Введение
Что есть Смерть? Начало или Конец? Дух или Тело? Возможны ли ответы на эти вопросы? И устроят ли они человека?
Проблемы, наиболее сильно и глубоко волнующие человека в его повседневном жизненном существовании, как раз и составляют (что естественно) глубочайшие и острейшие проблемы всей культуры, а значит, искусства, философии, этики. Культура и философия человечества когруэнтны жизни отдельного человека. И не случайно, что смерть, как наиболее волнующее и трагическое событие в жизни отдельного человека, выступает в культуре в качестве такой проблемы, в которой коренятся самые сложные и важные ее ипостаси.
Данная работа лишь слабая попытка ответа построенная как некий диалог двух мировозрений - религиозного и естественно научного определяющей метафорой которого станет вопрос: «Смерть или Бессмертие?».
Смерть как этическая проблема
Известна гипотеза, выводящая из самого факта смерти, из сопровождающих ее потрясений всех чувств человека, происхождение почти всех видов искусства: музыка возникает из печальных песнопений, стонов и жалоб по покойнику - особенно горестных, когда умерший был близким и любимым. Литература проистекает из горячего желания рассказать о жизни ушедшего человека, его радостях, горестях, заботах, делах, и успехах. Скульптура - из желания запечатлеть телесный облик навсегда утерянного. Живопись - из стремления изобразить его лицо, или отдельные события и эпизоды прошедшей жизни.
Из факта существования смерти как неотъемлемой части жизни во многом проистекает и философия, если понимать ее как размышления о жизни, о судьбе человека, о его месте во вселенной, о смысле его существования. Не лишне вспомнить хотя бы сократовско-платоновское "философствовать - значит учиться умирать" и позднейшие откровения о "болезни к смерти" вплоть до современного экзистенциализма, где изучение смерти становится центральной проблемой философии.
И религия вся проникнута идеей смерти. Важнейшая, гениальнейшая религиозная идея - бессмертие души - несомненно ведет свое начало из переживаний, связанных со смертью, и размышлений о ней. Истолкование значения смерти, ее сакральной метафизики составляет одну из главных заслуг религиозного мышления.
Нам представляется - выскажем эту мысль в качестве гипотезы - что феномен смерти является если и не единственным, то, может быть, мощнейшим источником и всей человеческой нравственности. Поясним свою мысль подробнее.
Исходной моделью и первоисточником нравственных отношений очень часто считается взаимоотношение матери (родителей) и ребенка: забота, любовь, помощь сильного слабому, воспитание. Несомненно, эти чувства в человеческом обществе приобрели очень высокое развитие и составляют субстанциональную клеточку человеческих отношений. Но родительские, в том числе и материнские чувства, существуют и у животных. А вот осознание своей смертности и вытекающая отсюда проблематика смысла жизни и все этические рассуждения о том, как надо жить, как жить правильно и как неправильно, присущи в полной мере лишь человеку. Поэтому следовало бы указать на тесную связь происхождения нравственности-- как совокупности норм совместного существования - из необходимости постоянно бороться против смерти, защищаться от нее, вырабатывать некие специальные нормы и правила жизни, способствующие сохранению совместного существования от опасности смерти.
Итак, из самого наличия факта смерти в человеческом бытии вытекают две важнейшие особенности нравственности, определяющие само ее содержание. Выделим при этом две самостоятельные группы проблем. Первая. Переживание факта смерти (шире болезней, страданий) - близкого, родного и любимого человека (проецируемые, как давно отмечено, на собственную, мою смерть, болезнь, страдание) породили в человеческой психике такие чувства как жалость, сострадание, милосердие. Когда же речь идет о сфере взаимоотношений "родители-дети", то здесь присоединяется еще одно чувство - чувство вины. Родителей перед детьми за то, что они не смогли спасти, сохранить, защитить своих детей от смерти. Детей перед родителями за то, что они бессильны предотвратить их болезни, страдания, старость, смерть. Именно боязнь потерять самое близкое, родное существо - ребенка (а человеческий детеныш самый беззащитный и длительно неприспособленный к самостоятельному существованию) породили со временем столь гипертрофированные чувства (материнские и отцовские) любви и заботы, доходящие до альтруизма. А из чувства вины, возникающего у живущих по отношению к умершим, или приближающихся к возрасту старости и смерти, из сознания возможности их потерять - чувства любви, жалости, сострадания. Вспомним хотя бы цветаевские строки "еще меня любите за то, что умру".
Каков статус этих чувств - вины, жалости, сострадания, милосердия - вытекающих из существования смерти, в структуре нравственности? Сегодня, после очищения понимания нравственности от идеологических эрзацев, все яснее осознается их значение для сущности нравственности. Можно утверждать, что именно эти чувства составляют специфику нравственности, ее подлинную суть. И это утверждение вовсе не дань моде сегодняшнего дня, когда все вдруг громко заговорили о сострадании.
Великий русский философ Владимир Соловьев в своей работе "Оправдание добра" утверждал именно это: фундамент человеческой нравственности составляют чувства стыда, жалости, сострадания. Почему он выделяет именно эти чувства в качестве специфически человеческих? Именно потому, что наличие только этих чувств - только этих, а не каких либо других - присуще только человеку и почти не встречаются у других представителей живых существ, и потому еще, что наличие этих чувств по-настоящему гарантирует нравственное поведение человека по отношению к другим людям. Человек, в котором развиты жалость и милосердие, никогда не станет ни убийцей, ни вором, и не совершит многих других безнравственных поступков.
Первая и главная заповедь морали - "не убий" - представляет собой не что иное, как табу смерти. Этот запрет самого страшного, что может произойти с человеком, самого худшего, что может сделать один человек по отношению к другому. Не случайно, что это наиболее древняя моральная заповедь. Если бы человечество не выработало ее на достаточно ранних стадиях своего существования, оно просто не выжило, не победило бы в борьбе за существование. Эта моральная заповедь послужила основой и первых юридических законов. Право на жизнь, суровое наказание, назначаемое нарушившим это право, составило главный интерес и цель всякого цивилизованного законодательства, намного опередившее право на собственность и ее охрану, например, и многие другие права человека. В этом смысле, смерть и борьба против нее в различных ее проявлениях оказываются первоначалом и источником не только морали, но и права тоже.
Вторая часть нравственности - позитивная, конструктивная - в отличие от первой - запретительной, табуизированной - вытекающая из первой, из наличия факта смерти и необходимости для человечества выработать совместные формы и нормы, защищающие от смерти, предохраняющие, насколько это возможно, от нее, но тем самым все-таки генетически связанные с ней - составляет всю деятельную, конструктивную часть нравственности, как бы практически разъясняющую каждому человеку, как он должен себя вести, чтобы реализовать свои чувства жалости и сострадания в виде конкретных дел и поступков. Это такие важнейшие нравственные нормы, которые определяют сферу должного: трудиться, выполнять свои обязанности, заботиться о других, помогать, соподчинять свои потребности и интересы с потребностями и интересами других, не быть себялюбцем и эгоистом, относиться к другому человеку как к самому себе, и, наконец, любить ближнего (и дальнего). Все эти нормы возникли и родились как бы "перед лицом смерти", "в виду ее", "памятуя о ней". Ей мы ими и обязаны.
В этом смысле, как бы подытоживая сказанное, можно сделать вывод: нравственность обязана своим происхождением смерти, ею она порождается. Вся нравственность есть не что иное, как средство борьбы со смертью. Нравственные нормы возникли в процессе борьбы против энтропии смерти, все они способствуют выживанию, суть коллективные средства, которые человечество противопоставляет смерти, как лекарство против болезни. Если бы человечество не выработало бы этой глубоко духовной, внутриличностной формы защиты себя от смерти, оно либо просто перестало бы существовать, либо, подобно животному и растительному миру, не выработало бы той духовной культуры, которая обеспечила человеку уникальное место во вселенной.
Но кому-нибудь уже могло показаться, что мы излишне акцентируем роль и значение смерти в культуре, искусстве, философии и нравственности. Для того, чтобы нас нельзя было заподозрить в некой "танатофилии", "хронодицее" или, хуже того, в некрофилии, покажем теперь, какое практическое значение имеют все наши вышеизложенные соображения. Речь пойдет о сложных в теоретическом, и тем более практическом отношении проблемах, возникших в русле современной биоэтики. И в первую очередь о проблемах эвтаназии и нового критерия смерти.
В современной биоэтике, которая возникла в последние десятилетия двадцатого века на Западе и буквально на наших глазах оформилась в качестве новой самостоятельной науки, проблема смерти активно и глубоко анализируется. Предметом теоретического анализа, предпринятого ради конкретных - медицинских целей, стали, например, следующие три вопроса, связанные с проблемой смерти: 1) эвтаназия - ее природа, ее этическая допустимость, различия между активной и пассивной эвтаназией, 2) критерий смерти - допустимость нового критерия смерти - смерти мозга - с моральной точки зрения, 3) аборт - оценка с этической точки зрения.
Остановимся подробнее только на одной из них - проблеме эвтаназии - поскольку проблема жизни и смерти стоит здесь особенно остро.