Ведь в условиях ВТО нам будет гораздо сложнее регулировать протекционистские пошлины или субсидировать нашу промышленность. Причем нам будет трудно обходить запреты ВТО, так как все наши механизмы этого типа как раз попадают под действие ограничений ВТО, а других механизмов у нас нет. Возможно, из-за всего этого россияне узнают обо всем постфактум.
Сергей Глазьев:
Присоединение к ВТО сегодня фактически проходит на условиях, которые фиксируют нынешнюю экономическую политику российского государства.
С одной стороны, когда мы говорим о том, что завтра Россия проснется и не заметит, что мы оказались в ВТО, мы имеем в виду, что российская экономика и сейчас совершенно открыта, практически полностью соответствуя стандартам ВТО.
Но с другой стороны, проблема заключается в том, что, вступая в ВТО, мы принимаем на себя обязательства эту политику фактически не менять. Между тем Михаил Хазин дал достаточно объективную характеристику этой политике, которая фактически означает колонизацию России, при которой иностранный капитал получает колоссальные преимущества вследствие отсутствия защиты собственных товаропроизводителей, и отсутствия условий для повышения инвестиционной и инновационной активности внутри страны.
Так, недавно министр Греф хвастался президенту тем, что объем иностранных инвестиций достиг $13 млрд или $14 млрд. Но прирост иностранных инвестиций означает лишь то, что Центральный банк изымет из экономики эквивалентную денежную массу, и таким образом российский финансовый рынок эти деньги потеряет.
То есть в рамках проводимой денежной политики привязки рубля к доллару и жесткого количественного ограничения денежной массы выходит, что чем больше иностранных инвестиций в Россию приходит, тем больше Центральный банк стерилизует денег, изымает их с внутреннего рынка путем эмиссии своих облигаций. В этом отношении у нас парадоксальная экономика, которая страдает от роста валютных поступлений от экспорта углеводородов, потому что чем больше страна получает выручки от экспорта нефти, тем больше денег изымается из экономики в Стабилизационный фонд, тем хуже финансовые условия наших налогоплательщиков.
С другой стороны, чем больше иностранных инвестиций приходит в страну, тем меньше финансовые ресурсы для российских банков. Фактически это типичная политика зависимого государства, и согласованные условия присоединения к ВТО эту политику фиксируют.
Первое условие фиксации связано с таможенным тарифом. Существует мнение, что предметом гордости российских переговорщиков является их твердая позиция по недопущению снижения импортных тарифов. Но после переходного периода — от 3 до 7 лет — он снизится, может быть, в среднем с 13% до 11%. По проведенным расчетам получается, что вследствие снижения импортных тарифов можно ожидать сокращения производства в машиностроении до 3% процентов, а по остальным отраслям — в пределах 1%.
Но это не все. Гораздо более сложный вопрос — это доступ на рынок услуг. Здесь надо признать, что наши переговорщики сделали очень серьезные уступки, и мы вступаем в ВТО с совершенно незащищенным рынком таких очень важных секторов, как розничная и оптовая торговля, строительство, транспорт, геологоразведочные работы и финансовые услуги.
По финансовым услугам зафиксировано определенное ограничение на дольную часть иностранного капитала, последние уступки были сделаны США. Насколько мне известно, договорились о том, что максимальная доля иностранных банков на российском рынке будет составлять 50%, запрещается создание филиалов иностранных банков, но при этом разрешается создание филиалов страховых компаний. Это была значительная уступка уже с российской стороны, которая в действительности резко сузит возможности российской банковской системы, лишенной, в отличие от иностранцев, доступа к дешевым кредитным ресурсам. Так, если иностранные банки имеют возможность неограниченно занимать деньги у своих центральных банков под 2-3% годовых, то у нас ставка Центробанка предельно высока, и он фактически не подпитывает российскую кредитную систему.
Кроме того, экспансия международной торговой сети сегодня ведет к ликвидации сотен тысяч рабочих мест в сфере розничной торговли. Поэтому для бизнеса полная открытость сферы торговли означает удар по самому большому сегменту малого и среднего предпринимательства, связанного с розничной и оптовой торговлей. Они оказываются неконкурентоспособными по сравнению с транснациональными компаниями, торговыми сетями. Причем торговля оказывается еще и отрезана от отечественных товаропроизводителей, потому что иностранные торговые сети привязаны к иностранным поставщикам товаров, и, соответственно, возникает барьер для допуска российских товаров на собственный рынок.
Отечественная строительная отрасль тоже пострадает — это связано не только с доступом иностранных строительных компаний (сегодня, скажем, китайские компании показывают куда большую эффективность, чем российские), но и с безопасностью. Я не верю, что мы будем защищены с точки зрения правил, стандартов и других требований безопасности строительных объектов.
Еще один вопрос — должны ли мы допускать иностранные компании к геологоразведке или нет — по-прежнему находится под грифом «совершенно секретно». Между тем понятно, что манипуляция геологоразведочной информацией имеет очень большую ценность и напрямую связана с интересами национальной безопасности страны.
В целом, по условиям доступа на рынок услуг российские переговорщики допустили колоссальные уступки, абсолютно неоправданные и грозящие большими потерями.
Наконец, вступая в ВТО, мы будем обязаны соблюдать соглашения по субсидиям и защитным мерам, соглашения по госзакупкам, соглашения по фитосанитарным нормам, по стандартам и многие другие. Между тем эти соглашения предусматривают, прежде всего, отмену всех норм государственного субсидирования, которое влияет на конкурентоспособность продукции.
Предварительный анализ показывает, что среди небольшого количества мер, которые российское правительство сегодня использует для поддержки своих товаропроизводителей, под угрозу попадают такие инструменты, как субсидирование процентных ставок по лизингу сельскохозяйственной техники, значительная часть расходов по целевым государственным программам.
Таким образом, даже те ростки промышленной политики, которые появились в последние годы, будут растоптаны.
Однако в правительстве мало желающих заниматься промышленно-технической политикой, и даже то, что сделано, может оказаться свернуто — и мы останемся без возможности дальнейшего маневра.
К тому же США все-таки навязали России условие взять на себя ряд необязательных требований, которые находятся за рамками ВТО. Первое — Россия согласилась на снижение ставки процента по импорту авиатехники, де-факто признав присоединение к необязательному соглашению по торговле авиатехникой. Это очень серьезная проблема в связи с тем, что отечественное авиастроение сегодня является единственным потенциальным участником мирового рынка.
Но нас всячески пытаются не пустить на этот рынок, чтобы окончательно угробить российскую авиационную промышленность. Огромные усилия предпринимаются сегодня в органах государственной власти с целью не допустить появления российских самолетов на международных рынках. И вхождение в соглашение по авиатехнике означает, что мы будем вынуждены отказаться от субсидий, которые имеют огромную роль для будущего гражданского самолетостроения.
Кроме того, американцы предъявляют особые требования по ряду чувствительных для них товаров, скажем, торговле трансгенными продуктами. Соединенные Штаты настаивают на том, что в рамках ВТО Россия должна согласовывать все нормы регулирования и маркировки, учитывать американские замечания и по самой системе допуска товаров, и по вопросу допуска маркировки, и обязуется регистрировать американские трансгенные продукты. Пока в России органы фитосанитарного контроля не регистрируют их, опасаясь непредсказуемых последствий массового потребления, которые могут оказаться непредсказуемыми, но после вступления в ВТО мы будем вынуждены регистрировать американские.
Эти требования выглядят особенно нагло в свете того, что американцы их не соблюдают. Фактически, согласно нормам американского законодательства, все нормы ВТО, которые противоречат внутренним американским законам, не подлежат исполнению на территории США. Американцы сами не поддерживают многие требования, а нам навязывают дополнительные соглашения ВТО. Таким образом, условия присоединения к ВТО, на которые Россия уже согласилась, весьма обширны, они охватывают практически все инструменты торговой, промышленной, продовольственной политики, политики стандартов, политики государственных расходов, и, вступая в ВТО на этих условиях, мы связываем себе руки.
Наконец, известно, что сегодня главными лоббистами ВТО являются энергетики. После присоединения к ВТО начинается повышение внутренних цен на энергоносители, а это было важным требованием ЕС. Газовики и нефтяники активно лоббируют вступление в ВТО на этих условиях, потому что для них появляется возможность, во-первых, потребовать через ВТО ликвидации экспортных пошлин, что нанесет колоссальный удар по бюджету и позволит им контролировать цены на внутреннем рынке. И второе: они при помощи ВТО будут регулировать повышение внутренних цен на энергоносители, что уже сегодня происходит.
К тому же те, кто лоббирует сегодня скорейшее присоединение России к ВТО, фактически стремятся к разрушению Единого экономического пространства и Таможенного союза. Это опять же выгодно «Газпрому», который хочет получить лишние $2-3 млрд на экспорте газа в Белоруссию и Украину. Но эти действия обернутся негативными последствиями прежде всего для России.
В этом смысле, конечно, вступать в ВТО, не зная, что мы будем делать завтра, весьма опрометчиво. Мы вправе сегодня требовать от правительства разъяснения того, как оно собирается осуществлять стратегию экономического развития страны после присоединения к ВТО на обозначенных выше условиях.
KM.RU:
Что принесет вступление в ВТО простым российским гражданам?
Сергей Глазьев:
Потребительские цены, которые гипотетически должны снижаться, могут на самом деле, вырасти. Еще более реальной угрозой является очень вероятное сокращение рабочих мест и совокупного дохода, которое бумерангом ударит по покупательной способности и, соответственно, по внутреннему рынку.