взыскателя предоставлять банку плательщика по инкассовому поручению какие-либо иные правоустанавливающие документы помимо самого инкассового поручения. Равно как в положении не предусмотрено и соответствующих прав банка плательщика требовать от взыскателя по инкассовому поручению подтверждения наличия задолженности плательщика перед взыскателем в рамках выставленного инкассового поручения. Это и позволяет злоумышленникам беспрепятственно направлять и исполнять такие инкассовые поручения.
Глава 3. Особенности деятельности иностранных лизинговых компаний на российском рынке
3.1. Фирменная структура российского рынка лизинговых услуг и позиции зарубежных лизинговых компаний
Благодаря бурному развитию лизинга в начале 2000-х годов, на российском рынке лизинга появилось много небольших независимых лизинговых компаний. В отдельные годы их доля достигала 80%. Выход на рынок иностранных лизинговых компаний и финансовых подразделений зарубежных автомобильных концернов заставило уйти с рынка часть небольших лизингодателей, а кризис 2008 года ускорил этот процесс. Хотя на текущий момент доля независимых компаний по-прежнему преобладает, она уже стала значительно меньше - 63,1% от общего числа лизинговых компаний.