Вывод.
Ставя проблему этической корректности рекламы в более широком смысле, с целью учета всего спектра воздействия на общество в целом, обнаруживается отсутствие единого комплекса принципов, основываясь на которых, общественные институты могли бы достаточно быстро и квалифицированно осуществлять данный мониторинг.
Язык, порой неграмотный и непристойный, сознательно тиражируется и узаконивается в молодежной массовой коммуникации, навязывается как интеллектуальный и духовный стандарт, эталон публичного общения. Уже одно это само по себе, на наш взгляд, серьезная этическая проблема. "Диоген бил отца, если сын сквернословил", — заметил Роберт Бартон в XVI в. Кого будем бить?
Этические нормы поведения, в том числе и речевого, призваны обеспечить:
1) психологический комфорт, приемлемость коммуникации для всех ее сторон;
2) взаимоуважение даже при отсутствии взаимопонимания, соблюдение прав личности;
3) гарантии, что ни одной из общающихся сторон не будет нанесен ущерб, будь то ущерб физическому и психическому здоровью, репутации, дезинформация, манипулирование сознанием и поведением индивида.
Они складывались на протяжении веков, и их соблюдение обязательно для сохранения самосознания нации и ее культурной целостности. Нормы этики фиксируются языком в целом и усваиваются языковым сознанием человека
1) в виде системы концептов, каждый из которых имеет заданный, сложившийся исторически набор смысловых элементов и их связей (душа, дух, воля, доброта, великодушие, эгоизм, альтруизм, благодарность, стыд, совесть, труд, правда, любовь, счастье и пр.) и
2) неписаных правил, которые часто облекаются в афористические формулы, пословицы, поговорки, крылатые слова (без правды жить — с бела света бежать; береги платье снову, а честь смолоду и пр.).
Содержание этих концептов и формул дает достаточно четкое представление о том, что оценивается как положительное или отрицательное явление. Огромная часть этих норм имеет общечеловеческий, христианский характер.
Однако в реальности значительное количество этических ограничений существовало и существует как эталоны общения, нормы, которые никогда не соблюдались полностью хотя бы потому, что были и есть противоречия между духовным и низменным, между предписаниями этики и прагматическими целями коммуникантов. Вопрос в том, как далеко мы позволяем себе отойти от этических канонов. В последнее десятилетие — очень далеко. Возникает даже ощущение, что пишущая братия сознательно их игнорирует, навязывая в противовес "разумному, доброму, вечному", зафиксированному в виде этических норм, агрессивность, тупость, животные инстинкты как стандарт общения.
Конечно, издания разные, журналисты разные, рекламные и пиаровские кампании разные. Но четко дают себя знать далеко не безобидные отступления от этических норм, которые способны, будучи тиражируемыми, оказывать негативное влияние на языковое сознание, прежде всего формирующееся, молодое, и даже менять семантическую структуру, содержание основных, базовых этических концептов языка.
Общие этические проблемы языка СМИ (огрубление, опошление общения, навязывание тюремно-лагерного стандарта, шельмование фактов национальной истории и культуры и др.), в языке молодежных СМИ проявляют себя едва ли не ярче, чем в других сферах массовой коммуникации.
Но, кроме того, есть и специфические проблемы — следствие избранной журналистами ряда молодежных изданий и программ манеры разговора с аудиторией.
И дело не только в выборе предметов обсуждения: что волнует, то и должно обсуждаться. Но, во-первых, дело в том, как темы осмысляются, представляются. А осмысляются они независимо от содержания через призму секса, и настолько навязчиво, что даже аудитория далеко не всегда эту манеру принимает.
И во-вторых, дело в том, на каком языке журналисты разговаривают с молодежью. А это часто даже не "идиотско-приколистый стиль" (выражение А. Градского), свойственный "взрослым" СМИ, а творчески переработанный молодежный жаргон вперемешку с грубым городским просторечием, или интержаргоном, сленгом в других терминах.
Лексический анализ языка некоторых молодежных изданий показывает, что процент жаргонной и грубо-просторечной лексики в их текстах может доходить до десяти, а в отдельных, особо "продвинутых" публикациях и гораздо больше. Это молодежный, криминальный, наркоманский, армейский, музыкальный и прочий жаргон, слова, имитирующие сниженное, просторечное произношение (чел, че, ну ты ваще), примитивно рифмованные: танцы-шманцы, любовь-морковь, слова-паразиты (типа, как бы, короче) и, наконец, обесценная лексика, иначе говоря, ругательства, среди которых и матерные. Правда, в последних журналисты чаще всего ставят многоточие, не без оснований надеясь на сообразительность аудитории.
Еще О. Есперсен отмечал, что в периоды общественных катаклизмов ослабляется позитивное влияние взрослой, зрелой части населения на молодежь, язык в целом, а значит, размываются культурные стандарты, этические и эстетические традиции, что сопровождается вульгаризацией национального языка . Такое наблюдалось в Англии XIV—XV вв., Франции конца XVIII в., России 20-х годов XX в. и нашего времени. Кроме того, нивелирование духовных ценностей ведет к усвоению молодежью стандартов субкультур: криминальной, наркоманской и пр. Свято место пусто не бывает.
Но в том и парадокс нашего времени, что ослабляется влияние кого угодно, только не авторов и руководителей молодежных изданий. Надев речевую маску "своего в доску" парня, допустив в массовую коммуникацию то, что испокон века было ограничено сферой устного общения, взрослые люди цинично оглупляют аудиторию, ограничивают ее лексикон и интеллект утилитарно-бытовыми понятиями, к тому же монотонными стилистически. Среди них нет места тому, что сделало человека человеком, — интеллекту и духовности. "Идеологический инвентарь", по выражению Б.А. Ларина, просторечия, жаргона — понятия, обозначающие предметный мир субкультуры.
Молодежь ценит жаргон за экспрессивность, выразительность, простоту, свободу от языковых стандартов и широкие возможности языковой игры — качества отнюдь не плохие в непринужденном общении, но одно из этических следствий избыточной экспрессивности и свободы от нормы — неумеренная речевая агрессия.
Например, только в одном номере газеты "SPEED — Super" было употреблено сорок (40!) жаргонных и просторечных сино-нимов слова "юноша": кекс, баклан, чел, обсос, чувак, пипл, лох, отморозок, чмо, тип, амбал, шланг, синяк, долбак. В той же газете вместо слова "голова" фигурировали репа, тыква, щи, бункер, бубен, кумпол, соображалка, крыша, фляга, чайник, башня', вместо лица были вывеска, фейс, фанера, физия, циферблат, рожа, морда, табло', вместо рта — варежка, клюв, хлебальник, хавалъник', вместо рук — клешни, рычаги, грабли, ласты, лопаты, культяпки. Причем слова "руки", "ноги", "голова", "молодой человек" или "юноша" просто не в ходу. Нет таких слов в лексиконе газетчиков или почти нет. Даже нейтральные контексты подаются крайне агрессивно.
Другое этическое следствие предельной жаргонизации — исте-ричность, развязность, аффектация речи, недифференцированность эмоций и оценок, сведение последних по сути к значению междометий. Вот лексическое поле оценки положительной: клевый, балдежный, кайфовый, отпадный, оттяжный, чумовой, офигенный, крутой — и отрицательной: гнилой, стремный, повернутый, замороченный, безбашенный.
Причем если журналисты видят, что слово осваивается изданиями для взрослой аудитории (такое произошло, в частности, со словом "тусовка"), они немедленно придумывают что-нибудь еще, чтобы не снижать накала страсти. Например, вместо "тусовки" появляется слово "туса": ты стопрец посетишь клевую тусу и вообще оторвешься по полной.
Вывод.
Выбор журналистами способа общения с аудиторией вполне понятен: проще всего найти с ней общий язык, разговаривая на ее языке. Журналисты делают тираж, выживают в рыночной экономике. Но возникает этический вопрос: какие цели они декларировали, подавая документы на лицензирование своих изданий? Вряд ли оглупление молодежи и разжигание ее агрессивности. А ведь "мыслительный уровень средней языковой личности во многом формируется именно через средства массовой информации, они составляют главную среду обитания многих носителей языка".
Анализируя изложенное выше, можно отметить следующее:
1. Требования, предъявляемые к рекламной деятельности Российским рекламным кодексом и Федеральным законом «О рекламе» совпадают с международными стандартами, зафиксированными в Международном кодексе рекламной практики. Кроме того, в большинстве случаев российские нормативы более подробно и детально описывают правила ведения рекламного бизнеса, чем указанный документ Международной торговой палаты.
2. В условиях российского рекламного рынка, переживающего период бурного развития, а потому в значительной степени стихийного и неуправляемого, необходимо, с одной стороны, установление государственной системы контроля, а с другой, - налаживание механизмов общественного управления рекламной деятельностью.
Следует особо подчеркнуть важность самого широкого общественного участия в этой деятельности. Представители общественности, в первую очередь, активисты некоммерческих организаций, должны участвовать в формулировании, применении и периодическом совершенствовании этических кодексов рекламы.
3. Ставя проблему этической корректности рекламы в более широком смысле, с целью учета всего спектра воздействия на общество в целом, обнаруживается отсутствие единого комплекса принципов, основываясь на которых, общественные институты могли бы достаточно быстро и квалифицированно осуществлять постоянный мониторинг этичности рекламного рынка.