Что касается проблем государственного управления инфляционными процессами, то для этого, согласно кейнсианским рецептам, следовало использовать модифицированную кривую Филипса, в классическом варианте которой темпы роста заработной платы были заменены сторонниками этой концепции на темпы инфляции. К сожалению, последователями Дж. Кейнса проблема инфляции прорабатывалась достаточно косвенно, поскольку ей не было уделено должного внимания еще в базовой теории ученого, что являлось одной из наиболее слабых ее сторон. Так, Э. Хансен, например, предлагал сдерживать инфляцию в периоды бумов путем безусловного сохранения соотношения темпов роста денежной заработной платы и темпов роста производительности труда.
Можно констатировать, что отсутствие серьезной проработки проблем инфляционных процессов является одним из наиболее уязвимых мест кейисианской концепции макроэкономического регулирования. Это обусловило ее масштабную дискредитацию в 1970-х гг. Идейные основоположники концепции не придавали должного значения реакции хозяйствующих субъектов на обесценение денег и инфляционным ожиданиям, упорно игнорировали отрицательные последствия инфляции, поскольку все макроэкономические процессы и взаимозависимости рассматривались ими в рамках статической модели с заранее заданными макроэкономическими параметрами. Именно это привело к неспособности данной теории предложить действенный инструментарий по борьбе с инфляционными процессами в масштабах национальной экономики.
В отличие от базовой теории, посткейнсианцы (Н. Калдор, Дж. Тобин и др.) связывали рост цен не с достижением экономикой полной занятости, а соответственно с превышением платежеспособным спросом реального предложения товаров, а исключительно с увеличением издержек производства в силу различных причин системного и субъективного характера. Они категорически не признавали чисто денежных корней инфляции, на чем настаивали монетаристы. Первичным, как и кейнсианцы, они считали реальный сектор экономики и происходящие в нем воспроизводственные процессы. Именно структура и динамика воспроизводственных процессов в реальном секторе экономики должны были, по их мнению, определять структуру и динамику денежного обращения. Так, работы многих авторитетных экономистов-посткейнсианцев доказывали, что «денежные сдвиги служат лишь отдаленной и отсроченной реакцией на глубинные диспропорции в воспроизводстве», а не наоборот. Однако, поскольку кредитные каналы выпуска денег, по их мнению, еще не гарантировали автоматического совпадения объема их предложения с реальным спросом на них в экономике, автономность денежных процессов в денежной сфере неизбежно существует и не может быть полностью устранена. Более того, она продолжает оказывать и обратное влияние на реальный сектор экономики, а устойчивая несбалансированность денежного обращения является реальным фактом[10, с.56].
Как писал авторитетный российский экономист, специалист в области денежного обращения и известный критик монетаристских методов регулирования экономики В.М. Усоскин, «современное ухудшение кредитной основы денег дает основание считать современные деньги своеобразным гибридом кредитных и бумажных денег. Подрыв кредитной основы денег ведет к нарушению оптимальных границ денежного обращения и служит важным фактором развития инфляционных процессов. Образование избыточно спроса на платежные средства — не просто элемент балансирования системы, а свидетельство наличия диспропорций между производством и общественными потребностями, проявляющихся в перепроизводстве товаров и других диспропорциях. Постоянно возникающие диспропорции представляют modus vivendi капиталистических хозяйственных отношений. Равновесие является исключением, мимолетной фазой. Процесс принятия ключевых хозяйственных решений не подвергается предварительному согласованию. Он децентрализован и изначально несет на себе печать рыночной стихии. Соответственно цены, складывающиеся на рынках, как правило, неоптимальны, а существование монополистических отношений затрудняет их корректировку. Ценовой механизм лишь отчасти принимает на себя устранение возникших неравновесий, и вся тяжесть перестройки, как правило, падает на реальный сектор - сферу производства и товарного обращения. Это находит выражение в накапливании нереализуемых товаров, недогрузке мощностей, массовой безработице и других явлениях, которые представляют собой бич современной капиталистической системы» [10, с.57].
Причины инфляционных процессов в трактовке кейнсианского и посткейнсианского направления экономической теории можно представить следующим образом:
1. Достижение экономикой полной занятости и, как следствие, — превышение платежеспособным спросом реального предложения товаров и услуг. Данная ситуация частично была характерна для экономики России конца 2007 — первой половины 2008 г., когда реальный перегрев потребительского спроса, подпитываемый по большей части дешевым потребительским кредитом, являлся одной из причин роста отпускных цен производителей товаров длительного пользования и размера торговых надбавок в оптовых и розничных сетях. Процесс ценообразования в отечественных секторах производства и торговли фактически определялся свободной рыночной стихией. Как следствие, инфляция по итогам 2007 г. составила 11,9%, а уже за первое полугодие 2008 г. - 8,7%.
2.Инфляция издержек производителей. Данная причина инфляционных процессов особенно характерна для российской экономики вследствие наличия так называемых «администрируемых» цен естественных монополий, непрозрачности ценообразования ряда других крупнейших инфраструктурных и сырьевых компаний.
3.Отражение дисбаланса воспроизводственных процессов в реальном секторе экономики на сфере денежного обращения. Отсутствие широкой диверсификации российской экономики, ее сырьевая направленность при одновременной слабости секторов высокотехнологичных и инновационных производств - все это привело к концентрации большей части инвестиционных ресурсов в сырьевых отраслях, в которых прямая зависимость цен на сырье от мировой конъюнктуры определяет объективную нестабильность нормального воспроизводственного процесса. Ставка же на мультипликационный эффект от заказов сырьевого сектора может и не сработать. В результате стабильность развития всех остальных секторов российской экономики, за исключением сырьевого, вследствие хронического недостатка инвестиционных ресурсов и непривлекательности для персонала постоянно ставится под сомнение. Следовательно, объективная нестабильность сырьевой составляющей российской экономики, отвлекающей на себя большую часть финансовых ресурсов реального сектора, является причиной, по которой отсутствует нормальное распределение ресурсов денежного рынка, призванное опосредовать более или менее равномерное распределение воспроизводственного процесса по всем секторам национальной экономики.
4. Автономность процессов в денежной сфере. Объективный факт постоянного несовпадения спроса на деньги со стороны реального сектора и их предложения неизбежно ведет к спекуляциям. На фоне масштабной демонетизации российской экономики (в ней присутствует дефицит оборотной денежной массы в размере до 2,0 трлн. дол.) эта причина инфляционных процессов становится все более очевидной. Более высокая доходность спекуляций по сравнению с доходностью реальной производственной деятельности является причиной вымывания оставшихся средств из реального сектора и ведет к «надуванию спекулятивных пузырей». В результате реальный сектор продолжает сокращаться, денежный - увеличиваться, что неизбежно ведет к инфляции. Данная ситуация также характерна для российской экономики вследствие недостаточного внимания государства к ограничению спекулятивных операций на финансовом рынке[10, с.58].
5. Потеря кредитной основы денег. Данный феномен во многом связан с непроизводительными расходами государства, часто покрываемыми за счет дополнительной эмиссии, и проблемой растущих бюджетных дефицитов. Повышение непроизводительных расходов через рост дефицита бюджета — это прямой путь к потере национальной денежной единицей своего реального обеспечения, что неразрывно связано с инфляцией. Рост социальных расходов государства за счет средств, получаемых от накопления, а не
от нормальной производительной деятельности, фактически ведет к «проеданию» оставшейся ликвидности, в перспективе лишает экономику собственных инвестиционных ресурсов для развития и создает не обходимые и достаточные условия для попадания экономики в «инфляционную спираль». Подобная закономерность отмечалась еще в рамках критики кейнсианских концепций макроэкономического регулирования.
6. Образование избыточного спроса на платежные средства без привязки к реальному производству. Данная ситуация также характерна для современной российской экономики и точно отражает кейнсианский феномен избыточного предпочтения ликвидности в условиях экономической неопределенности. Однако, излишнее предпочтение платежных средств по сравнению с производственной потребностью в них, в чем экономические субъекты видят свое «спасение», страхуясь от рисков неплатежей, оборачивается в итоге огромным изъятием оборотного капитала и свободных кредитных ресурсов из производственной сферы, что только усугубляет ситуацию и повышает инфляционные риски.
7. Несовпадение темпов роста номинальной заработной платы с темпами роста производительности труда. В идеале, взятая в целом по экономике, заработная плата должна повышаться в соответствии со средним ростом производительности труда в обществе (что и предлагал Э. Хансен), поскольку именно заработная плата, основанная на производительности труда, составляет одну из главных опор стабильного уровня цен. Однако в последние годы в России постоянно наблюдался существенный опережающий рост заработной платы по сравнению с крайне низкими темпами роста производительности труда в ведущих отраслях экономики на фоне крайне благоприятной внешней ценовой конъюнктуры на товары российского экспорта. В результате даже в самые благополучные для субъектов предпринимательской деятельности 2007-2008 гг. (с точки зрения доходов, но не с точки зрения их экономической эффективности) средний уровень инфляции не опускался ниже 10% в год и составил соответственно в 2007 г. - 11,9%, в 2008 г.- 13,3%[10, с.59].