Одна из главных линий внутреннего размежевания - отношение к частной собственности, возникшей в результате либеральных экономических реформ, прежде всего, в результате приватизации государственной собственности в 1990-е годы. Это ставит перед общественной мыслью весьма сложные задачи относительно форм и пределов легитимации собственности. Конечно, актуальность этих задач определяется для нас, в первую очередь, происходящими в России трансформационными процессами. Но не только. Мир в целом вступил в эпоху глобализации и инновационных технологий, что, естественно, открывает некоторые новые измерения собственности и отношения к ней со стороны общества и государства. Россия не может остаться вне глобальных процессов.
Некоторые ученые исследователи утверждают, что собственность - это юридическое понятие. Однако, собственность имеет социальное содержание, которое облачается в юридическую форму. С изменением социального содержания меняется и его правовое оформление. Иллюзия чисто правового содержания собственности возникает потому, что право не просто внешняя форма собственности, а форма ее существования. Но социальное содержание первично. Это наглядно проявляется, когда в эпохи масштабных трансформаций социальное содержание отношений собственности меняется, и на какое-то время возникают коллизии из-за их несоответствия устаревшим правовым формам.
Сегодня в эпоху перехода к инновационному обществу, на новом витке исторической спирали возникает потребность в возврате к более широкому пониманию собственности. В более отдаленной исторической перспективе собственность, по-видимому, растворится в органически кооперированной созидательной жизнедеятельности человеческого сообщества. Во всяком случае, вместе с возрастанием удельного веса человеческого капитала и развитием интеллектуальной собственности просматривается тенденция к размыванию грани между частной и общественной собственностью. Великие интеллектуальные прорывы просто не могут быть втиснуты в прокрустово ложе частной собственности и собственности в ее нынешнем ограниченном понимании.
В этой связи уместно напомнить определение собственности, данное в 1960-е годы талантливым российским философом (рано умершим) Эвальдом Ильенковым. Он считал, что собственность - это богатство деятельных способностей человека. Вещные факторы - земля, природные богатства, средства производства - становятся собственностью только тогда, когда они втянуты в горнило творческих деяний человека.
Сейчас, когда все большее значение приобретает понятие "человеческий капитал", трудно определять собственность вне органической связи с этим понятием. Для рождающегося на наших глазах инновационного общества характерно доминирование именно человеческого капитала. И это, несомненно, повлечет за собой переворот в представлениях о собственности.
Некоторые наши видные экономисты допускают, что экономическая теория стоимости - лишь частный случай нарождающейся более общей "нестоимостной" политэкономии. Качественные сдвиги в современном мире, считает Л.И. Абалкин, «ставят под сомнение универсальность трудовой теории стоимости в объяснении общественных процессов. Она утрачивает свою абсолютную значимость и переходит в разряд "частного случая" ...Можно лишь высказать предположение, что предстоит выработать более общую теорию ценности, учитывающую влияние совокупности экономических, социальных, этических и иных характеристик». [3, с.122]
Конечно, речь идет о весьма отдаленном будущем. Но уже сейчас в наиболее развитых странах целые сферы общественной жизни обнаруживают тенденцию к выходу из системы стоимостных измерений. Духовная сфера, интеллектуальный труд, наука, культура не укладываются в рамки рыночных критериев.
Сегодня можно констатировать: либеральный проект реформ, инициированный в начале 1990-х годов, идет ко дну, наткнувшись на рифы массовой бедности и неудержимого роста социального неравенства, превысившего все допустимые пределы. Одна из главных причин этого провала - попытка радикального решения вопроса о собственности без учета социокультурной специфики России и тенденций мирового развития. Плоды радикально либеральной политики налицо:
во-первых, неспособность экономики, несмотря на благоприятные финансовые условия, встать на путь инновационного развития;
во-вторых, "откат" от демократии и усиление авторитарных тенденций;
в-третьих, глубокий кризис самого российского либерализма.
3.2. Концепция государственной политики в области развития отношений собственности
После более чем десятилетнего опыта приватизации в России можно констатировать, что задача создания эффективного частного собственника как доминирующей фигуры экономики страны не нашла своего решения. Мелкий и средний бизнес не получил ни прочной правовой, ни серьезной экономической основы для цивилизованного конкурентного развития; крупные производства и сегменты экономики (особенно сырьевые) в результате приватизации снизили эффективность своей деятельности, оказавшись в монопольном положении на рынках сбыта продукции.
Таким образом, российское общество и его властные структуры оказались перед сложнейшей дилеммой: приватизация, проведенная по принятой в стране схеме, стала тормозом экономического развития, но возврат в исходную точку с целью использования более эффективных приватизационных моделей является утопией. [7, с.15]
Выход из этого тупика лежит, на наш взгляд, в выработке выверенной целенаправленной политики, суть которой в афористичной форме можно выразить достаточно кратко: трансформировать не разрушая. Трансформация отношений собственности должна преследовать цель постепенного (но не размытого во времени) нахождения цивилизованного консенсуса между обществом (государством), собственником и менеджментом.
Реализация этой цели предполагает скоординированное развязывание следующих проблемных узлов.
Первый проблемный узел. Независимо от первоначальной приватизационной оценки должна быть проведена единовременная инвентаризация имущества всех хозяйствующих субъектов (переоценка основных производственных фондов) по фактической рыночной цене, т.е. по цене воспроизводства этих производственных фондов за вычетом накопленной амортизации. Государство не должно интересоваться, по какой цене и в рамках какой схемы была осуществлена приватизация. Его также не должно интересовать, сколько раз и по каким ценам приватизированное имущество переходило из рук в руки. В этом и состоит содержательный смысл тезиса об отказе от пересмотра итогов приватизации.
Однако общество в лице государства не только имеет право, но и обязано знать реальную стоимость производственного потенциала хозяйственных объектов независимо от формы собственности. Именно с этой целью и должна быть осуществлена инвентаризация имущества участников экономического процесса.
Исходя из итогов инвентаризации производственных фондов и расчетов предельной (минимальной) нормы эффективности капитала в реальном секторе экономики (методики расчета этого показателя давно разработаны мировой и российской наукой и широко используются в практике высокоразвитых стран), государство законодательно вводит налог на имущество. Этот налог имеет существенно иной экономический смысл, чем налог на прибыль или налог на добавленную стоимость (НДС). Два последних «лояльны» к собственникам, эксплуатирующим принадлежащие им производственные ресурсы с низкой эффективностью. Плохо работаю — низкая прибыль — низкий объем налогообложения при фиксированной ставке. Налог на производственные фонды и иные хозяйственные ресурсы ставит границу минимально допустимой эффективности использования приватизированного имущества. Тот, кто не в состоянии заплатить налог на имущество, попадает в разряд неэффективных собственников и объективно становится банкротом. Таким образом механизм банкротства и смены собственника приобретает прочную экономическую базу. Что же касается налогов на доходы, то они должны быть сохранены лишь в форме налога на сверхприбыль (как элемент борьбы с естественным или временным монополизмом).
Второй проблемный узел. Государство должно четко и однозначно подтвердить, что объектом приватизации до настоящего времени было производственное оборудование, основной и оборотный капитал предприятий (независимо от его стоимостной оценки, принятой в момент приватизации). Ни в каких законодательных актах, указах Президента РФ и подзаконных инструкциях никогда не шла речь о приватизации недр, запасов полезных ископаемых и иных природных богатств.
Констатация этого факта имеет особое значение в отраслях добывающей промышленности. Она должна послужить юридической основой для изменения схемы распределения доходов в этих отраслях без изменения прав собственности (т.е. без деприватизации). Обществу недра, разработчикам — горнодобывающее и горнообрабатывающее оборудование. Экономические отношения между собственником недр и собственником оборудования (капитала) строятся на основе концессионных соглашений. Эти соглашения должны предусматривать обеспечение в добывающих отраслях нормальной прибыли на капитал, т.е. прибыли, рассчитываемой по норме, аналогичной с обрабатывающими отраслями, и изъятие природной ренты в бюджет различных уровней.