Совесть можно рассматривать также как психологическую способность человека к раскаянию. Это своеобразный моральный катарсис человека, очиститель души, своеобразный моральный стресс, создаваемый конфликтом между сознанием и подсознанием, высокими и низкими стремлениями, намерениями и результатами деятельности. Согласно З.Фрейду, совесть воплощается в понятии Super-Ego, «идеальное Я». Это «идеальное Я» создаёт в человеке духовное напряжение, потому что ему трудно согласоваться с «реальным Я» и подсознательными стремлениями, которые совесть призвана контролировать и умерять. Но подавленные инстинкты так или иначе проявляются в поведении. Совесть потому-то и возникает, что для человека характерна амбивалентность чувств – несогласованность, противоречивость нескольких одновременно испытываемых эмоций, например любовь и ненависть, жалость и агрессия.
Очень часто совесть противопоставляют не только повиновению внешним авторитетам, но также и требованиям, предъявленным человеку обществом. Именно на таких позициях стоит экзистенциализм. Совесть – это голос общества в душе человека, стоящий на страже потребностей, ценностей, интересов других. Евгений Богат так определил совесть: «...это народ в тебе, это человечество в тебе, это твоё бессмертие».
Можно также сказать, совесть как внутренний контролёр тесно связана с общественным сознанием как внешним моральным контролёром. Но именно через манипуляцию общественным мнением открывается доступ к манипуляции совестью личности, особенно когда личность недостаточно самостоятельна.
Пожалуй, именно поэтому совесть также можно определить как морально-психологический защитный «механизм», который одновременно помогает личности преодолеть отчуждение от окружающей среды.
Марксистско-ленинская этика утверждает, что совесть имеет общественное происхождение, определяется условиями социального бытия и воспитания человека, зависит от его классовой и общественной принадлежности. «У республиканца иная совесть, чем у роялиста, у имущего – иная, чем у неимущего, у мыслящего – иная, чем у того, кто не способен мыслить», - писал Карл Маркс. И если совесть человека, его внутренние убеждения приходят в столкновение с повелениями, идущими извне, то происходит это потому, что объективная действительность по-разному отражается в сознании различных социальных групп, в официальных установках государственных и общественных институтов и убеждениях отдельных людей. Источник этих столкновений – общественные противоречия и социальная несправедливость, конфликты классовых интересов. В социалистическом обществе требования совести нравственной личности не могут означать ничего иного, кроме служения интересам всех людей. Поэтому возникающие иногда конфликты между личной совестью и предъявляемыми извне требованиями являются только результатом неправильного понимания данной личностью или другими людьми долга человека перед обществом. Как утверждают социалисты, принцип коллективизма в коммунистической нравственности нисколько не умаляет значения индивидуальной совести каждого человека. Напротив, по мере строительства коммунистического общества возрастает роль личной сознательности каждого отдельного человека и, следовательно, совести. [3, с.287]
Виды совести по Э. Фромму
Интереснее понимание совести дано в работах психоаналитика Эриха Фромма. Фромм считает, что совесть бывает двух видов — авторитарная и гуманистическая. Различие в понимании этих двух видов совести Э. Фромм обозначил следующим образом: «Есть не только отцовская, также и материнская совесть. Есть голос, который повелевает нам исполнить нам наш долг; и есть голос, который велит нам любить и прощать других людей и самих себя».
Авторитарная совесть выражает нашу подчиненность внешнему авторитету. При авторитарной совести мы некритически усваиваем повеления некоей внешней силы, религиозной или социальной, и выполняем ее волю, потому что боимся. Подчиняясь авторитарной совести из страха наказания, человек следует повелениям, которые далеки от его собственных интересов. Власть преследует свои корыстные цели и использует индивидов лишь как средство, принуждая их к подчинению с помощью формирования механизмов авторитарной совести. Главной добродетелью в этом случае будет послушание, исполнительность, а главной виной – самостоятельность, непослушание, которое порождает чувство вины и угрызения совести. Если человек отступает от велений власти, он чувствует себя виноватым перед ней и страдает, боясь последующего наказания. Но как только люди понимают, что власть утратила силу и ничем не может им повредить, они тотчас теряют свою авторитарную совесть и больше не подчиняются тому, перед чем еще вчера робели и преклонялись.
В гуманистической же этике развитое чувство совести выражается в способности к верной оценке фактов и собственной роли в том или ином действии, в способности соотнести это действие с общечеловеческим и индивидуальным пониманием добра и зла и в переживании по этому поводу. Гуманистическая совесть, по Фромму, это голос самого человека, лучшего начала в нем, способного на саморазвитие. Гуманистическая совесть не дает людям быть рабами, безропотно подчиняться чужим интересам, тратить жизнь впустую. Она призывает к самореализации, к воплощению в действительность лучших своих сил и возможностей, к тому, чтобы строить свою жизнь в гармонии с другими людьми. Иногда голос совести звучит косвенно через страх старости или смерти, когда человек вдруг понимает, что он не состоялся и не выполнил долга перед самим собой. Совесть — это призыв.
Совесть как зов была понята в XX в. еще одним выдающимся мыслителем Мартином Хайдеггером. Совесть для него сродни истине. Она заставляет человека вспомнить о своей конечности, смертности и вынырнуть из обезличенного обыденного мира, обернувшись к вопросу о Бытии и к теме собственной неповторимой индивидуальности. «Зов совести приходит в молчании» [1, с.94].
Соотношение долга и совести.
На мой взгляд, особый интерес представляет вопрос о соотношении долга и совести. Взаимосвязь между этими двумя этическими категориями носит весьма сложный характер.
С одной стороны, они образуют единый морально-психологический механизм регуляции поведения личности, в котором совесть выступает в качестве основания для выполнения долга.
С другой стороны, между совестью и долгом могут возникать конфликты, порождающиеся, как правило, несовпадением целей и интересов личность и общества. Вопрос о правоте совести или долга зависти от обстоятельств, от правильного или неправильного понимания долга.
Ведь в совести решения, действия и оценки соотносятся не с мнением или ожиданием окружающих, а с долгом. Совесть требует быть честным во мраке — быть честным, когда никто не может проконтролировать тебя, когда тайное не станет явным, когда о возможной твоей нечестности не узнает никто.
Субъективно совесть может восприниматься как хотя внутренний, но чужой голос (в особенности, когда он редко о себе заявляет или к нему редко прислушиваются), как голос, как будто независимый от «я» человека, голос «другого я». Отсюда делаются два противоположных вывода относительно природы совести. Один состоит в том, что совесть — это голос Бога. Другой состоит в том, что совесть — это обобщенный и интериоризированный (перенесенный во внутренний план) голос значимых других. Так что совесть истолковывается как специфическая форма стыда, а ее содержание признается индивидуальным, культурно и исторически изменчивым. В крайней форме этот вывод обнаруживается в положении о том, что совесть обусловлена политическими взглядами или социальным положением индивида.
Эти точки зрения не исключают друг друга: первая акцентирует внимание на механизме функционирования зрелой совести, вторая — на том, как она созревает, формируется; первая рассматривает совесть по преимуществу со стороны ее формы, вторая — со стороны ее конкретного содержания. Совесть в самом деле формируется в процессе социализации и воспитания, через постоянные указания ребенку на то, «что такое хорошо и что такое плохо» и т.д. На ранних стадиях становления личности совесть проявляется как «голос» значимого окружения (референтной группы) — родителей, воспитателей, сверстников, как повеление некоторого авторитета, и соответственно обнаруживается в страхе перед возможным неодобрением, осуждением, наказанием, а так же в стыде за свое действительное или мнимое несоответствие ожиданиям значимых других. В практике воспитания обращение воспитателя к совести ребенка, как правило, и выражает требование исполнительности, послушности, соответствия предписываемым нормам и правилам. Но так обстоит дело с точки зрения развития этой нравственной способности. Однако сформированная совесть говорит на языке вневременном и внепространственном. Совесть — это голос «другого я» человека, той части его души, которая не обременена заботами и утешениями каждого дня;совесть говорит как бы от имени вечности, обращаясь к достоинству личности. Совесть — это ответственность человека перед самим собой, но собой как носителем высших, универсальных ценностей [2, с.264].
Раз совесть указывает на соответствие или несоответствие поступка долгу, то, стало быть, «поступок по совести» — это поступок из чувства долга, это поступок, которого требует совесть. Совесть же настаивает на исполнении долга. О долге в отношении совести Кант сказал:
«Культивировать свою совесть, все больше прислушиваться к голосу внутреннего судьи и использовать для этого все средства».
И это — тот долг, который человек имеет перед самим собой: совершенствоваться, в том числе в честном и последовательном исполнении долга.