В условиях замедления темпов промышленного роста резко обострилась проблема низкой эластичности рынка труда, сложившейся не только вследствие низкой мобильности рабочей силы, но также из-за сильного влияния профсоюзов на политику в отношении заработной платы. В результате снижение деловой активности в Германии, Франции или Италии приводит к повышению уровня безработицы без заметного уменьшения реальной заработной платы.
Реформирование европейского рынка труда может оказаться длительным процессом, тем не менее, определённый прогресс в этом направлении уже достигнут. Это подтверждает опыт Нидерландов, где безработица составляет около 3%, и Испании, где введение механизма индексации заработной платы позволило снизить уровень безработицы с 24% в 1994 г. до 15% к концу 1999г. Ряд позитивных шагов предприняты во Франции, снизившей налоги на заработную плату для низкооплачиваемых рабочих. Хотя эти изменения едва ли способны кардинально изменить ситуацию на европейском рынке труда, на фоне ускорения темпов экономического роста уровень безработицы может несколько снизиться.
Краткосрочные перспективы развития экономики в целом представляются благоприятными. Страны ЭВС, успешно справившиеся с последствиями мировых финансовых потрясений, обладают достаточным экономическим потенциалом для обеспечения стабильного роста. К концу 1999 г. сформировались все необходимые для этого предпосылки.
Во-первых, улучшилась мировая экономическая конъюнктура, что имеет первостепенное значение для ориентированных на экспорт стран. Преодоление азиатского кризиса и устойчивый рост американской экономики, представляющей собой крупнейший рынок сбыта товаров и услуг из Европы позволит расширить внешний спрос и тем самым стимулировать промышленное производство.
Во-вторых, уверенно растут такие надёжные показатели, как индексы делового доверия. Это говорит об уверенности инвесторов в способности политического руководства ведущих европейских стран добиться определённого прогресса в проведении структурных реформ, в первую очередь в сфере регулирования рынка труда, государственного пенсионного обеспечения и либерализации сектора услуг.
В-третьих, растёт объём заказов на продукцию европейских производителей, в первую очередь на товары производственного назначения.
Это означает повышение внутреннего спроса и оживление инвестиционной активности.
В-четвёртых, представленные в Европейскую комиссию «программы стабильности» стран ЭВС свидетельствуют о намерении финансовых властей большинства стран проводить нейтральную бюджетную политику, не препятствующую экономическому росту. Более того, в бюджетных программах Германии и Нидерландов не предусматривается сокращение государственных расходов с целью компенсации снижаемых налогов, что, фактически, означает стимулирование деловой активности в этих странах.
В-пятых, из-за сохраняющегося высокого уровня безработицы требование профсоюзов о повышении заработной платы представляет в основном германское, а не европейское явление и в краткосрочном периоде не станет фактором риска для ценовой стабильности в еврозоне. Кроме того, наличие резервных производственных мощностей будет ограничивать рост инфляции, что должно удержать Европейский центральный банк от резкого повышения процентных ставок.
Но, несмотря на благоприятные краткосрочные перспективы, существует ряд проблем, без решения которых дальнейшее развитие интеграционных процессов в Европе просто не возможно. Это проблемы реформирования системы социального обеспечения, которая складывалась в 50-60-е гг., когда число нуждающихся в государственной поддержке было относительно невелико. Теперь под эту категорию подпадает чуть ли не каждый четвертый. На людей старше 65 лет приходится 15% всех граждан Европейского Союза и еще 5% – на безработных. В то же время средний размер пенсии по старости составляет более 60%, а пособия по безработице – более 40% среднестатистического ВВП на душу населения. Сейчас на выплату пенсий тратится 16–20% всех государственных расходов. Немудрено, что национальные бюджеты просто не выдерживают увеличивающейся с каждым годом нагрузки.[10]
Также это проблемы государственного долга, который превышает половину годового ВВП почти во всех странах ЕС, кроме Люксембурга, а Бельгии, Греции и Италии он достигает 110–130% ВВП. Крупная государственная задолженность «оттягивает» средства из реального сектора и подталкивает вверх процентные ставки. Это, в свою очередь, сдерживает инвестиционную активность и, следовательно, препятствует решению социальных проблем. Чтобы вырваться из замкнутого круга, западноевропейским странам не остается ничего другого, как «затянуть пояса». В противном случае ЕС не только потеряет свои позиции в международном разделении труда, но и столкнется с бесконтрольным нарастанием социальной напряженности.
Отметим, что очень много проблем связано с введением евро в наличное обращение. Ведь переход на евро - удовольствие не из дешёвых. Аналитики корпорации Gartner Group полагают, что предприятиям предстоит выложить от 150 до 400 млрд. долл. (по расчетам специалистов IBM - 175 млрд. долл.). Но и это еще не все. Нет точных правил пересчета. Как поступить, например, с округлением в случае с лирой и испанской песетой? Цифры здесь в несколько раз больше, чем при подсчете в немецких марках или голландских гульденах.
Экономический и Валютный союз требует проводить все подсчеты с точностью до шестого знака после запятой, однако это может привести к весьма забавным ошибкам после округления. Даже когда все необходимые мероприятия по введению в оборот евро останутся позади, разрекламированные преимущества единой валюты (в частности, возможность путешествовать, не меняя деньги и не оплачивая каждый раз банковский комиссионный сбор) будут восприниматься жителями континента с определенной долей скептицизма. Каждый кассовый аппарат и торговый автомат придется перенастраивать под новые банкноты и монеты. Это достаточно обременительно, поэтому Экономический и Валютный союз принял решение: с 1 января 1999 года все обязаны выставлять цену на предлагаемые товары и услуги одновременно в евро и местной валюте.
Также непрост вопрос расширения Евросоюза, так как очень велики затраты на подготовку стран-кандидатов, потому что экономические и общественные структуры этих стран сильно отличаются от экономической и общественной структуры стран-членов ЕС. На присоединение к ЕС претендуют:
Болгария, Венгрия, Кипр, Латвия, Литва, Мальта, Польша, Румыния, Словакия, Словения, Чехия и Эстония. Принципы, которыми руководствуются страны ЕС во время подготовки стран-кандидатов к вступлению:
1. Все реформы должны быть осуществлены до вступления в ЕС (Дело в том, что страны-члены имеют право голоса), чтобы не было вмешательства в так называемое достояние ЕС.
2. Переговоры ведутся с каждой отдельной страной, в то же время, каждая страна вправе сама выбирать порядок и скорость реформ.
Последним результатом Берлинского саммита (по итогом Еврокомиссии 1999 года) стало то, что переговорный процесс может начаться со всеми странами, которые желают стать кандидатами для вступления в ЕС. Но есть два предварительных условия, касающихся Болгарии и Румынии, при выполнении которых ЕС начнёт переговоры с этими странами: Румыния должна решить вопрос о детях-сиротах (причём Евросоюз готов предоставить помощь в решении этого вопроса), а Болгария должна предоставить окончательную дату закрытия своей АЭС.
Заключение
Значение расширения Европейского союза обсуждалось в последнее время активно. Практически все согласны с тем, что произошедшие перемены однозначно позитивны и полезны для всех.Любая попытка поставить под сомнение это утверждение, любой намек на критику, вопросительный знак или упоминание о понесенных в связи с этим отнюдь не нулевых расходах считались злым умыслом, они расценивались однозначно отрицательно, высмеивались и преуменьшалось их значение. Но так ли это на самом деле?
Рост числа стран – членов Европейского союза с 15 до 25 означает укрупнение его как института. Делая акцент на слове «институт», хочется подчеркнуть, что речь идет не о явном увеличении масштабов единого рынка, поскольку, в сущности, это уже произошло задолго до момента формального расширения. В то же время верно и то, что характерные для ЕС низкая мобильность рабочей силы, косность экономических отношений и имеющиеся административные сложности после 1 мая 2004 года принципиально не изменились. Следовательно, не изменилось и качество рынка.
Экономический потенциал Евросоюза также не претерпел значительных изменений. Но расширение его привело к появлению новых иллюзий у тех, кто обладает блоковым или даже континентальным видением мира, то есть у тех, кто предполагает, что, если Европа станет больше и компактнее, у нее появятся дополнительные шансы противостоять гегемонии США и мощным устремлениям Азии. Это блоковое видение мира, столь заметно проявившееся в проекте Европейской конституции, – фатальная ошибка. И конкурентоспособность Европы всего лишь статистический артефакт, ибо единственное, о чем правомерно говорить, – это о конкурентоспособности отдельных фирм. Конкурентоспособности континента, как таковой, не существует. Континент (даже ЕС) не является экономическим субъектом: он не производит, не торгует, не внедряет, не инвестирует, не накапливает, не рационализирует производство, не снижает расходов.
Расширение Европейского союза заметно повлияло на принятие решений в нем. Произошло увеличение транзакционных расходов на функционирование этого института. Такова вполне осознаваемая цена расширения. Но поскольку она плохо поддается пониманию, вокруг нее ведутся напряженные дискуссии. Объем принятия политических решений и других видов активности в ЕС не сокращается (напротив, с принятием Конституции в ее нынешнем виде он резко возрастет), и расходы здесь – с увеличением числа участников – вполне ощутимые.