Но никакой террор не способен заставить людей трудиться столь производительно и изобретательно, как они делают это, работая на себя или получая вознаграждение, сформированное в рыночным условиях. Именно в силу этих особенностей и дефектов командной системы даже такая богатейшая природными и людскими ресурсами страна как Россия к концу XX века пришла с уровнем жизни граждан куда более низким, чем у соседних европейских и некоторых азиатских стран (сравним, скажем, уровень жизни в России и в Финляндии - некогда бывшей одной из самых нищих провинций царской империи). А ведь эти страны не наделены были такими ресурсами, как СССР (в Японии, скажем, вообще нет никаких полезных ископаемых). Но зато они прожили ХХ век в рамках иной экономической системы - рыночной, то есть в условиях свободного экономического выбора. И это оказалось лучше, чем владение природными богатствами, но использование их в рамках командной системы.
В чем же порок идеи единого директивного плана, почему он не позволяет находить ответы на главные экономические вопросы лучше, чем при рыночной организации хозяйственной жизни?
Дело в том, что командная система вовсе не случайно начинается с уничтожения частной собственности. Государство может командовать использованием экономических ресурсов только в том случае, если закон не защищает право частного собственника на самостоятельное распоряжение принадлежащими ему ресурсами.
Но если никто ничем не владеет, если все ресурсы (факторы производства) объявляются общенародной собственностью, а реально ими полновластно распоряжаются государственные и партийные чиновники, то это влечет очень опасные экономические последствия. Доходы людей и фирм перестают зависеть от того, насколько удачно они используют ограниченные ресурсы, насколько результат их труда действительно нужен обществу. Куда важнее становятся другие критерии:
а) для предприятий - степень выполнения и перевыполнения плановых заданий по производству товаров. Именно за это директоров предприятий награждали орденами и назначали министрами. И совсем неважно, что эти товары и в рамках плановых заданий и у тем более - сверх их - могли быть совсем неинтересны для покупателей, которые - будь у них свобода выбора - предпочли бы совсем иные блага. Равным образом, никого не волновало, что на изготовление этих товаров обычно тратилось непомерно много ресурсов, а сам товар оказывался слишком дорог. Все равно покупатель, в конце концов, был вынужден приобретать этот уродливый мебельный гарнитур или этот безумно тяжелый станок. У людей не было альтернативы - другую мебель найти было просто невозможно. А предприятиям приобретение, например, такого станка прямо предписывалось планом и на это выделялись деньги;
б) для людей - характер взаимоотношений с начальством, которое распределяет наиболее дефицитные товары (машины, квартиры, мебель, туристские путевки за границу и т. д.), или занятие должности, на которой тебя начинают пускать в "закрытые распределители", где такие дефицитные блага можно купить свободно.
В результате в странах командной системы сложилась ситуация, когда:
1) даже самые простейшие из необходимых людям благ было невозможно свободно купить, так как они были "дефицитом". Например, в 80-х годах в крупнейших городах России привычным видом стали "парашютисты". Так прозвали жителей маленьких городов и деревень, которые приезжали в большие города с большими рюкзаками (похожими на ранцы с парашютами) за спиной, чтобы купить продукты питания на несколько недель. Ведь в их населенных пунктах в продовольственных магазинах просто ничего не было. Сходные последствия дефицита были свойственны экономикам всех социалистических стран. Именно поэтому известный венгерский экономист Янош Корнаи в своей книге под названием Дефицит писал: Венграм и советским людям, китайцам и румынам, кубинцам и полякам в равной мере известно, что, значит отстоять в очереди за мясом или обувью, а вместо покупки услышать грубость от продавца, им приходится годами ожидать ордера на квартиру, сталкиваться с остановками производства на предприятии из-за отсутствия материалов или комплектующих изделий;
2) масса предприятий постоянно несли убытки, а многие из них были официально отнесены к такой поразительной категории как "планово-убыточные предприятия". При этом работники этих предприятий все равно регулярно получали заработную плату и премии;
3) самой большой удачей для граждан и для предприятий было "достать" (по блату или по благосклонности начальства) какой-то импортный товар или оборудование. В России покупатели записывались в очередь за югославскими женскими сапогами с вечера, а югославы, в свою очередь, давали взятки за то, чтобы купить в магазинах своей страны обувь из Италии.
Именно поэтому в начале 90-х годов, когда СССР и страны Восточной Европы стали подводить итоги десятилетий "планового развития", картина вырисовалась крайне грустная.
Выяснилось, что подавляющее большинство производимой в этих странах продукции не только низкого качества и устаревшей конструкции, но и производится с непомерно высокими затратами. А потому она не пользуется спросом ни на внутреннем, ни на мировом рынках. А те новейшие технологические процессы (например, непрерывная разливка стали), которые были созданы учеными СССР и могли улучшить ситуацию, десятилетиями не использовались, тогда, как в государствах с рыночной экономикой их освоили очень быстро и в огромных масштабах.
Особенно явно слабости планово-командной системы проявляются при решении вопроса ДЛЯ КОГО производить блага, то есть при определении тех граждан, которые вправе получить те или иные произведенные страной блага.
Начав с реализации идей утопистов об уравнительном распределении "в меру разумных потребностей и трудового вклада", планово-командная экономика пришла, в конце концов, к тому, что главными критериями распределения здесь стали послушность системе власти и служебное положение. При этом наиболее ценные блага получали в первую очередь разнообразные начальники (в России это получило название "системы закрытых распределителей").
Подавляющая же часть населения должна была "выслуживать" дефицитные блага годами послушного труда, независимо от того, насколько производителен и реально полезен был этот труд. Например, для получения талона на право покупки мебельного гарнитура надо было отработать без конфликтов с начальством 5 лет, а талона на покупку легкового автомобиля или ордера на бесплатную квартиру - 15-20 лет.
Поэтому, уверения идеологов социализма о том, что плановое ведение хозяйства будет куда более рациональным, чем "стихия рынка" и обеспечит невиданный в истории рост благосостояния граждан оказались абсолютно ложными. Страны с планово-командной экономикой в ХХ веке полностью проиграли экономическое соревнование странам с рыночной экономикой. Именно поэтому в конце 80-начале 90-х годов этого века почти все бывшие социалистические страны встали на путь коренного преобразования своих экономических систем, воссоздавая частную собственность и рыночные механизмы.
Рыночная система (капитализм). Как же решаются главные экономические вопросы в условиях рыночного хозяйства?
Ответы на них даются с помощью одного-единственного механизма - цен, формирующихся на рынках ресурсов и товаров (услуг). Именно цены подают сигналы покупателю - что выгодно покупать, а производителю - что выгодно изготавливать для продажи. Именно цены подсказывают производителю, какой способ изготовления стоит избрать, а всем действующим лицам экономики, - какую часть своих ресурсов потратить сегодня, а какую зарезервировать на будущее.
Естественно, что цены могут играть роль таких универсальных сигналов лишь при определенных условиях их формирования и в определенной экономической среде. Подробное знакомство с этими условиями и экономической средой, в которой формируются и действуют рыночные цены, ждет нас впереди.