* См.: Тарле Е. В. Сочинения.— М., 1957.— Т. 1.— С. 300—302.
** Кейнс Дж. М. Альфред Маршалл, 1842-1924 //Маршалл А. Принципы экономической науки.— М.: Прогресс, 1993.— T.I.— С. 11—12.
Задумайтесь, читатель, над этой характеристикой. И вникая в каждое ее слово, обратите внимание на то, что вам, будущему экономисту, почему-то надо быть еще и историком, вам предстоит "изучать настоящее в свете прошлого во имя будущего".
Многие выдающиеся экономисты, в том числе нобелевские лауреаты, с большим уважением относятся к историко-экономическим исследованиям. Назовем несколько имен: А. Смит, К. Маркс, Дж. С. Милль, А. Маршалл, И. Шумпетер, Василий Леонтьев, Милтон Фридман, Дж. К. Гэлбрейт, Саймон Кузнец, Дуглас Норт. Все они — всемирно известные экономисты. И в российской традиции было глубоко осваивать эту науку. М. И. Туган-Барановский, В. И. Ленин, Н. Д. Кондратьев — вот хотя бы три выдающихся имени, без которых немыслима отечественная экономическая наука.
Начну с того, что точно определить предмет нашей науки не так-то просто. Наука наша относительно молодая, развивающаяся (ей не более ста лет), и предмет ее не вполне устоялся. Более того, ее даже по-разному называют: одни, как мы с вами, "историей экономики", другие — "экономической историей", третьи — "историей народного хозяйства", в прошлом веке ее называли "историей хозяйственного быта".
Послушаем, что по этому поводу говорят специалисты. Д. Я. Майдачевский обращает внимание на то, что в марксистском варианте история экономики не имеет отличного от политической экономии предмета. И. Шумпетер, подвергнувший критическому анализу экономические построения К. Маркса, особо выделял тот факт, что Маркс "был первым экономистом высокого ранга, увидевшим и последовательно учившим других тому, как экономическую теорию можно превратить в исторический анализ, а историческое повествование — в histoire raisonnee (обоснование истории— фр.)"*. Предмет истории экономики — изучение развития способов производства, сменяющих друг друга на протяжении веков,— не выходит за рамки предмета политической экономии, оставляя за собой чаще "нижний этаж" способа производства — "развитие производительных сил в исторически определенных формах производственных отношений"**. В самом деле, когда вы читаете хотя бы первый том "Капитала", вы обнаруживаете, что почти половина текста — это мастерски подобранный исторический материал, с большей или меньшей достоверностью подтверждающий созданную Марксом теоретическую картину противоречий капиталистической экономики и буржуазного общества в целом.
Русский экономист П. П. Маслов отождествлял историю экономики с историей производительных сил, с формами их распределения и перераспределения***. Историк Д. М. Петрушевский понимал под экономической историей науку, воссоздающую хозяйственную эволюцию стран мира, "внося в эту картину то общее, что можно наблюсти в эволюции каждой из стран... и отметая все индивидуальное". Иными словами, комментирует Д. Я. Майдачевский, перед наукой стоит задача определить характерные черты той или иной эпохи, соединить эти отдельные элементы в единое целое, но уже
* Шумпетер И. Капитализм, социализм и демократия.— М.: Экономика, 1995.- С. 83-84.
** Майдачевский Д. Я. Теория развития хозяйства К. Бюхера и дискуссия о предмете экономической истории в русской историке-экономической литературе начала XX века // Историко-экономический научный журнал.— Иркутск—Чита, 1997. - №1.- С. 38.
***См. там же.
не в их конкретно-исторической, а в общеисторической определенности*.
Напротив, экономист П. Б. Струве видел задачу экономической истории в "историческом истолковании систематических категорий политической экономии"**.
Принципиальный спор заключался в поисках ответа на вопрос:
кто кому служит — история теории или теория истории. Думается, что сегодня здесь можно найти компромисс, согласившись с тем, что экономическая теория (политическая экономия) и история экономики — две самостоятельные науки, развивающиеся во взаимном обогащении.
Выдающийся польский экономист Оскар Ланге, отдавший в свое время свою дань марксизму, решает проблему с завидной простотой. Он рассматривает политическую экономию, экономическую историю и конкретную экономику (а также статистику и экономическую географию) как "экономические науки", или науки, трактующие об экономическом процессе. В противоположность политической экономии как науке теоретической экономическая история и конкретная экономика "изучают развитие конкретных экономических процессов, происходящих в определенное время и в определенном месте": экономическая история — в прошлом, конкретная экономика — в настоящем. О. Ланге пишет: "Изучение конкретных экономических процессов требует знания экономических законов, управляющих этими процессами. Поэтому экономическая история и конкретная экономика должны пользоваться результатами исследований политической экономии. Одновременно они доставляют политической экономии знание конкретных экономических процессов, необходимое для того, чтобы теоретические обобщения политической экономии соответствовали действительности"***.
Впрочем, поиск взаимосвязей и взаимодействий между историко-экономической наукой и политической экономией — не единственный, да и не главный сюжет современных ученых.
М. П. Рачков — один из самых интересных исследователей историко-экономических проблем России, создающий в наши дни действительно научную школу в Иркутске, строго различает "экономическую историю" и "историю экономики", считая, что последняя есть структурная часть первой наряду с историей экономической политики и историей экономической мысли. Собственно "история экономики" есть объективный процесс экономического развития как он предстает перед исследователем в реально осуществленных исторических формах. Автор предлагает "новый взгляд на экономическую историю России как научную дисциплину, которая до последнего времени ограничивалась по преимуществу историей народного хозяйства. Она рассматривает историко-экономический процесс в единстве его объективной (история экономики) и субъективной (история экономической мысли и экономической политики) сторон, отображая тем самым неповторимый колорит национальной экономической жизни"****.
* Там же.— С. 39.
** Там же-— С. 40
*** Цит. по: Предмет экономической истории в современной литературе европейских стран социализма Научно-аналитический обзор.— М ИНИОН АН СССР, 1978.- С. 25
**** Рачков М. П. Новая концепция экономической истории России // Вестник Иркутской государственной экономической академии, 1997.—№11— С 19
Однако М. П. Рачков чрезмерно расширительно трактует предмет нашей науки: "Экономическая история в новом ее понимании не есть история только народного хозяйства или только материального базиса общества; она охватывает жизнь всего общества в единстве и базиса и надстройки, и материального и духовного производства или, точнее, всю культуру общества, развивающуюся на принципе экономии низших форм человеческой деятельности в пользу высших ее форм, обеспечивающих цивилизационный прогресс"*. Такая трактовка дает большую свободу творчеству, позволяет искать неэкономические факторы, воздействующие на экономику, но в то же время несколько размывает и предмет, и объект исследования нашей науки.
Н. И. Полетаева, белорусский автор, рассматривает проблему несколько иначе, различая в экономической истории:
— экономическую историю различных стран, регионов, мира в целом (объектом изучения является экономические причины и последствия отдельных исторических событий, экономическая политика государств, классов);
— историю народного хозяйства (объектами изучения являются эволюция способов производства, история хозяйственных механизмов, история отраслей хозяйства, история отдельных экономических процессов — урбанизации, кооперирования, индустриализации; история экономических институтов — налогов, цен, финансов и кредита, заработной платы);
— историю экономической мысли (объектами изучения являются история экономических теорий, история отдельных теорий, история методов экономического анализа).
Что касается предмета экономической истории, то Н. И. Полетаева полагает, что можно говорить о предмете экономической истории в широком и узком смысле слова. В широком смысле предметом экономической истории является "экономическое движение" общества, особенности его изменений, трансформация закономерностей такого движения, их связь со всеми сторонами общественной жизни. В узком смысле — это изучение хозяйственной деятельности народов различных стран, развития их производительных сил, смены способов производства**.
В отличие от М. П. Рачкова и Н. И. Полетаевой, я намеренно использую термины "история экономики" и "экономическая история" как синонимы, так как пока веских доказательств того, что это действительно серьезно различающиеся понятия, не представлено. Впрочем, ученые всегда могут договориться друг с другом по поводу той или иной дефиниции, как это делают математики или физики. Можно, например, признать, что это действительно две науки, которые исследуют один и тот же объект, но разными методами.
Скажем, С. Ф. Гребниченко, не считая тождественными эти понятия, предлагает различать их не столько по содержанию исследуемых объектов, сколько по инструментарию частнометодологического уровня. По мнению этого автора, "экономическая история оперирует, по большому счету, методом (в его широком смысле), присущим науке economics, но прилагает его к ретроспективному анализу долговременных процессов, причем с целью позитивного создания на эмпирическом материале новых (или проверки